Петр I допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе. Описание картины Н.Ге Картина ге петр 1 допрашивает

Всем известна картина Николая Ге «Пётр I допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе», написанная художником в 1871 году. Она часто украшает собой страницы учебников истории - в том разделе, который посвящен правлению знаменитого царя-реформатора. Безрадостное с виду произведение, выполненное преимущественно в темных тонах: самодержец лично допрашивает венценосного сына. Дело происходит в петергофском дворце Монплезир. Царевич Алексей, недовольный реформами отца и его деспотичными методами правления, бежал в Европу - но был возвращен, допрошен, а, впоследствии, арестован и убит при невыясненных обстоятельствах.

На самом деле, иначе было абсолютно все. Сейчас мы вместе с вами вернемся в 1718 год и восстановим последовательность событий, чтобы однозначно понять, что же происходит на этой картине.

Итак, 1718 год. Северная война подходит к концу. Швеция, измотанная войной на несколько фронтов - а как вы помните, кроме России с Швецией воевали еще с Пруссия, Саксония, Дания и Речь Посполитая - лишилась прибалтийских территорий, потерпела ряд крупных поражений на море и на суше, и Стокгольм начал искать возможность заключения сепаратного мира с Россией. Петербург не возражал - война принесла России «окно в Европу», но разорила страну и усилила ропот среди народа, и так недовольного реформами царя.

Петр I и Карл XII. Немецкая гравюра 1728 года

Однако сепаратный мир был крайне невыгоден другим европейским державам - в первую очередь, Дании и Англии. Обе опасались, что развязав руки на востоке, шведский король Карл XII с новой силой начнет завоевание Дании и Ганновера - принадлежащего тогда английской короне.

Петр I понимал, что ключевой фигурой на переговорах со Швецией является, естественно, ее монарх. Если Карл погибнет, переговоры в лучшем случае затянутся на неопределенный срок, а скорее всего - будут отменены. Причиной тому являлось множество сторонников войны с Россией до победного конца, которые несколько позже, в тридцатые годы, объединятся в так называемую «партию шляп». А в мае 1718 года в Петербург пришло шифрованное сообщение от российского посланника в Копенгагене: датчане готовят устранение шведского монарха, чтобы сорвать мирные переговоры.

Раненый Карл

Медлить было нельзя и Петр с сыном разработали план спасения шведского короля. Ситуация осложнялась тем, что шведский королевский двор кишел датскими агентами и предупредить Карла об опасности обычным путем было невозможно. Кроме того, Петр отлично знал нрав своего шведского «коллеги» — Карл XII был гениальным полководцем, но плохим политиком, скверно разбирался в людях и отличался крайне импульсивным поведением. Узнав о заговоре, он мог начать действовать самостоятельно и наломать массу дров.

Петр решил отправить Алексея в Швецию, чтобы тот под вымышленным именем подобрался как можно ближе в Карлу и сделал все возможное для его защиты, пока не будут завершены мирные переговоры. У Алексея был большой опыт подобных операций - с пятнадцати лет он работал за границей, преимущественно в Голландии и Франции. Внедриться в шведский двор ему было вполне по силам. Отправлять дополнительных агентов было бы рискованно - большие группы неизбежно привлекли бы к себе внимание, кроме того, Петр никому не доверял больше, чем своему сыну.

Чрезвычайно распространена версия о том, что Петр и Алексей терпеть друг друга не могли, и царевич, якобы, готовил чуть ли не дворцовый переворот, чтобы свергнуть своего отца. На самом деле, это была тактическая дезинформация, распространявшаяся верховным окружением царя. О происходящем, кроме Петра и Алексея, знали еще примерно пять-шесть человек, самых доверенных, например - князь Меньшиков или генерал Ерохов. Поэтому и командировка Алексея была подана как «бегство от преследования коронованного отца-тирана».

Незадолго до отъезда Алексея в Швецию из Стокгольма пришли тревожные новости: Карл XII начал военный поход против Норвегии. Петр и Алексей сразу поняли, что эта идея подброшена Карлу датскими агентами влияния при дворе - так они убивали сразу двух зайцев: выманивали шведского монарха из Швеции и, в перспективе, ослабляли Норвегию, на которую Дания сама имела виды.

