Стефан Цвейг (Stefan Zweig). Биография. Фотографии. Стефан Цвейг. Исследователь человеческой души Послесловие к жизни

Стефан Цвейг — один из самых популярных в мире австрийских писателей. Его новеллы о любви захватывают читателя с первых арок, щедро одаривая радостью узнавания и сопереживания. Он так проникновенно писал о любви не только потому, что был талантлив, но и потому, что любил. В его жизни была большая и светлая любовь, но однажды он отказался от нее ради того, чтобы вернуть себе молодость. Он ошибся: оказалось, это возможно только в сказках…

Корифей невесты

Стефан Цвейг родился 28 ноября 1881 года в Вене в богатой еврейской семье преуспевающего фабриканта и дочери банкира.
Окончив в 1900 году гимназию, Стефан поступил в Венский университет на филологический факультет. Уже во время учебы на собственные средства опубликовал сборник своих стихов - «Серебряные струны».

Окончив университет и получив докторскую степень, Цвейг несколько лет вел жизнь путешественника, насыщенную событиями, городами и странами: Европа и Индия, «туманный Альбион» и Северная Африка, обе Америки и Индокитай… Эти путешествия и общение со многими выдающимися людьми - поэтами, писателями, художниками, философами - позволили Цвейгу стать знатоком европейской и мировой культуры, человеком энциклопедических знаний.

…Несмотря на успех собственного стихотворного сборника и, главное, поэтических переводов, Цвейг решил, что поэзия Не его стезя, и начал серьезно заниматься прозой. Первые же произведения, вышедшие из-под пера Цвейга, обратили на себя внимание тонким психологизмом, занимательностью сюжета, легкостью слога. Он захватывал читателя с первой страницы и не отпускал до конца, водя по интригующим тропам человеческих судеб.

С годами голос писателя окреп и приобрел индивидуальный колорит. Цвейг пишет трагедии, драмы, легенды, эссе, но наиболее «уютно» он чувствует себя в жанрах новеллы и исторических биографий. Именно они приносят ему сначала-европейскую, а потом и мировую славу…

«Я встретил вас…»

…В общем-то, их знакомство было делом случая: круг интересов и, главное, общения, у сына богатого буржуа и дамы из круга служилой аристократии разные. И все-таки одна точка соприкосновения у них нашлась - страстное увлечение литературой.
Это произошло в одном из обычных маленьких венских кафе, где любили собираться литераторы и их поклонники.

Фридерика Мария фон Винтерниц, жена кайзеровского чиновника, примерная мать двух дочерей, молодая, но серьезная женщина, скромно сидела с подругой за столиком в углу. А в центре расположились двое мужчин, один из них - стройный, щегольски одетый, с ровно подстриженными усиками и в модном пенсне - все время поглядывал на Фридерику. И даже пару раз нежно ей улыбнулся.

Незадолго до этого подруга подарила Фридерике томик стихов Верхарна в переводе Цвейга. И сейчас, осторожно показывая на улыбчивого щеголя, она сказала: «Смотри-ка, вон наш переводчик!»

Через день Стефан Цвейг получил письмо, подписанное «ФМФВ». Оно начиналось так: «Дорогой господин Цвейг! Надо ли объяснять, почему я с такой легкостью решаюсь сделать то, что люди считают неприличным… Вчера в кафе мы с вами сидели недалеко друг от друга. Передо мной на столе лежал томик стихов Верхарна в Вашем переводе. До этого я читала одну Вашу новеллу и сонеты. Их звуки до сих пор преследуют меня… Я не прошу вас отвечать, а если все же появится желание, напишите до востребования…»

Она отправила письмо, в общем-то, ни на что не рассчитывая. Тем не менее, поначалу завязалась вежливая, ни к чему не обязывающая переписка. Потом они стали звонить друг другу. И, наконец, на одном из музыкальных вечеров Цвейг и Фридерика познакомились лично.

На фоне пусть даже статного, пригожего (и направо и налево изменявшего ей), но в общем-то бывшего заурядным чиновником мужа, Стефан был для Фридерики особым мужчиной. Она это поняла очень быстро. Но и Фридерика оказалась для Цвейга необычной женщиной, в ней он почувствовал родственную душу.

Они продолжали встречаться и переписываться, и в одном из очередных посланий Стефан предложил ей руку и сердце… Фридерика колебалась недолго и, с большим трудом избавившись от супружества со своим чиновником, вскоре стала женой Стефана Цвейга.
А потом началась Первая мировая война…

Игры разума и любви

Их брак оказался счастливым союзом двух творческих натур: Фрици, как называл ее Стефан, тоже оказалась способной писательницей.
Супружескую пару ненадолго разлучила война; воссоединившись, они два года прожили в Швейцарии, а потом поселились в Зальцбурге - в старинном доме на горе Капуцинерберг.

