Легендарный Дом писателей с дурной славой: трагические истории реальных жильцов булгаковского Дома Драмлита. "Дурная слава" Дома писателей Дом писателей в лаврушинском переулке

Всего 35 фото

« Дом Драмлита» в романе Булгакова «Мастер и Маргарита» играет важную символическую роль. И дело даже не в том, что там жил критик Латунский, квартиру которого разгромила, ставшая ведьмой, Маргарита. Для Булгакова этот дом являлся символом писательского успеха, к которому он стремился всю жизнь... Этот дом интересен и своей историей. Я бы так и не начал рассказывать об этом Доме Писателей, если бы не желание пройтись самому по Булгаковским местам «Мастера и Маргариты» и освежить свои воспоминания. Ну, раз уж мы уже путешествуем по ним, давайте, для начала, узнаем его историю, а затем, какое он - « Драмлит» , имеет отношение к Арбату, находясь в Лаврушинском переулке у Третьяковской галереи.

В 1660-х годах земельный участок, где в настоящее время расположено здание, был пожалован служилому дворянину Семёну Титову. Им были возведены каменные палаты XVII-XVIII веков, сохранившиеся до наших дней во дворе Дома Писателей в Лаврушинском переулке. В начале 1930-х годов Сталин решает объединить литераторов. И не только организационно, как в Союзе писателей, но и буквально под общей крышей. После разгрома РАППа, на встрече у Горького в октябре 1932 года, Сталин говорит, что надо создать «…писательский городок. Гостиницу, чтоб в ней жили писатели, столовую, библиотеку большую - все учреждения. Мы дадим на это средства…». В 1930-е годы на месте флигелей и других построек, согласно Генплану реконструкции Москвы 1935 года, было решено возвести крупный жилой комплекс для жилищно-строительного писательского кооператива «Советский писатель».
02.

Надо сказать, что до всех этих событий писателям предоставляли комнаты в знаменитом Доме Герцена ("Грибоедове") на Тверском бульваре. Начинающие пролетарские литераторы жили в общежитии на Покровке. Вскоре члены творческого союза получают квартиры на улице Фурманова (ныне Нащокинского переулка на Кропоткинской).
03.

С 1937 года начинается заселение огромного писательского дома в Лаврушинском переулке. Здание было выстроено в этом же году по проекту архитектора И.И. Николаева и достраивалось в 1948-1950 годах.
04.

Изначально дом повторял очертания буквы «Г» и имел четыре подъезда, восемь этажей и 98 квартир разной планировки. После войны, все так же по приказу Сталина, был достроен еще один корпус с двумя подъездами - «привилегированный»: он был снабжен черной лестницей для прислуги и лифтом.
05.

Здесь жили М. Алигер, А. Барто, Д. Бергельсон, В. Билль-Белоцерковский, М. Бубеннов, П. Вершигора, Н. Вирта, Вс. Вишневский, В. Герасимова, Ф. Гладков, Н. Грибачёв, И. Ильф, В. Каверин, Э. Казакевич, Л. Кассиль, В. Катаев, С. Кирсанов, Ф. Кнорре, Н. Луговской, А. Макаренко, Л. Никулин, Ю. Олеша, Л. Ошанин, Б. Пастернак, К. Паустовский, Е. Петров, Н. Погодин, М. Пришвин, И. Сельвинский, В. Соколов, С. Станде, К. Федин, В. Чивилихин, В. Шкловский, С. Щипачёв, И. Эренбург, А. Яшин, литературные критики Осаф Литовский, Ю. Юзовский, литературовед Д. Д. Благой, певица Л. Русланова и многие другие.
06.

Как мы помним, Полет Маргариты начинается от Малого Власьевского переулка, ...она минует Сивцев Вражек и летит над Калошиным переулком - к Арбату… «…Она пересекла Арбат, поднялась повыше, к четвертым этажам, и мимо ослепительно сияющих трубок на угловом здании театра... » .

На втором плане - "Дом с Рыцарями" на Арбате. Слева - Театр имени Вахтангова.
Маргарита в Большом Николопесковском переулке.
07.

...(Маргарита)...проплыла в узкий переулок с высокими домами. Все окна были открыты, и всюду слышалась в окнах радиомузыка…»
08.

…временно полет Маргариты прерывается в этом переулке, где она и увидела Дом Литераторов (Дом драматургов и литераторов)...

… «В конце его (переулка) ее внимание привлекла роскошная громада восьмиэтажного, видимо, только что построенного дома. Маргарита пошла вниз и, приземлившись, увидела, что фасад дома выложен черным мрамором, что двери широкие, что за стеклом их виднеется фуражка с золотым галуном и пуговицы швейцара и что над дверьми золотом выведена надпись: «Дом Драмлита»...
09.

Откровенно говоря, Булгаков разместил на этом месте несуществовавший дом. Там находился новый, так называемый «Дом Энергетик», под номером 6, не имеющий ни к высокой, ни к прочей литературе ровно никакого отношения. Справедливости ради стоит подробней рассмотреть, что же там действительно находилось.
10.

Ранее, на месте этого современного дома, была церковь Николая Чудотворца, что на Песках. Президиум Моссовета постановил 4 марта 1932 года, что « участок земли, на котором находится церковь Николая, подлежит застройке под многоэтажный дом « Энергетик» ... указанную церковь закрыть, а здание ее снести» .
11.

Разрушили храм в 1933 году и построили на этом земельном участке « указанный» дом (архитекторы А.М.Митлаевский и А.М.Покорный). Сведений о Доме «Энергетик» крайне мало, так, что даже непонятно, что за энергетики там проживали и, с чем была их деятельность связана конкретно.
12.


13.


14.

В общем, дом как дом, ничего романтичного в нем внешне не наблюдается)
15.