У Алексея ушел месяц, чтобы под видом Альбрехта ван Крюйжа - военного советника из Голландии - внедриться в окружение Карла. Вместе с ним он участвовал в норвежском походе, посылая в Петербург тревожные депеши: заговор против Карла действительно существует. То в палатку короля «случайно» влетала зажженная граната, то в чья-то рука подкладывала в постель несколько стеклянных осколков, смазанных ядом, то оказывалась подрезанной подпруга его коня. Алексей своевременно ликвидировал все попытки неизвестных убийц устранить короля, устраивая все так, чтобы и сам король ничего не заметил - потому что тогда спасать вспыльчивого Карла стало бы намного сложнее.

Деятельность Алексея не осталась незамеченной. В конце ноября он внезапно исчез, а спустя пару недель его тело нашли шведские караульные недалеко от лагеря под осажденной крепостью Фредрикстен. Его подопечный Карл XII пережил Алексея меньше чем на месяц - во время штурма Фредрикстена он был убит выстрелом в затылок. В 1933 году Датская королевская разведывательная служба обнародовала документы, доказывающие причастность ее агентов к смерти Алексея и Карла.

Дальнейшее вам известно - после Карла на трон всходит его сестра, Ульрика Элеонора, однако формально правит ее муж, Фредрик I - урожденец немецкого города Касселя, наполовину датчанин. Переговоры о сепаратном мире с Россией срываются и война длится еще три долгих года.

Исчезновение Алексея безутешному Петру пришлось объяснять в духе первоначальной легенды - бежал, был возвращен, арестован и «загадочно умер». Так как теперь эта версия находится на страницах учебников, можно с уверенностью сказать, что Петр был очень убедителен в своих объяснениях.

А теперь снова вернемся к картине, которую Ге нарисовал потрясающе правдоподобно. Это не допрос царевича, это финальный инструктаж перед командировкой в Швецию.

Алексей, уже одетый в голландский костюм, держит в руках некий документ, скорее всего - тот самый доклад из Копенгагена о готовящемся покушении на Карла XII. На это указывает превосходное качество бумаги - в 1718 году в России еще не было мануфактур, производящих такую бумагу. Петр внимательно смотрит на своего сына, оценивая - справится ли он в этот раз?

Обратите внимание на стол. Там лежит новейшая разработка Тульского оружейного завода - компактный пистолет со складным оптическим прицелом. К сожалению, жизнь царевича это оружие не спасет.

Возле камина к стене прислонены лыжи, которые возьмет с собой Алексей в Швецию, а затем и в Норвегию. Такие лыжи производились на заказ в Померании для егерей, придворных курьеров и секретных агентов. После гибели Алексея Карл взял их себе на память о хорошем друге, но опробовать их так и не успел - пуля убийц настигла его раньше.

Написал Ghostman От себя мне добавить осталось совсем немного. Стивен Хокинг уверяет, что время, если и существует, то события в нем происходят не тем единственным способом, который запечатлелся в нашей памяти, а всеми возможными способами. Равным образом и документам не удается его зафиксировать: в документ может вкрасться и ошибка, и прямая фальсификация, документ еще не дает права судить о том, что действительно было . Более того: если что и было, то именно в силу этого его уже нет , в буквальном смысле нет. Прошлое сразу же пожирают томминокеры, и Стивен Кинг - это псевдоним Стивена Хокинга. Поэтому время - всего лишь глина в умелых пальцах членов Комиссии по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России, и я приветствую имеющие появиться труды, в которых история будет тщательно вычищена от всех пятен, отстирана и отглажена и приобретет, наконец, право, считаться подлинной историей России!

Неудача последних религиозных картин заставила Ге бросить на время эту тему. Он вновь обратился к истории, на этот раз русской, родной и близкой его душе.
На Первой передвижной выставке Ге показал свою новую работу «Петр I допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе». Художник предложил психологическую трактовку сюжета, представив полотно как драму столкновения личностей – приверженцев противоположных жизненных ценностей.