Цвейги жили в любви, согласии и творчестве; на себя тратили не так уж много, избегали роскоши, у них даже не было автомобиля. Дни их чаще всего проходили в общении с друзьями и знакомыми, а работали они по ночам, когда ничто не мешало.
В своем доме они принимали многих представителей европейской интеллектуальной элиты: Томаса Манна, Поля Валери, Джойса, Паганини, Фрейда, Горького, Родена, Роллана, Рильке…

Цвейг был богат, имел успех, он был настоящим любимчиком судьбы. Но не все богатые щедры и сострадательны. А Цвейг был именно таким: всегда помогал коллегам, некоторым даже выплачивал ежемесячную ренту, многим буквально спас жизнь. В Вене он собирал вокруг себя молодых поэтов, выслушивал, давал советы и угощал в кафе.

…На протяжении двух десятилетий Цвейг и Фридерика были практически неразлучны, а если и расставались на несколько дней, то непременно обменивались нежными письмами. Творческая семья: она - автор нескольких повестей и романов, пользовавшихся успехом в Австрии, он - всемирно известный писатель, жили в счастье и благополучии, наслаждаясь любовью и творчеством. Но однажды все изменилось…

В поисках вечной молодости

Современники отмечали особую чувствительность писателя и его склонность к депрессии. У Цвейга, человека с очень тонкой психологической конструкцией, оказался сильнейший комплекс: он панически, до ужаса боялся старости.

…Как-то вечером Стефан и Фридерика отправились побродить по улочкам Зальцбурга. Им навстречу шла пара: старик, тяжело опиравшийся на палку, и бережно поддерживавшая его молоденькая девушка, которая все время повторяла: «Осторожнее, дедушка!» Позже Стефан сказал жене:

До чего же отвратительна старость! Не хотел бы я дожить до нее. А впрочем, если бы рядом с этой развалиной была не внучка, а просто молоденькая женщина, кто знает… Рецепт вечной молодости остается одним на все времена: старый человек может ее позаимствовать только у влюбленной в него молодой женщины…
В ноябре 1931 года Цвейгу исполняется 50 лет. Он на вершине литературной славы, у него любимая жена - и вдруг он впадает в жуткую депрессию. Одному из друзей Цвейг пишет: «Я не боюсь ничего - провала, забвения, утраты денег, даже смерти. Но я боюсь болезней, старости и зависимости».

Фридерика же, видимо, не поняв его страхов и переживаний, решила «облегчить» ему творческий процесс: увлеченная собственной литературной работой, она наняла для Стефана секретаря-машинистку. 26-летняя польская еврейка Шарлотта Альтман - худая, сутулая, некрасивая, с лицом какого-то нездорового цвета, в общем, весьма жалкое существо, - робко появилась в их доме и скромно заняла подобающее ей место.
Она оказалась отличной секретаршей, а то, что эта робкая дурнушка с первого дня работы смотрела на Стефана влюбленными глазами, Фридерику нисколько не волновало. Не она первая, не она последняя.

Но Стефан… Уму непостижимо! Стефан, которому за 50, который за время их многолетнего брака ни разу не взглянул на другую женщину… Что это? А когда услышала: «Да пойми же, Лотта для меня как подарок судьбы, как надежда на чудо…», вспомнила старика с девушкой и все поняла.

Но, видно, Цвейг и сам до конца не верил в это чудо. Несколько лет он метался внутри любовного треугольника, не зная, кого выбрать: стареющую, но все еще красивую и элегантную жену, к тому же соратницу по литературному творчеству, или любовницу - молодую, но какую-то невзрачную, болезненную и несчастную девушку, от которой ждал чуда возвращения молодости. Чувство, которое Цвейг испытывал к Лотте, вряд ли можно назвать влечением, а тем более любовью - скорее, это была жалость.