Дом, как мы видим, не восьмиэтажный, а шестиэтажный. На восьмиэтажную "громаду" он совсем не тянет, а появился он в этом месте даже чуть раньше, чем дом в Лаврушинском. Таким образом, Булгаков разместил на этом месте вполне реальный Дом писателей из Лаврушенского переулка и именно в нем имел квартиру критик пресловутый О. Латунский, «что погубил Мастера». С этого момента считаем, что мы находимся в Большом Николопесковском переулке…
16.

Булгаков разместил Дом Драмлита «близ Арбата» поскольку именно этом элитном жилом кооперативе проживал выведенный в романе под именем критика Латунского начальник репертуарного комитета Осаф Литовский. Булгаков именно в нём видел воплощение своих литературных бед. Литовский запрещал и "Багровый остров", и "Кабалу святош", и "Зойкину квартиру". К тому же Булгакову, подавшему заявление на квартиру в этом доме, было отказано. Тогда, он все же, получил свою квартиру в писательской 3-х этажной надстройке в Нащокинском переулке, что была на пару рангов ниже Дома Писателей в Лаврушинском. С точки зрения идеологии власти, Булгаков не заслуживал лучших условий для проживания…
17.

«Фасад дома был выложен черным мрамором». Вот тут есть одно мое маленькое замечание. Фасад этого дома не имеет облицовки «черным мрамором», - отделан только портал входной двери. А справедливости ради, не черным мрамором, а диоритом с так называемой иризацией - с крупными перламутровыми синими блестками в массиве камня. Такой же материал использован для облицовки колонн портика станции «Площадь революции» к примеру. Но, конечно, словосочетание "черный мрамор" звучит романтичней и величественней)
18.

...« ...Маргарита щурилась на надпись, соображая, что бы могло означать слово «Драмлит». Взяв щетку под мышку, Маргарита вошла в подъезд, толкнув дверью удивленного швейцара, и увидела рядом с лифтом на стене черную громадную доску, а на ней выписанные белыми буквами номера квартир и фамилии жильцов. Венчающая список надпись «Дом драматурга и литератора» заставила Маргариту испустить хищный задушенный вопль...» .

19.

«... Поднявшись в воздух повыше, она жадно начала читать фамилии: Хустов, Двубратский, Квант, Бескудников, Латунский...

Латунский! - завизжала Маргарита. - Латунский! Да ведь это же он! Это он погубил Мастера!... ».

20.


21.

Тот самый "черный мрамор")
22.


23.

«... Латунский - восемьдесят четыре! Латунский - восемьдесят четыре... - бормотала она в некоем подобии экстаза, стремительно поднимаясь вверх…».

Маргарита принялась тогда неистово громить квартиру Латунского под номером 84 на восьмом этаже. Предоставим читателю самому выбрать окна критика Латунского в Доме Писателей...
24.

Квартира 84 была на самом деле на седьмом этаже (нулевой + семь), и полностью соответствует описанию в романе, как и другие описанные Булгаковым квартиры. И наконец, в квартире 84 проживал критик Осаф Семенович Литовский (1892-1971), глава Главреперткома или Главного репертуарного комитета, с 1930 по 1937 год. Именно Литовский ввел термин «булгаковщина» после первого представления пьесы Дни Турбиных. Описание его очень похоже на личность Латунского.
25.

Немного из истории Дома Писателей в Лаврушенском.
26.

Как протекала жизнь советских писателей в знаменитом доме? Хирург Центральной клинической больницы, бывшей « Кремлёвки» , Прасковья Николаевна Мошенцева рассказывала в одном из интервью: « Так уж распорядилась судьба, что с кем-то из них мне пришлось общаться в « Кремлёвке» , а кто-то оказался соседом по « писательскому» дому в Лаврушинском переулке, куда мы переехали в 1939 году. Среди них были Владимир Луговской, Илья Сельвинский, Константин Паустовский, Николай Погодин, Вениамин Каверин, Валентин Катаев, Маргарита Алигер, Константин Федин и другие, не просто известные, а привилегированные писатели, жившие особой жизнью, скрытой от посторонних глаз. Всё было в их распоряжении: литфондовские дачи, кремлёвские поликлиники и больницы, « цековские» столовые, спецраспределители. Это был, безусловно, легендарный дом, во дворе которого мы видели Бориса Пастернака, выносящего мусорное ведро, Семёна Кирсанова с собакой...» .
27.

Заглянем во внутренний двор Дома Писателей.
28.

Здесь чудом сохранились Стрелецкие палаты XVII - XVIII веков. На дальнем плане - колокольняХ рама Иконы Божией Матери Всех Скорбящих Радость Спаса Преображения на Большой Ордынке. Как мы видим - двор Дома Писателей не замкнут жилыми корпусами со всех сторон...
29.


30.

Одно из стихотворений, начинающееся со строк «Дом высился, как каланча...» посвятил этому дому его самый знаменитый жилец, Борис Пастернак. Соседи, кстати, распускали о его квартире забавные слухи, - что дома у него на стене висит огромнейший кинжал, и что поэта частенько можно увидеть на крыше. Действительно, квартира Пастернака находилась на верхнем этаже и имела выход на крышу…
31.

С первых же июльских дней 1941 года, когда началась бомбардировка Москвы, на крыше писательского дома Пастернак постоянно дежурил. И не раз сбрасывал с крыши попавшие на неё "зажигалки".
32.

"В одну из ночей, - писал Пастернак в письме к своей двоюродной сестре, - как раз в мое дежурство, в наш дом попали две фугасные бомбы. Дом 12-этажный (?), с четырьмя подъездами. Разрушило пять квартир в одном из подъездов и половину надворного флигеля. Меня все эти опасности и пугали, и опьяняли". Вскоре разбомбили квартиру К. Паустовского.
33.