Царевич Алексей был прекрасно образован, знал несколько иностранных языков и, в сущности, он ни в коей мере не противился реформам, но ему претили деспотические и жесткие форты правления Петра I.

До сих пор нет ясности в том, являлся ли он на самом деле инициатором подготовки захвата власти в России, или же стал невольным заложником своего окружения, недовольного политикой монарха. Царевич бежал на Запад, откуда был возвращен и замучен до смерти пытками в Петропавловской крепости с ведома и по распоряжению родного отца.
В историческом полотне живописец передает внутреннее состояние персонажей. Показное спокойствие обоих, без жестов и внешних эффектов, — обманчиво. Это драма переживаний, драма душевной муки и нелегкого выбора.
Ге очень точно выбрал момент, который отразил в своей картине. После изучения документов и бурного спора Петр уже не гневается, а с горечью уверяется в предательстве сына. Но прежде чем подписать приговор, он всматривается в лицо Алексея, все еще не теряя надежды увидеть в нем раскаяние. Царевич под взглядом отца опустил глаза, но молчаливый диалог продолжается. Символичен свисающий край скатерти кровавого цвета: он не только разделяет персонажей, но словно предвещает трагическое разрешение этого конфликта.
Европейская обстановка зала в Монплезире чужда для царевича, выросшего в теремах, и играет против него. Но Алексей, уверенный в том, что император не решится поднять против себя общество и не сможет переступить через отцовские чувства, упрямо молчит. Он до конца остается противником Петра.
Художник хотел, главным образом, донести до зрителя, что смертный приговор был подписан не венценосным палачом, а раненным в самое сердце родителем, который принял решение в интересах государства.
От этой картины веет холодом. Темные стены и холодный зев камина, каменный пол, бледный холодный свет, едва рассеивающий полумрак большого зала. Но главный холод – в отношениях отца и сына, ставших непримиримыми противниками. Расчерченный на черно-белые квадраты пол напоминает шахматную доску, а реальные персонажи на нем – как две противоборствующие фигуры в исторической шахматной партии.
В этой трагической коллизии для художника самой важной оказалась проблема нравственного достоинства личности. В 1892 он писал в своих «Записках»: «Десять лет, прожитых в Италии, оказали на меня свое влияние, и я вернулся оттуда совершенным итальянцем, видящим все в России в новом свете. Я чувствовал во всем и везде влияние и след петровской реформы. Чувство это было так сильно, что я невольно увлекся Петром… Исторические картины тяжело писать… Надо делать массу изысканий, потому что люди в своей общественной борьбе далеки от идеала. Во время писания картины «Петр I и царевич Алексей» я питал симпатии к Петру, но затем, изучив многие документы, увидел, что симпатии не может быть. Я взвинчивал в себе симпатию к Петру, говорил, что у него общественные интересы были выше чувства отца, и это оправдывало жестокость его, но убивало идеал…».
Картина была встречена с большим интересом. Вокруг нее разгорелись мировоззренческие споры, в какой-то мере не утихающие до сих пор. Полотно сразу приобрел Павел Михайлович Третьяков, и теперь оно по праву считается одним из известнейших русских исторических произведений, упоминающихся в учебниках и школьных хрестоматиях.

К числу картин, известных широкому зрителю с детства и живущих в исторической и культурной памяти народа, относится и знаменитое полотно Николая Николаевича Ге «Петр I допрашивает царевича Алексея в Петергофе». Чаще эту картину называют просто «Царь Петр и царевич Алексей». Семейная драма царя-преобразователя Петра I - одна из самых приметных страниц русской истории. Почти 150 лет назад написал Н. Ге эту картину, репродукции которой воспроизведены в многочисленных художественных изданиях и открытках.

В 1872 году в Москве должна была состояться выставка, посвященная 200-летию со дня рождения Петра I. Это и натолкнуло Н. Ге на мысль написать картину из жизни великого царя-реформатора: «Я чувствовал везде и во всем влияние и след петровской реформы. Чувство это было так сильно, что я невольно увлекся Петром и, под влиянием этого увлечения, задумал свою картину «Петр I и царевич Алексей».