И, несмотря на то, что развод им был все-таки получен, «внутренне» Цвейг так до конца и не расстался с бывшей женой: «Дорогая Фрици!.. В сердце у меня ничего, кроме печали от этого разрыва, внешнего только, который вовсе не есть разрыв внутренний… Я знаю, тебе будет горько без меня. Но ты теряешь немногое. Я стал другим, устал от людей, и радует меня только работа. Лучшие времена безвозвратно канули, и их мы пережили вместе…»

Прозрение и признание

Цвейг с молодой женой эмигрировал сначала в Англию, затем в США, потом последовала Бразилия.
Стефан, как в былые времена, часто писал Фридерике. Характер писем, разумеется, был совсем иной, чем в прошлом. Теперь ему интересны все мелочи, все подробности ее жизни, в случае необходимости, он готов прийти на помощь. О себе он писал скупо: «Читаю, работаю, гуляю с маленьким псом. Жизнь здесь достаточно комфортна, люди дружелюбны. Перед домом на лужайке пасутся маленькие ослики…»
И вдруг в одном из писем фраза: «Судьбу не обмануть, царя Давида из меня не вышло. Кончено - я больше не любовник». А в следующем письме - как признание своей ошибки, как мольба о прощении: «Все мои мысли с тобой…»

…Там, вдали от любимой Европы, от друзей, Цвейг окончательно сломался. В его письмах к Фридерике все больше горечи и уныния: «Я продолжаю свою работу; но лишь в 1/4 моих сил. Это всего лишь старая привычка без какого-либо творчества…» На самом деле, «1/4 моих сил» означала труд страстный, истовый, он писал много, как одержимый, будто хотел забыться, убежать от депрессии, работой заглушить боль и горечь. Романизированная биография Магеллана, роман «Нетерпение сердца», книга воспоминаний «Вчерашний мир», рукопись капитальной книги о Бальзаке, над которой он работал почти 30 лет!..

«За свободу, до конца!..»

Середина 1930-х годов в Европе была наполнена событиями важными и тревожными: поднимал голову и наращивал мускулы германский фашизм. Но Цвейг, ненавидевший войну, готовности активно участвовать в противодействии ее подготовке в себе не обнаружил. Впрочем, и вся западная цивилизация не могла или не хотела остановить продвижение Гитлера. Культ насилия и хаос оказались мощнее, чем силы разума, человечности и прогресса. Но, в отличие от цивилизации, писатель мог убежать, эмигрировать - во всяком случае, хотя бы внешне.

…Из горного дома в бразильском курортном городке Петрополис 23 февраля 1942 года никто не вышел к завтраку. Когда и в полдень двери не отворились, обеспокоенная прислуга вызвала полицию. В комнате на кровати нашли тщательно одетых Стефана Цвейга и его жену Шарлотту. Они спали. Спали вечным сном.
Они добровольно ушли из жизни, приняв большую дозу веронала. Рядом с ними, на письменном столе - 13 прощальных писем.

Оправдывая свой поступок, Шарлотта писала, что смерть станет для Стефана освобождением, да и для нее тоже, потому что ее замучила астма. Цвейг был более красноречив: «После шестидесяти требуются особые силы, чтобы начинать жизнь заново. Мои же силы истощены годами скитаний вдали от родины. К тому же я думаю, что лучше сейчас, с поднятой головой, поставить точку в существовании, главной радостью которого была интеллектуальная работа, а высшей ценностью - личная свобода. Я приветствую всех своих друзей. Пусть они увидят восход солнца после долгой ночи. Я же слишком нетерпелив и ухожу ему навстречу первым».
Фридерике Цвейг написал: «Я устал от всего…»

Послесловие к жизни

Фридерика с дочерями обосновалась в Соединенных Штатах, в Нью-Йорке.
Однажды ранним февральским утром она задумчиво сидела за письменным столом перед листом бумаги, на котором было выведено: «Дорогой Стефан!». Она наконец решилась откровенно поговорить с тем, кого так любила: рассказать, как ей пусто и одиноко без него, убедить в том, что, поскольку его молодая (и не любимая им) супруга не сумела вернуть ему молодость, то, может быть, ему следует вернуться к ней, что старость совсем не так страшна, если это старость вдвоем, ведь они могли бы…

…В комнату вошла дочь:
- Мама… Смотри… - и положила на стол газету, на первой полосе которой красовался apшинный заголовок: «Самоубийство Стефана Цвейга».

Фридерика вздрогнула, душа сжалась в комок от страшного холода, охватившего ее, а затрепетавшее в тоске сердце своим перебивчивым ритмом упрямо говорило, что Стефан ошибся и в этот раз…

Стефан Цвейг (Stefan Zweig). Родился 28 ноября 1881 в Вене - умер 23 февраля 1942 года в Бразилии. Австрийский критик, писатель, автор множества новелл и беллетризованных биографий.

Отец, Мориц Цвейг (1845-1926), владел текстильной фабрикой.

Мать, Ида Бреттауэр (1854-1938), происходила из семьи еврейских банкиров.