Здешние обитатели жили особой, в чем-то привилегированной жизнью (в распоряжении писателей были собственные столовые, поликлиника, детский сад и прочие радости), общались друг с другом, ходили в гости, подписывали друг другу книги.

Уже в 1937 году, когда квартиры в новопостроенном доме только раздавались, начались аресты, проверки и обыски. Как пишет дочь писателя Виктора Шкловского, чья квартира стала приютом многим репрессированным, в тех страшных условиях ценили и даже берегли «вычисленных стукачей»: «Одна наша соседка признавалась: “Да я там ничего плохого про вас не говорила”…». В 1948 году по делу о заговоре военных арестовали знаменитую певицу Лидию Русланову, чьим голосом заслушивалась вся страна и о несметных богатствах которой ходили легенды.
34.

Пять лет назад на стене дома появилась скромная табличка, возвещаюшая о том, что в этих стенах проживали многие замечательные писатели своей страны…

Это сквер Шмелева. «Шмелев - последний и единственный из русских писателей, у которого еще можно учиться богатству, мощи и свободе русского языка»,- сказал в 1933 году А.И. Куприн...
35.

Всегда интресно разбираться с кажущимися безразличными безымянными и серыми домами столицы. Но, как оказывается, - за ними стоят многочисленные судьбы прекрасных людей, любивших и страдавших, мечтавших и творивших, и в них воплощена не только история нашей страны, но и легенды и мифы удивительной литературной Москвы.

Источники:

Форум портала mosday.ru. История: Лаврушинский переулок, дом 17 (Дом писателей).
Дом писателей в Лаврушинском переулке. Московский ткристический портал. travel2moscow.com.
Википедия.

Лаврушинский переулок. Каждый, кто хоть раз был в Москве, непременно приезжал сюда. Здесь находится один из символов столицы – Третьяковская галерея. Лаврушинский переулок получил свое название по фамилии купеческой вдовы Анисьи Матвеевны Лаврушиной, которая в далекие времена Екатерины II владела одним из домов в переулке, вернее тупике. В XVIII веке Лаврушинский переулок назывался Хохловой улицей и не доходил до Толмачевского переулка (тогда Николаевской улицы). Лишь в начале 1770-х годов Лаврушинский был пробит до Толмачевского, и на перекрестке выстроена усадьба Демидовых.

Одно из самых интересных зданий Лаврушинского переулка фасадами выходит в сквер с фонтаном «Вдохновение». Это знаменитый писательский дом, построенный в 1937 году архитектором И.И. Николаевым и достроенный в 1948-1950 годах. «Выдающийся театральный критик, литературовед, писатель, публицист Юзеф Ильич Юзовский жил в этом доме с 1947 по 1964 год», – гласит надпись на мемориальной доске. Это единственная памятная доска, установленная здесь. Но если отметить табличками всех известный людей, в разное время живших в этом доме, нижний его этаж будет похож на неведомого зверя с чешуей.

С этим домом связаны имена М.И. Алигер, А.Л. Барто, И.А. Ильфа и Е.П. Петрова, Э.Г. Казакевича, В.П. Катаева, А.С. Макаренко, К.Г. Паустовского, Н.Ф. Погодина, Р.С. Сефа, К.А. Федина, И.Г. Эренбурга и многих, многих других. Всего около ста известных имен! Потомки писателей, живущие в этом доме до сих пор, и простые жильцы каждый год добиваются права повесить мемориальные доски в честь бывших знаменитых владельцев. Но власти почему-то не желают этим заниматься. Кстати, чтобы установить памятную доску Ю.И. Юзовскому, его ученикам пришлось целых двадцать пять лет обивать пороги всевозможных государственных учреждений.

Дом № 17 по Лаврушинскому переулку – типичное для советского времени многоэтажное жилое здание. Выделяется в нем разве что облицованный черным полированным камнем портал, над которым расположены четыре балкона длиной в два окна. Если смотреть на Дом писателей со стороны Лаврушинского переулка, кажется, что правая его часть завершена выступающим за красную линию башнеобразным объемом, но это лишь зрительный обман. Другие архитектурные особенности определить трудно. Но здание это столько раз становилось героем произведений литературы и мемуаристки, что и некоторые древнейшие строения Москвы могут ему позавидовать.

Строительству дома №17 предшествовало создание в 1934 году Союза писателей СССР. «Союз советских писателей ставит генеральной целью создание произведений высокого художественного значения, насыщенных героической борьбой международного пролетариата, пафосом победы социализма, отражающих великую мудрость и героизм партии. Союз советских писателей ставит своей целью создание художественных произведений, достойных великой эпохи социализма», – сказано в уставе Союза. И.В. Сталин задумывал объединить писателей не только идеологически и бюрократически, но и территориально, поселив их в одном здании.

Изначально Сталин планировал создать целый писательский город, но ограничился строительством одного большого дома в Лаврушинском и дачного поселка Переделкино. До строительства дома писателей в Замоскворечье в Москве появился кооперативный дом в Нащокинском переулке близ Арбата. Это был один из первых опытов селить советских писателей в одном месте. Многие жильцы из Нащокинского переулка перебрались в конце 1930-х годов в Лаврушинский. Кроме того, сюда стали переезжать писатели из флигелей знаменитого дома Герцена на Тверском бульваре, литературного общежития на Покровке и других мест.