Из бурной истории царя Петра художник на своей картине изображает тот момент, когда Петру I пришлось переживать тяжелую драму между сознанием государственного долга и отцовскими чувствами. Трагически сложилась судьба первенца царя Петра, многие обстоятельства сыграли в ней свою роковую роль. Прежде всего среда, в которой воспитывался молодой царевич Алексей, - окружение его матери, боярской дочери Евдокии Лопухиной. Это были отпрыски старинных боярских родов, ненавидевшие Петра I за преобразования и за суровую борьбу с «большими бородами».

Характер самого царевича Алексея тоже был прямой противоположностью отцовскому - с его неиссякаемой энергией, предприимчивостью, железной волей и ненасытной жаждой деятельности. И обида на отца, насильно сославшего молодую царицу Евдокию в Суздальский монастырь. Наследник Петра I становился не продолжателем отцовских дел, а их врагом, хулителем и заговорщиком. Впоследствии ему пришлось бежать из родной страны, но возвращенный в Россию, он был объявлен преступником и вот предстает пред грозными очами отца. Но здесь была не только великая личная трагедия Петра-отца, потерявшего в лице сына наследника-реформатора. Конфликт, положенный Н. Ге в основу сюжета картины, перерастает из чисто семейного и отражает уже историческую трагедию. Эта трагедия была характерна для всей России, когда Петр I, ломая старину, на крови строил новое государство.

События трактованы Н. Ге предельно просто, романтическая взволнованность его прежних евангельских полотен уступила место строгой исторической объективности, поэтому на его картине все жизненно достоверно - и выбранная ситуация, и обстановка, и художественная характеристика, и композиция всего произведения. Однако, приступая к работе над картиной, Н. Ге оказался перед выбором. Многие тогда были уверены в вине «царя-сыноубийцы», а сам царевич объявлялся жертвой вероломного отца. Однако, с таким освещением событий не согласился историк Н. И. Костомаров, которого Н. Ге хорошо знал и считал его выдающимся талантом, историком с ясным умом. Происки царевича Алексея для Н. Костомарова были делом доказанным, а казнь закономерной. Правда, и он оговаривается, что Петр I сам сделал из сына врага.

Вот в такой ситуации оказался Н. Ге, когда нужно было встать на какую-то определенную точку зрения или самому искать историческую путеводную нить. Если решительно осудить царевича, то в таком случае надо сопоставить его с «добродетельным» отцом, а на это художник не мог решиться. Да и оснований для этого у него не было, ибо он сам признавался: «Я питал симпатии к Петру, но, изучив многие документы, увидел, что симпатий быть не может. Я взвинчивал в себе симпатии к Петру, говорил, что у него общественные интересы были выше чувства отца, и это оправдывало жестокость, но убивало идеал». И тогда Н. Ге решил соединить в себе усилия историка и художника. Без устали он работает в Эрмитаже, изучая все живописные и графические изображения Петра I и царевича Алексея. В петергофском Монплезире он побывал в комнате Петра, рассматривал его одежду, личные вещи, потом возвращался в свою мастерскую и начинал делать эскизы и зарисовки.

Сначала в карандашных набросках Петр I был изображен один: сидя за столом и опустив голову, он мучительно размышляет. Перед ним лежат документы, неопровержимо доказывающие вину сына. Но пока семейной драмы, которую Н. Ге так хотел художественно материализовать, не чувствуется, и появляется новый эскиз. На нем могучая фигура сидящего царя дана силуэтом на фоне окна, в лучах яркого дневного света. Рядом стоит сын - усталый и безнадежно опустивший голову. Но художник отказался и от этого варианта, так как было слишком наглядно возвеличение одного героя за счет другого. В окончательном варианте картины Петр I сидит за столом и смотрит на сына пристальным взглядом. Только что произошло бурное объяснение, и царь Петр как будто ждет от сына ответа. Царевич, как человек-призрак, стоит словно скованный, в замешательстве потупив взор.