О детстве и отрочестве будущего писателя известно мало: сам он говорил об этом довольно скупо, подчёркивая, что в начале его жизни всё было точно так же, как у других европейских интеллигентов рубежа веков. Окончив в 1900 году гимназию, Цвейг поступил в Венский университет, где изучал философию и в 1904 получил докторскую степень.

Уже во время учёбы на собственные средства опубликовал первый сборник своих стихов («Серебряные струны» (Silberne Saiten), 1901). Стихи написаны под влиянием Гофмансталя, а также Рильке, которому Цвейг рискнул отправить свой сборник. Рильке прислал в ответ свою книгу. Так завязалась дружба, продолжавшаяся до самой кончины Рильке в 1926.

Окончив Венский университет, Цвейг отправился в Лондон и Париж (1905), затем путешествовал по Италии и Испании (1906), посетил Индию, Индокитай, США, Кубу, Панаму (1912).

Последние годы Первой мировой войны жил в Швейцарии (1917-1918), а после войны поселился близ Зальцбурга.

В 1920 Цвейг женился на Фридерике Марии фон Винтерниц (Friderike Maria von Winternitz). В 1938 они развелись. В 1939 Цвейг женился на своей новой секретарше Шарлотте Альтманн (Lotte Altmann).

В 1934, после прихода Гитлера к власти в Германии, Цвейг покидает Австрию и уезжает в Лондон.

В 1940 Цвейг с женой переезжают в Нью-Йорк, а 22 августа 1940 - в Петрополис, пригород Рио-де-Жанейро. Испытывая жестокое разочарование и депрессию, 23 февраля 1942 Цвейг и его жена приняли смертельную дозу барбитуратов и были найдены в своём доме мёртвыми, держащимися за руки.

Цвейг создал и детально разработал свою собственную модель новеллы , отличную от произведений общепризнанных мастеров короткого жанра. События большинства его историй происходят во время путешествий, то увлекательных, то утомительных, а то и по-настоящему опасных. Всё, что случается с героями, подстерегает их в пути, во время коротких остановок или небольших передышек от дороги. Драмы разыгрываются в считанные часы, но это всегда главные моменты жизни, когда происходит испытание личности, проверяется способность к самопожертвованию. Сердцевиной каждого рассказа Цвейга становится монолог, который герой произносит в состоянии аффекта.

Новеллы Цвейга представляют собой своего рода конспекты романов. Но когда он пытался развернуть отдельное событие в пространственное повествование, то его романы превращались в растянутые многословные новеллы. Поэтому романы из современной жизни Цвейгу в общем не удавались. Он это понимал и к жанру романа обращался редко. Это «Нетерпение сердца» (Ungeduld des Herzens, 1938) и «Угар преображения» (Rausch der Verwandlung) - незаконченный роман, впервые напечатанный по-немецки спустя сорок лет после смерти автора в 1982 г. (в русск. пер. «Кристина Хофленер», 1985).

Цвейг нередко писал на стыке документа и искусства, создавая увлекательные жизнеописания Магеллана, Марии Стюарт, Жозефа Фуше, (1940).

В исторических романах принято домысливать исторический факт силой творческой фантазии. Где не хватало документов, там начинало работать воображение художника. Цвейг, напротив, всегда виртуозно работал с документами, обнаруживая в любом письме или мемуарах очевидца психологическую подоплёку.

Новеллы Стефана Цвейга:

«Совесть против насилия: Кастеллио против Кальвина» (1936)
«Амок» (Der Amokläufer, 1922)
«Письмо незнакомки» (Brief einer Unbekannten, 1922)
«Незримая коллекция» (1926)
«Смятение чувств» (Verwirrung der Gefühle, 1927)
«Двадцать четыре часа из жизни женщины» (1927)
«Звёздные часы человечества» (в первом русском переводе - Роковые мгновения) (цикл новелл, 1927)
«Мендель-букинист» (1929)
«Шахматная новелла» (1942)
«Жгучая тайна» (Brennendes Geheimnis, 1911)
«В сумерках»
«Женщина и природа»
«Закат одного сердца»
«Фантастическая ночь»
«Улица в лунном свете»
«Летняя новелла»
«Последний праздник»
«Страх»
«Лепорелла»
«Невозвратимое мгновение»
«Украденные рукописи»
«Гувернантка» (Die Gouvernante, 1911)
«Принуждение»
«Случай на Женевском озере»
«Тайна Байрона»
«Неожиданное знакомство с новой профессией»
«Артуро Тосканини»
«Кристина» (Rausch der Verwandlung, 1982)
«Кларисса» (не окончена)

Вчерашний мир

Воспоминания европейца

Такими время встретим мы,

какими нас оно застигнет.