В распоряжении привилегированных жителей Дома писателей были собственные столовые, поликлиники, больницы и прочие радости жизни. Квартира в Лаврушинском стала показателем признания и литературной славы, по крайней мере, в кругах высшего руководства Союза писателей и страны в целом. Житель дома Б.Л. Пастернак писал грузинскому поэту. Н.А. Табидзе: «Одни, живущие скромно и трудно писатели в Нащокинском переулке, Бог знает как хвалят, другие, как блестящие жители Лаврушинского находят, что я себя потерял или намеренно отказываюсь от себя, что я ударился в несвойственную мне бесцветность или обыкновенность».

Все литераторы понимали, что значит иметь квартиру в Лаврушинском, и стремились ее получить. М.А. Булгаков просто мечтал жить в Доме писателей. Но его мечта не осуществилась, несмотря на все просьбы Михаила Афанасьевича. Одним из самых ревностных гонителей Булгакова в 1930-х годах был критик Осаф Семенович Литовский – начальник Главного репертуарного комитета и один из руководителей Народного комиссариата просвещения РСФСР. Литовский запрещал к постановке пьесы Булгакова. Сам литературный функционер жил в Лаврушинском переулке. В двадцать первой главе романа «Мастер и Маргарита» описывается полет Маргариты:

«Маргарита вылетела в переулок. В конце его ее внимание привлекла роскошная громада восьмиэтажного, видимо, только что построенного дома. Маргарита пошла вниз и, приземлившись, увидела, что фасад дома выложен черным мрамором, что двери широкие, что за стеклом их виднеется фуражка с золотым галуном и пуговицы швейцара и что над дверьми золотом выведена надпись: «Дом Драмлита». Маргарита щурилась на надпись, соображая, что бы могло означать слово «Драмлит». Маргарита вошла в подъезд, толкнув дверью удивленного швейцара, и увидела рядом с лифтом на стене черную доску, а на ней выписанные белыми буквами номера квартир и фамилии жильцов.

Венчающая список надпись: «Дом драматурга и литератора» заставила Маргариту испустить хищный задушенный вопль. Поднявшись в воздух повыше, она жадно начала читать фамилии: Хустов, Двубратский, Квант, Бескудников, Латунский... «Латунский! – завизжала Маргарита. – Латунский! Да ведь это же он! Это он погубил мастера»… «Да, по гроб жизни должен быть благодарен покойному Берлиозу обитатель квартиры № 84 в восьмом этаже за то, что председатель МАССОЛИТа попал под трамвай, и за то, что траурное заседание назначили как раз на этот вечер. Под счастливой звездой родился критик Латунский. Она спасла его от встречи с Маргаритой, ставшей ведьмой в эту пятницу!»

Все сходится: восемь этажей, черный мрамор, широкие двери, загубленная карьера. Получается, Маргарита прилетела именно в Дом писателей, и вероятнее всего, в квартиру Литовского. Критика дома не оказалось. Залетев в окно восьмого этажа, Маргарита устроила форменный разгром в квартире Латунского-Литовского, орудуя тяжелым молотком. «Нагая и невидимая летунья сдерживала и уговаривала себя, руки ее тряслись от нетерпения. Внимательно прицелившись, Маргарита ударила по клавишам рояля, и по всей квартире пронесся первый жалобный вой. Исступленно кричал ни в чем не повинный беккеровский кабинетный инструмент.

Клавиши на нем провалились, костяные накладки летели во все стороны. Со звуком револьверного выстрела лопнула под тяжелым ударом молотка верхняя полированная дека… Маргарита ведрами носила из кухни воду в кабинет критика и выливала ее в ящики письменного стола. Потом, разломав молотком двери шкафа в этом же кабинете, бросилась в спальню. Разбив зеркальный шкаф, она вытащила из него костюм критика и утопила его в ванне. Полную чернильницу чернил, захваченную в кабинете, она вылила в пышно взбитую двуспальную кровать в спальне. Разрушение, которое она производила, доставляло ей жгучее наслаждение».

Денис Дроздов

Знаменитый Дом писателей в Москве , что находится по адресу Лаврушинский переулок, 17, напротив Третьяковской галереи, был построен 80 лет назад по личному распоряжению Сталина. Его жильцами стали представители литературной элиты, члены Союза писателей СССР, среди которых были А. Барто, И. Ильф, Е. Петров, К. Паустовский, М. Пришвин, В. Каверин, Ю. Олеша, В. Катаев, Б. Пастернак. За квартиры шли нешуточные бои, не всем удавалось получить здесь прописку. Своей очереди так и не дождался Михаил Булгаков , который изобразил этот дом в «Мастере и Маргарите» под названием Дома Драмлита. Многих его обитателей постигла незавидная участь.

Строительству легендарного дома предшествовало создание в 1934 г. Союза писателей СССР, в уставе которого было заявлено: «Союз советских писателей ставит генеральной целью создание произведений высокого художественного значения, насыщенных героической борьбой международного пролетариата, пафосом победы социализма». Сталин хотел объединить представителей творческой элиты не только идеологически, но и территориально – так проще было держать их под контролем.

Заселение в доме началось в 1937 г. Одним из первых перебрался сюда Б. Пастернак, в маленькую квартирку в башне под крышей. Об этом доме он упоминал в одном из стихотворений («Дом высился, как каланча…»). В начале войны Пастернак оставался в Москве и вместе с другими жильцами ночами дежурил на крыше, засыпая песком зажигательные снаряды. В одну из ночей в Дом писателей попали фугасные бомбы, разрушив 5 квартир. После войны Пастернак вернулся в Лаврушинский переулок. Именно здесь был написан роман «Доктор Живаго».

Квартиры в Доме писателей доставались не всем. Михаилу Булгакову в жилье было отказано. И этому в немалой степени поспособствовал один из самых рьяных гонителей писателя – критик Осаф Литовский, начальник Главного репертуарного комитета. Это он заклеймил творчество писателя после постановки «Дней Турбиных» презрительным термином «булгаковщина» и запретил к постановке его пьесы. Сам же критик поселился в Доме писателей в квартире №84.