Рассеянный свет пасмурного дня, сдержанный колорит придают картине реальную интонацию, все внимание художника сосредоточено на психологической выразительности лиц и фигур - их мимике, жестах, позах. После бурного спора порыв гнева у Петра сменяется мучительной уверенностью в виновности сына. Все слова сказаны, все обвинения предъявлены, в комнате царит напряженная, нервная тишина. Пытливо и пристально всматривается Петр І в царевича Алексея, стараясь разглядеть, разгадать его, все еще не оставляя надежды на раскаяние сына. Под взглядом отца тот опустил глаза, но диалог между ними продолжается внутренне, в полном безмолвии.

В картине Н. Ге удивительно точно выбран момент действия, который позволяет понять происшедшее и догадаться о будущем. А о том, что оно будет страшное, говорит многое. И прежде всего ниспадающая на пол красная скатерть, непреодолимым барьером разделяющая фигуры отца и сына. Этим Н. Ге добивался главного: смертный приговор готов был подписать не венценосный палач, а раненный в самое сердце отец - все взвесивший государственный политик, но все еще колеблющийся человек. Трагическая коллизия картины спрятана как бы внутрь, художник обходится здесь без поражающих цветовых ударов, холст освещен мягко, почти незаметно. Краски на его картине не пылают, не светятся, подобно раскаленным углям, а нейтрально живут в затемненном пространстве.

На полотне тщательно выписаны все детали, они не только конкретизируют место и время действия, но и участвуют в характеристике действующих лиц картины. Простая мебель, висящие на стенах «голландские» картины говорят о простых вкусах Петра, и в этой европейского вида комнате Алексей, воспитанный в теремах, чувствует себя чужим. Боязнь отца, непонимание его дел, страх наказания сделали Алексея настороженным и скрытным. Но у него были и другие черты характера, о которых писал еще историк М.П. Погодин: «В искренних, задушевных письмах к друзьям является он таким, каким в самом деле был, без прикрас и натяжек, - и должно сознаться, что все эти документы говорят больше в его пользу, чем в ущерб. Это был человек благочестивый, разумеется, по-своему любознательный, рассудительный, расчетливый и добрый, веселый, охотник покутить». Николай Ге, по его словам, сочувствовал несчастной судьбе царевича, когда писал свою картину.

Ни в одном из исторических документов не упоминается, что Петр I когда-нибудь допрашивал сына один на один в Петергофе. Допросы царевича велись в официальной обстановке, и, конечно, Н. Ге знал об этом. Но он сознательно переносит действие в Петергоф и ограничивает круг действующих лиц, чтобы более усилить глубокое проникновение в быт и психологию эпохи. В центр своей картины художник выдвинул именно эту встречу, так как она позволяла ему сосредоточить все внимание на главном - на трагедии, в которой действующими лицами были два близких человека. В это решающее мгновение жизни царевич Алексей еще был способен на пассивное сопротивление, он еще не потерял веры в то, что царь Петр не осмелится переступить через свой долг отца, не посмеет поднять против себя общественное мнение, осудив законного наследника престола, каким Алексей продолжал себя считать. Эта несбывшаяся, иллюзорная надежда и продолжает питать его внутреннее сопротивление. Он не был бессильной жертвой, в его упрямстве, твердом нежелании подчиниться воле отца есть своя линия поведения, свое мужество, потому он не жалкий трус (хотя иногда его видели именно таким), а противник Петра.

Это потребовало от Н. Ге совершенно иных форм и средств художественной выразительности, обобщения - без мелочного, тщательного копирования натуры. В Монплезире художник был всего один раз и впоследствии говорил, что «умышленно один раз, чтобы не разбить того впечатления, которое я вынес оттуда».

Картина имела большой успех на Первой выставке передвижников, состоявшейся в ноябре 1871 года. Русский писатель М.Е. Салтыков-Щедрин о «Тайной вечери» Н. Ге говорил: «Внешняя обстановка драмы кончилась, но не закончился ее поучительный смысл для нас». По тому же принципу художник строил и свою картину о царе Петре и царевиче Алексее - спор окончен, голоса отгремели, взрывы страстей улеглись, ответы предрешены, и все - и зрители, и история - знают продолжение и исход дела. Но эхо этого спора продолжает звучать и в петергофской комнате, и в современной художнику России, и в наши дни. Это спор об исторических судьбах страны и о цене, которую приходится платить человеку и человечеству за поступательное движение истории.