Именно в эту квартиру и поселил Булгаков критика Латунского в романе «Мастер и Маргарита»: «Маргарита вылетела в переулок. В конце его ее внимание привлекла роскошная громада восьмиэтажного, видимо, только что построенного дома. Маргарита … увидела, что фасад дома выложен черным мрамором, … и что над дверьми золотом выведена надпись: «Дом Драмлита». … Поднявшись в воздух повыше, она жадно начала читать фамилии: Хустов, Двубратский, Квант, Бескудников, Латунский… – Латунский! – завизжала Маргарита. – Латунский! Да ведь это же он! Это он погубил Мастера!». И после этого Маргарита устроила в квартире №84 погром.

Квартиры в доме в Лаврушинском переулке распределялись исходя из заслуг и значимости писателя – «чем больше писатель, тем больше жилплощадь». Это жилье считалось привилегированным – в распоряжении жильцов были также собственная столовая, поликлиника и детский сад. Однако за эти привилегии многим пришлось дорого заплатить. Вскоре после заселения в 1937 г. в доме начались обыски и аресты. Некоторые жители бесследно исчезли, а в их квартирах поселились другие люди. После войны, в 1948 г. из этого дома на Лубянку увезли генерал-лейтенанта В. Крюкова, арестованного за «грабеж и присвоение трофейного имущества в больших масштабах». А следом за ним арестовали за «антисоветскую деятельность и буржуазное разложение» его жену – известную певицу Лидию Русланову.

Несчастья преследовали и других жильцов Дома писателей: здесь погиб сын Паустовского Алексей, покончили с собой дочь прозаика Кнорре и сын поэта Яшина. Жена поэта Льва Ошанина не смогла простить ему измены и выбросилась в окно. Рядом с домом машина сбила 9-летнего сына Агнии Барто, после чего она всегда ходила в черном. Говорили, что жильцов дома преследует злой рок.

Как видим, «нехорошей» оказалась не только квартира №50 в романе Булгакова, но и «Дом Драмлита» в реальности. Хотя вряд ли в этом стоит усматривать мистический подтекст: аресты в 1930-х гг. были массовыми, а несчастья настигают семьи в любых других домах – но жильцы этого дома были выдающимися людьми, и об их судьбах стало известно миллионам. И Дом писателей заслужил дурную славу, что, впрочем, не помешало тому, что в 1960-х гг. квартиры здесь начали получать чиновники и другие люди, весьма далекие от искусства.

Кроме дома в Лаврушинском переулке, существует еще как минимум .

Выставочные залы ГМП в Денежном переулке
ул. Арбат, 55/32, вход с Денежного переулка (ст.м. «Смоленская»)

Выставка
«Лаврушинский, 17. К 80-летию Дома писателей»

Выставка к юбилею знаменитого писательского дома в Лаврушинском переулке откроется в Выставочных залах Государственного музея А.С. Пушкина.

Выставка расскажет об истории возведения дома, о его знаменитых жильцах, правде и мифах, связанных с ними и легендарным домом. Как следует из названия, она приурочена к юбилею уникального дома, сооруженного в Замоскворечье в середине 30-х годов по проекту архитектора Ивана Николаева. Советскую традицию расселять интеллигенцию «по интересам» можно проследить по классическим московским адресам. В переулке на Полянке - Дом кинематографистов, на улице Горького - Дом композиторов, Дом артистов в Брюсовском переулке и, наконец, Дом писателей - в Лаврушинском...

Инициаторы и создатели выставки - Аукционный дом «Литфонд» и Государственный музей А.С.Пушкина, при поддержке Музея архитектуры имени Щусева.

История возведения. В 1932 году на встрече с Максимом Горьким Сталин обещал посодействовать созданию «городка или гостиницы» для писателей. И уже в 1934 году по личному указу вождя началась работа над проектом Дома писателей. Его стали строить на месте небольшого особняка с парком, некогда принадлежавшего старинному роду Титовых. Заселение кооперативного 4-хподъездного жилого дома по адресу Лаврушинский переулок, 17 было закончено в 1937 году.

Вторая очередь Дома писателей была построена уже после войны, в 1948-1949 гг., и включала еще два подъезда. Планировка квартир улучшена - за годы войны престиж советских писателей заметно вырос. В список будущих жильцов новой секции Союз писателей включил авторов, премированных за лучшие произведения о войне. Так что здесь лауреатов Сталинской премии жило больше, чем во всех четырех довоенных подъездах.

Жильцы дома. Поэты, прозаики, драматурги, заселившие Дом писателей, были теми, с кого начиналась советская литература в 20-х годах XX века. В одном доме - около сотни писателей: Илья Эренбург, Антон Макаренко, Борис Пастернак, Константин Паустовский, Юрий Олеша, Виктор Шкловский, Семен Кирсанов, Федор Гладков, Валентин Катаев, Илья Ильф, Евгений Петров, Эммануил Казакевич, Михаил Пришвин, Агния Барто, Константин Федин, Всеволод Иванов, Илья Сельвинский, Виктор Ардов, Лев Ошанин и др. Их гостями не однажды бывали Анна Ахматова, Осип Мандельштам, Александр Вертинский, Лев Кулешов, Генрих Нейгауз, Константин Симонов, Александр Твардовский, Сергей Лемешев, Ольга Лепешинская, Мария Юдина, Юрий Завадский, Валентин Плучек, Леонид Утесов и другие яркие представители литературного и артистического мира той эпохи.

Пространство выставки. Структура экспозиции повторяет схему расселения самого дома и разделена по подъездам. Каждому литератору, проживавшему в доме № 17 в Лаврушинском переулке, будет посвящена отдельная витрина с личными вещами, фотографиями, автографами и письмами, которые сейчас хранятся в частных коллекциях и семейных архивах.

Два дополнительных информационных блока будут посвящены жильцам - участникам Великой Отечественной войны и знаменитым гостям дома.

Организаторы и вдохновители. Инициатива организации выставки «Лаврушинский, 17. К 80-летию Дома писателей» принадлежит Аукционному дому «Литфонд» и Государственному музею А.С.Пушкина. Идею ее проведения поддержал Музей архитектуры имени Щусева. Главным же вдохновителем создания экспозиции к юбилею дома стала переводчик, библиограф и писатель Ольга Никулина, которая родилась и всю жизнь живет в нем. Ольга Львовна - автор книг «Лаврушинский 17. Семейная хроника писательского дома» и «Лаврушинский, 17. Семья и книги, друзья и враги» - бережно хранит воспоминания о тех, чьим домашним адресом стал знаменитый дом в Лаврушинском переулке, и внесла неоценимый вклад в подготовку выставки.

На открытии выставки Ольга Никулина поделится личными воспоминаниями о жизни в легендарном доме. Гостями вернисажа станут сегодняшние жильцы дома - потомки знаменитых советских литераторов, сохранившие в семейных архивах бесценные мемории и документальные свидетельства эпохи.

В Лаврушинском переулке, прямо напротив Третьяковской галереи, возвышается серый дом с большим парадным мраморным подъездом. Немногие люди, проходящие мимо него, знают, что с 1930-х по 1970-е годы здесь жили практически все известные писатели Советского Союза, что именно он «высился, как каланча» в одном из самых популярных стихотворений Пастернака и что именно в нем разгромила квартиру булгаковская Маргарита.

Писательский дом

Дом писателей был построен по личному указу Сталина — одного Союза писателей для объединения литераторов, участвующих в деле социалистического строительства, ему показалось недостаточно, и в октябре 1932 года на встрече у Максима Горького он пообещал выделить средства на «писательский городок или гостиницу, со столовой, большой библиотекой и другими необходимыми учреждениями». Идея специально построенного писательского дома была не новой: такой уже был в Санкт-Петербурге, на углу улицы Рубинштейна и Графского переулка. Это был конструктивистский дом-коммуна, построенный в 1929-1930-х годах, и он оказался настолько неудобным для жизни, что получил в народе прозвище «слеза социализма». В конце концов коммунальные службы вынуждены были провести его перепланировку. В Москве предполагалось нечто совершенно иное: это должен был быть парадный номенклатурный писательский дом, своего рода литературный Дом на набережной.

Архитектура

Работа над проектом началась сразу же после официального создания Союза писателей в 1934 году. Архитектором проекта был назначен Иван Николаевич Николаев, руководивший мастерской №11 «Моспроекта» и занимавшийся в основном градостроительными проектами - в частности, именно он прорубил две улицы (Садовнический проезд и улицу Новокузнецкая), чтобы продолжить Бульварное кольцо в Замоскворечье.

Дом стали строить на месте небольшого особнячка с парком. Маленький кусочек этого парка сохранился, превратившись в сквер в Ордынском тупике. Тут же находились боярские палаты XVII века, которые было решено сохранить, - они оказались во внутреннем дворе дома (палаты принадлежат Третьяковской галерее, и сейчас их арендует Росохранкультура).

Изначально в плане дом представлял собой букву «Г», стоящую вдоль Ордынского тупика и Лаврушинского переулка. В доме было четыре подъезда, восемь этажей и девяносто восемь квартир различной планировки. Оба фасада здания были декорированы классическим для этого времени способом: первые два этажа украшены крупной рустовкой и выкрашены в более темный цвет, выше идет гладкая стена, а затем - наиболее украшенная верхняя часть здания.

Владимир Седов
историк архитектуры, профессор
внук советского поэта Владимира Луговского
(живет в Доме писателей с 2004 года)
___

«В Замоскворечье этот дом, конечно, торчал. Градостроительство сталинской эпохи ставило перед собой задачу построить отдельные вертикали, ориентиры. Расчет был на то, что последующие поколения вслед за ними продолжат это строительство, в результате через какое-то время должен был измениться масштаб всего города. Но это вышло не везде - в том числе здесь, в Замоскворечье, получились такие странные перепады высот в городской застройке.

Надо понимать, что в 1930-е годы перед архитекторами была поставлена задача придумать стиль социалистического реализма, но не говорилось, какой он, и каждый архитектор в меру собственной испорченности или, наоборот, вкуса и понимания красоты его придумывал. Поиски шли в разных направлениях, но по большей части архитекторы пытались придумать какой-то винегрет, мелко-мелко нарубить классицистические детали, в надежде что вдруг при этом смешивании появится что-то новое. Иван Николаев, автор этого дома, тоже явно старался создать некий пафосный, выдающийся образ из смешения стилей - тут есть, с одной стороны, почти фашистский мраморный подъезд (во всяком случае именно в Италии и Германии нужно искать его прототипы), с другой - балконы вполне классицистического, ренессансного плана. Внутренний фасад при этом отдает духом конструктивизма, так что в результате получается нечто странное. Но, может быть, в этом и есть какое-то особое очарование».

Заселение

В 1937 году дом был построен и начал заселяться. Распределение квартир шло через Литфонд Союза писателей, в задачу которого входило оказание материальной поддержки членам Союза, в том числе обеспечение их жильем. Квартиры распределялись, исходя из некой негласной табели о рангах, и за прописку в престижном доме в Лаврушинском шли сражения.