Когда Н. Ге уже заканчивал работу над картиной, в его мастерскую пришел П. М. Третьяков и сказал, что покупает у автора его полотно. На выставке произведение Н. Ге понравилось императорской семье, и Александр II попросил оставить картину за собой. Никто из свиты императора не осмелился доложить, что картина уже продана. Тогда в поисках выхода из сложившейся ситуации обратились к Н. Ге и попросили его передать картину царю, а для П.М. Третьякова написать повторение. Художник ответил, что без согласия П.М. Третьякова делать этого не будет, а Павел Михайлович заявил, что пусть Н. Ге для царя напишет повторение. Так оно и произошло. Картина после выставки была передана П.М. Третьякову, а для Александра II Н. Ге написал повторение, которое теперь находится в Русском музее.

Николай Ге.
Петр I допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе.
1871. Холст, масло. 135,7 x 173.
Третьяковская Галерея, Москва, Россия.

Неудача последних религиозных картин заставила Ге бросить на время эту тему. Он вновь обратился к истории, на этот раз русской, родной и близкой его душе.
На Первой передвижной выставке Ге показал свою новую работу «Петр I допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе». Художник предложил психологическую трактовку сюжета, представив полотно как драму столкновения личностей – приверженцев противоположных жизненных ценностей. Царевич Алексей был прекрасно образован, знал несколько иностранных языков и, в сущности, он ни в коей мере не противился реформам, но ему претили деспотические и жесткие форты правления Петра I. До сих пор нет ясности в том, являлся ли он на самом деле инициатором подготовки захвата власти в России, или же стал невольным заложником своего окружения, недовольного политикой монарха. Царевич бежал на Запад, откуда был возвращен и замучен до смерти пытками в Петропавловской крепости с ведома и по распоряжению родного отца.

В историческом полотне живописец передает внутреннее состояние персонажей. Показное спокойствие обоих, без жестов и внешних эффектов, — обманчиво. Это драма переживаний, драма душевной муки и нелегкого выбора.

Ге очень точно выбрал момент, который отразил в своей картине. После изучения документов и бурного спора Петр уже не гневается, а с горечью уверяется в предательстве сына. Но прежде чем подписать приговор, он всматривается в лицо Алексея, все еще не теряя надежды увидеть в нем раскаяние. Царевич под взглядом отца опустил глаза, но молчаливый диалог продолжается. Символичен свисающий край скатерти кровавого цвета: он не только разделяет персонажей, но словно предвещает трагическое разрешение этого конфликта.

Европейская обстановка зала в Монплезире чужда для царевича, выросшего в теремах, и играет против него. Но Алексей, уверенный в том, что император не решится поднять против себя общество и не сможет переступить через отцовские чувства, упрямо молчит. Он до конца остается противником Петра.

Художник хотел, главным образом, донести до зрителя, что смертный приговор был подписан не венценосным палачом, а раненным в самое сердце родителем, который принял решение в интересах государства.

От этой картины веет холодом. Темные стены и холодный зев камина, каменный пол, бледный холодный свет, едва рассеивающий полумрак большого зала. Но главный холод – в отношениях отца и сына, ставших непримиримыми противниками. Расчерченный на черно-белые квадраты пол напоминает шахматную доску, а реальные персонажи на нем – как две противоборствующие фигуры в исторической шахматной партии.

В этой трагической коллизии для художника самой важной оказалась проблема нравственного достоинства личности. В 1892 он писал в своих «Записках»: «Десять лет, прожитых в Италии, оказали на меня свое влияние, и я вернулся оттуда совершенным итальянцем, видящим все в России в новом свете. Я чувствовал во всем и везде влияние и след петровской реформы. Чувство это было так сильно, что я невольно увлекся Петром… Исторические картины тяжело писать… Надо делать массу изысканий, потому что люди в своей общественной борьбе далеки от идеала. Во время писания картины «Петр I и царевич Алексей» я питал симпатии к Петру, но затем, изучив многие документы, увидел, что симпатии не может быть. Я взвинчивал в себе симпатию к Петру, говорил, что у него общественные интересы были выше чувства отца, и это оправдывало жестокость его, но убивало идеал…».