В протоколе заседания совета Союза писателей от 4 августа 1936 года приводится полный пофамильный список на заселение в новом доме. В числе прочих писателей, фамилии большинства которых сегодня мало кому что-нибудь скажут, есть Агния Барто, Всеволод Вишневский, Ильф и Петров, Паустовский, Пастернак, Эренбург, Шкловский, Погодин, Кассиль, Пришвин и др. Здесь же в разное время жили Вениамин Каверин, Владимир Чевилихин, Валентин Катаев, Анатолий Эфрос, Юрий Олеша, Лев Ошанин, Лидия Русланова и многие другие литераторы и деятели культуры.

Ольга Никулина
дочь писателя, журналиста и сценариста Льва Никулина,
лауреата Сталинской премии,
одного из основателей журнала «Иностранная литература»
(живет в Доме писателей с рождения)
___

«Мои мама и папа въехали в этот дом в 1937 году. Мама, очень предприимчивая молодая артистка Малого театра, на собраниях, где происходили жеребьевки, распределения квартир и так далее, подружилась с Лидией Андреевной Руслановой, которая тоже оказалась резиденткой нашего дома. И они, две бойкие бабенки, сразу друг другу понравились. Получив в домоуправлении ключи от квартиры, они прихватили тюфяки, посуду, бутылку коньяка, сардины, белый хлеб и лимон, взяли такси и приехали сюда. Мама выросла в религиозной семье, поэтому бабушка ей заранее написала молитву на освящение дома, очень длинную, но мама запомнила лишь небольшой отрывок. Они сначала пошли к Руслановой на шестой этаж, в двадцать девятую квартиру, мама побрызгала там из бутылочки святой водой и прочла молитву, чтобы этого дома не коснулись ни гром, ни огонь, ни вода, ни война, ни наветы, ни злые люди и так далее. Потом посмотрели в окно, выходящее на северную сторону, то есть на Кремль, и совершенно обалдели от открывающегося вида - от Большого Каменного моста до Большого Москворецкого моста, и Кремль весь как на ладони. Потом они оставили часть вещичек - как бы пометили квартиру, застолбили ее - и поднялись к нам на седьмой этаж, в тридцатую квартиру. Тут они бросили тюфячок, расстелили на полу какие-то газеты, салфетку и разложили закуску. Мама тоже побрызгала все комнаты святой водой, прочла выдержку из молитвы, ну и после этого они с чистой совестью очень хорошо клюкнули. Настоящие артистки - вдвоем раздавили бутылочку коньяка. И вот с этого, собственно, началась их дружба».

Жители

Те, кому все-таки достались квартиры в доме в Лаврушинском, оставили о нем множество воспоминаний. Юрий Олеша писал:

«Целый ряд встреч. Первая, едва выйдя из дверей, - Пастернак. Тоже вышел из своих. В руках галоши. Надевает их, выйдя за порог, а не дома. Почему? Для чистоты? Говоря о чем-то, сказал: «Я с вами говорю, как с братом». Потом - Билль-Белоцерковский с неожиданно тонким замечанием в связи с тем, что у Мольера длинные монологи...»

Прасковья Мошенцева
хирург Центральной клинической больницы
(живет в доме с 1939 года)
___

«Среди наших соседей были не просто известные, а привилегированные писатели, жившие особой жизнью, скрытой от посторонних глаз. Все было в их распоряжении: литфондовские дачи, кремлевские поликлиники и больницы, цековские столовые, спецраспределители. Это был, безусловно, легендарный дом».

Из дома можно было практически не выходить - тут была поликлиника, расчетный центр Cоветского авторского общества, плативший писателям гонорары, детская площадка, неподалеку школа.

Соседи дарили друг другу книги, которые обязательно подписывали.

Наталья Яшина
дочь лауреата Сталинской премии Александра Яшина
(живет в Доме писателей с 1948 года)
___

«Однажды, когда я болела, к нам в гости зашла Агния Барто и передала для меня книжку, чтобы я не скучала. На форзаце было написано: «Наташе из соседнего подъезда. Читай стихи, смотри картинки, выздоравливай от свинки».

Потомки живших здесь писателей хранят целые библиотеки с такими дарственными надписями.

Здесь же жил критик Литовский, стараниями которого были запрещены к публикации многие пьесы Булгакова. Литовский стал прототипом Латунского из «Мастера и Маргариты», и, судя по описанию, именно этот дом, а не находившийся в арбатских переулках Драмлит, громила Маргарита:

«В конце его (переулка. - БГ) ее внимание привлекла роскошная громада восьмиэтажного, видимо, только что построенного дома. Маргарита пошла вниз и, приземлившись, увидела, что фасад дома выложен черным мрамором, что двери широкие, что за стеклом их виднеется фуражка с золотым галуном и пуговицы швейцара и что над дверью золотом выведена надпись: «Дом Драмлита ».

Репрессии и война

Ольга Никулина : «Как только все заселились, сразу начали сажать. До войны схватили и расстреляли Станислава Станде, он был польский еврей, поэт-интернационалист, бежал оттуда от фашизма. Здесь его очень хорошо сначала приняли, он начал издаваться, у него вышла книжка. Он женился на Марии Израилевне Гринберг, известной пианистке. У них еще дочь Ника не родилась, когда его схватили и расстреляли. Это было в 1937 году. Тогда же арестовали Кима из тридцать первой квартиры, тоже расстреляли, и еще Кушнерова Арона. Его семью уплотнили и поселили сюда сотрудницу прокуратуры. Вот, собственно, три первые жертвы. А потом, уже после войны, у нас в подъезде взяли Стонова и Бергельсона. Стонов вернулся, Бергельсон нет. Ну и история с Руслановой, конечно (Лидия Русланова была арестована в 1948 году в связи с делом о «заговоре военных», направленным против Георгия Жукова и его ближайшего окружения, в которое входил муж Руслановой, генерал-майор Владимир Крюков. - БГ). Я не знаю, где ее арестовали, но ночь, когда в квартиру приехали с обыском эти страшные люди, это я помню. Родители вырубили свет и сидели на табуретках около двери и прислушивались. Те ходили в лифт и из лифта, возили, выносили оттуда что-то, курили на лестнице, что-то говорили, совершенно не стесняясь, почти всю ночь. А родители сидели и тряслись, маме очень хотелось курить, а отец ей говорил: «Не смей, они догадаются, что кто-то подслушивает».