Картина была встречена с большим интересом. Вокруг нее разгорелись мировоззренческие споры, в какой-то мере не утихающие до сих пор. Полотно сразу приобрел Павел Михайлович Третьяков, и теперь оно по праву считается одним из известнейших русских исторических произведений, упоминающихся в учебниках и школьных хрестоматиях.

Сведений о том, что Петр лично допрашивал Алексея, нет. Художник Николай Ге, хотя и изучал архивы, придумал сцену, в которой царь и претендент на престол показаны, в первую очередь, как отец и сын. Для современников живописца тема была чувствительной — происходило переосмысление сюжетов прошлого, отношение к истории гуманизировалось. Теперь в деле Алексея акцент делался на личностных отношениях молодого человека с отцом, а о Петре говорили как о жестоком, непреклонном человеке, принесшем сына в жертву Отечеству. Однако же для начала XVIII века борьба за власть была обычным делом, предполагавшим, в том числе и убийство родственников, даже пусть и детей. Тем более, это было привычным для Петра, у которого к тому времени руки были в крови не то что по локоть, а по самые плечи.

Сюжет картины

В одной из комнат дворца Монплезир встретились и его сын Алексей. Сведений о том, что подобное действительно имело место, нет. Более того, в 1718 году, когда царевич был возвращен из Европы, здание еще строили. Ге сосредоточился на психологической дуэли, манкировав достоверностью.

Даже сидящий Петр производит впечатление энергичного, взвинченного. Алексей же — словно тающая свеча. Участь его предрешена. Резкий угол стола и разбегающиеся линии пола разводят героев.

Монплезир. (wikipedia.org)

Тема была выбрана не случайно — приближался 200-летний юбилей Петра I. «Десять лет, прожитых в Италии, оказали на меня своё влияние, и я вернулся оттуда совершенным итальянцем, видящим всё в России в новом свете. Я чувствовал во всём и везде влияние и след петровской реформы. Чувство это было так сильно, что я невольно увлёкся Петром и, под влиянием этого увлечения, задумал свою картину «Петр I и царевич Алексей», — писал Ге. Но изучив архивы, погрузившись во мрак рубежа XVII-XVIII веков, художник, впечатленный жестокостью самодержца, изменил замысел: «Я взвинчивал в себе симпатию к Петру, говорил, что у него общественные интересы были выше чувства отца, и это оправдывало жестокость его, но убивало идеал».

Картина готовилась специально к первой выставке передвижников в 1871 году. Павел Третьяков купил ее еще до экспозиции — сразу после того, как увидел полотно в мастерской. На выставке же картина произвела впечатление на Александра II, пожелавшего ее купить — при этом никто не осмелился сообщить императору, что она уже продана. Чтобы разрешить эту проблему, Ге попросили написать для Третьякова авторскую копию, а оригинал отдать Александру II.

Петр I допрашивает царевича Алексея в Петергофе. (wikipedia.org)

Контекст

Петр был недоволен своим старшим сыном: помощи от него в государственных делах никакой, стремлений поднять Отечество с колен не наблюдается, да еще и в монахи постричься удумал. Император был категоричен — либо исправляйся, либо останешься без наследства, то есть без власти: «Известен будь, что я весьма тебя наследства лишу яко уд гангренный, и не мни себе, что я сие только в устрастку пишу — во истину исполню, ибо за Моё Отечество и люд живота своего не жалел и не жалею, то како могу Тебя непотребного пожалеть».

Алексей сговорился с австрийцами, сбежал в Италию и решил там дождаться смерти отца, чтобы затем взойти на российский престол при поддержке австрийцев. Последние же готовы были поддержать царевича с расчетом на интервенцию российской территории.

Алексей Петрович. (wikipedia.org)

Через несколько месяцев Алексей был найден. Итальянцы отказались выдать его русским посланникам, но разрешили встречу, во время которой царевичу было передано письмо Петра. Отец гарантировал сыну прощение взамен возвращения в Россию: «Буде же побоишься меня, то я тебя обнадёживаю и обещаюсь Богом и судом Его, что никакого наказания тебе не будет, но лучшую любовь покажу тебе, ежели воли моей послушаешь и возвратишься. Буде же сего не учинишь, то, … яко государь твой, за изменника объявляю и не оставлю всех способов тебе, яко изменнику и ругателю отцову, учинить, в чём бог мне поможет в моей истине».

Возвращенного Алексея лишили права на престолонаследие, заставив дать клятву об отказе от престола. Сразу после торжественной церемонии в Успенском соборе Кремля началось следствие по делу царевича, хотя еще накануне ему было объявлено прощение на условии признания всех совершённых проступков. Алексея судили и приговорили к смерти как изменника. После его кончины в Петропавловской крепости (по официальной версии, от удара, по наиболее вероятной, от пыток) Петр заявил, что Алексей, услышав приговор, раскаялся и почил с миром, по-христиански.

Судьба автора

Николай Ге родился в Воронеже в семье военного, потомка француза-дворянина, эмигрировавшего в Россию в годы Великой революции. Детство Николая прошло в поместье отца на Украине, там же мальчик окончил и гимназию, после которой поступил в университет, собираясь стать математиком. Однако свою роль сыграло искусство: картина Карла Брюллова «Последний день Помпеи» впечатлили юношу настолько, что в Петербурге вместо занятий уравнениями Николай стал посещать вечерние классы Академии художеств, куда вскоре перевелся окончательно.

За одну из своих ученических работ Ге получил право пенсионерской поездки за границу. Следующие 13 лет он проведет в Италии, откуда приедет совершенным западником. Сразу после возвращения живописец станет одним из инициаторов организации товарищества передвижников, куда его берут казначеем, памятуя о математическом образовании. Уже после первой выставки И. Н. Крамской написал: «Ге царит решительно. На всех его картина произвела ошеломляющее впечатление». Речь шла о полотне «Петр I допрашивает царевича Алексея в Петергофе».

Николай Ге во время работы над картиной «Распятие». (wikipedia.org)

Следующие работы Ге уже не вызывали таких восторгов. Близкие по духу, в том числе и Лев Толстой, поддерживали живописца, а критика, публика и покупатели — нет. Приобретать полотна Ге отказывался даже такой прогрессивный коллекционер, как Павел Третьяков. Удрученный и разочарованный, живописец решает оставить суетный Петербург и едет на купленный им хутор Ивановский Черниговской губернии.

«Четыре года жизни в Петербурге и занятий искусством, самых искренних, привели меня к тому, что жить так нельзя. Всё, что могло бы составить моё материальное благосостояние, шло вразрез с тем, что мною чувствовалось на душе… Так как искусство я просто люблю как духовное занятие, то я должен отыскать себе способ независимо от искусства. Я ушёл в деревню. Я думал, что жизнь там дешевле, проще, я буду хозяйничать и этим жить, а искусство будет свободно…», — объяснял свое решение Ге.

На хуторе он работал на земле, помогал крестьянам, был печником. Много общался с Львом Толстым, который поддерживал его духовные искания. В тиши он пишет на евангельские темы — так называемый «Страстной цикл». А последние 10 лет жизни и вовсе отдает картине о распятии Христа. Для ее создания Ге заставляет натурщиков позировать, прикованными к кресту. Даже сам он, уже пожилой человек, решается испытать это состояние.

Современники не понимали его поздние работы. Например, Александр III, который очень любил и ценил раннего Ге, глядя на «Распятие», сказал: «…мы ещё кое-как это поймём, но народ… он никогда этого не оценит, это никогда не будет ему понятно».

«Распятие». (wikipedia.org)

Сразу после смерти художника в 1894 году его дети, опасаясь за судьбу художественного наследия, переправили все в Ясную Поляну. Толстой обещал им убедить Третьякова купить все и поместить в галерее. Коллекционер обязался подготовить отдельное помещение и выставить работы Ге, однако этого так и не произошло.