С началом войны писателей эвакуировали в Чистополь, многие молодые литераторы уехали на фронт работать военными корреспондентами. Все квартиры были опечатаны, ключи сданы; в доме расположилась комендатура. В 1941 году при очередном налете в дом попала бомба. Удар пришелся между первым и вторым подъездами и прошил здание насквозь до пятого этажа.

Ольга Никулина : «Мы вернулись из эвакуации осенью 1943-го. Уже ясно было, что немец сюда не вернется, но налеты продолжались, и мы сидели в бомбоубежище. Там мы с сестрой и познакомились со своими сверстниками. Сначала здесь было довольно безлюдно, но страшно не было - кругом были дежурные, часовые, коменданты. А после войны, когда люди вернулись и режим ослаб, на улице стали грабить, начался страшный бандитизм. Тут еще приехали люди из деревень и из оккупированных городов, все подвалы были ими забиты, люди жили ужасно.

Я помню, как вернулась из эвакуации Ника Гринберг, и мы окончательно с ней сдружились. Мы были ужасно политически активными, соревновались, кто быстрее вступит в комсомол. Причем это не мешало ей на дому организовать подпольную антисоветскую группу из детей репрессированных родителей - прямо здесь, в четвертом подъезде, под носом у соседей. Надо было произнести клятву, что мы будем бороться за свободу и отомстим за отцов, и потом расписаться кровью. Мы с Сашкой, моей сестрой, бегали от них, боялись крови - и в конце концов расписались красными чернилами. Они о чем-то говорили, говорили, а мы слушали и ничего не понимали. Нам тогда лет по двенадцать было. Одним из направлений деятельности нашей группы было дразнить топтунов вокруг Кремля, чекистов - они ходили все в более или менее одинаковых пальто и шляпах и смотрели на часы, делали вид, что ждут свидания или что-то такое. И надо было к ним подойти и сказать какую-то глупость типа: «Дяденька, у вас рояли есть?» - потом хотя бы несколько шагов пройти невозмутимо, а уже потом можно было оттуда дернуть. Они не понимали, что это такое. Мы с Сашкой, как правило, сачковали. Но однажды наши разговоры услышала Никина мама и пришла к моим родителям. Они закрылись и долго серьезно разговаривали, а когда она ушла, родители вызвали нас. Папаша сидел весь красный, рассказал нам, где мы живем и что с нами будет, если все это узнается, и запретил нам общаться с Никой. Мы действительно некоторое время с ней не встречались. Наверное, недели две.

А потом мы с Никой впали в другую крайность - вступили в комсомол. Тут как раз умер Сталин, мы с Никой решили идти его хоронить в Колонный зал. Нацепили комсомольские значки, но Мария Израилевна позвонила моим родителям и все рассказала. Пришла мама, дала мне по морде и заперла меня в комнате. Я кричала и вырывалась. В это время приходит Ардов и с порога говорит такую фразу: «Ну слава богу, эта собака сдохла!» Немая сцена! Тогда меня усадили за стол и все объяснили».

Послевоенная жизнь

Когда война закончилась, снова по личному указу Сталина было принято решение о строительстве дополнительной секции, и в 1947 году в доме появились еще два подъезда, отходивших под прямым углом от северного крыла по Лаврушинскому переулку. Строительством занимался тот же архитектор, и стилистическое решение этих подъездов соответствовало первой секции здания. Однако изменилась внутренняя планировка дома, и эти изменения наглядно демонстрируют, как после войны менялась социальная жизнь привилегированных москвичей: два новых подъезда были снабжены черной лестницей для прислуги - молочниц, шоферов и кухарок. Парадная же лестница дублировалась лифтом, которого в старой части дома не было.

Наталья Яшина : «Жизнь была свободной, радостной. Весной все переулки были разрисованы стрелочками казаков-разбойников, классиками, а очереди в Третьяковку стояли до конца Лаврушинского. И в кинотеатр «Ударник» тоже - я помню, когда вышел «Тихий Дон», очередь стояла до Москвы-реки, причем не по одному, а шеренгой, - только чтобы достать билетик».

Владимир Седов: «Последняя жена моего деда Владимира Луговского была дама идеологического плана, но при этом сама писала стихи и прозу и в том числе в какой-то момент стала музицировать. Ей купили огромный рояль, который стоял в большой комнате, и она на нем играла гаммы. Спустя несколько дней сосед Степан Щипачев (сейчас мало кто знает этого поэта, но в сталинское время он занимал нишу любовного лирика), встретив Луговского во дворе, нервно сказал ему: «Володя, ты меня знаешь, я поэт-лирик, скажи своей бабе, чтобы она больше не играла».

Тут было два барских подъезда, и с ними было связано много легенд. Тогда все это было очень важно - у кого какая квартира, в каком подъезде, кто соседи… Сам Луговской после войны как-то держался в стороне, но, по воспоминаниям его последней жены, раз в год они ходили в Кремль, на такой смотр писателей, и Иосиф Виссарионович провозглашал тост - наверное, сам за себя. Это была какая-то совершенно удивительная придворная жизнь, похожая на то, что было при Романовых, - надо было появляться при дворе, и то, какая квартира и где была дана человеку, отражало его придворный статус.