Шекспир. Цимбелин

Предисловие

Я никогда не придавал своей персоне столь большого значения, чтобы впасть в соблазн рассказывать другим историю моей жизни. Много должно было произойти – намного больше, чем обычно выпадает на долю одного лишь поколения, – событий, испытаний и катастроф, прежде чем я нашел в себе мужество начать книгу, в которой мое «я» – главный герой или, лучше сказать, фокус. Ничто так не чуждо мне, как роль лектора, комментирующего диапозитивы; время само создает картины, я лишь подбираю к ним слова, и речь пойдет не столько о моей судьбе, сколько о судьбе целого поколения, отмеченного столь тяжкой участью, как едва ли какое другое в истории человечества. Каждый из нас, даже самый незначительный и незаметный, потрясен до самых глубин души почти беспрерывными вулканическими содроганиями европейской почвы; один из многих, я не имею иных преимуществ, кроме единственного: как австриец, как еврей, как писатель, как гуманист и пацифист, я всегда оказывался именно там, где эти подземные толчки ощущались сильнее всего. Трижды они переворачивали мой дом и всю жизнь, отрывали меня от прошлого и швыряли с ураганной силой в пустоту, в столь прекрасно известное мне «никуда». Но я не жалуюсь: человек, лишенный родины, обретает иную свободу – кто ничем не связан, может уже ни с чем не считаться. Таким образом, я надеюсь соблюсти по меньшей мере хотя бы главное условие любого достоверного изображения эпохи – искренность и беспристрастность, ибо я оторван от всех корней и даже от самой земли, которая эти корни питала, – вот я каков теперь, чего не пожелаю никому другому.

Я родился в 1881 году в большой и могучей империи, в монархии Габсбургов, но не стоит искать ее на карте: она стерта бесследно. Вырос в Вене, в этой двухтысячелетней наднациональной столице, и вынужден был покинуть ее как преступник, прежде чем она деградировала до немецкого провинциального города. Литературный труд мой на том языке, на котором я писал его, обращен в пепел именно в той стране, где миллионы читателей сделали мои книги своими друзьями. Таким образом, я не принадлежу более никому, я повсюду чужой, в лучшем случае гость; и большая моя родина – Европа – потеряна для меня с тех пор, как уже вторично она оказалась раздираема на части братоубийственной войной. Против своей воли я стал свидетелем ужасающего поражения разума и дичайшего за всю историю триумфа жестокости; никогда еще – я отмечаю это отнюдь не с гордостью, а со стыдом – ни одно поколение не претерпевало такого морального падения с такой духовной высоты, как наше. За краткий срок, пока у меня пробилась и поседела борода, за эти полстолетия, произошло больше существенных преобразований и перемен, чем обычно за десять человеческих жизней, и это чувствует каждый из нас, – невероятно много!

Настолько мое Сегодня отличается от любого из моих Вчера, мои взлеты от моих падений, что подчас мне кажется, будто я прожил не одну, а несколько совершенно непохожих друг на друга жизней. Поэтому всякий раз, когда я неосторожно роняю: «Моя жизнь», я невольно спрашиваю себя: «Какая жизнь? Та, что была перед Первой мировой войной, или та, что была перед Второй, или теперешняя?» А потом снова ловлю себя на том, что говорю: «Мой дом» – и не знаю, какой из прежних имею в виду: в Бате ли, в Зальцбурге или родительский дом в Вене. Или я говорю: «У нас» – и вспоминаю с испугом, что давно уже так же мало принадлежу к гражданам своей страны, как к англичанам или американцам; там я – отрезанный ломоть, а здесь – инородное тело; мир, в котором я вырос, и сегодняшний мир, и мир, существующий между ними, обособляются в моем сознании; это совершенно различные миры. Всякий раз, когда я рассказываю молодым людям о событиях перед первой войной, я замечаю по их недоуменным вопросам, что многое из того, что для меня все еще существует, для них выглядит уже далекой историей или чем-то неправдоподобным. Но в глубине души я вынужден признать: между нашим настоящим и прошлым, недавним и далеким, разрушены все мосты. Да я и сам не могу не поразиться всему тому, что нам довелось испытать в пределах одной человеческой жизни – даже такой максимально неустроенной и стоящей перед угрозой уничтожения, – особенно когда сравниваю ее с жизнью моих предков. Мой отец, мой дед – что видели они? Каждый из них прожил жизнь свою монотонно и однообразно. Всю, от начала до конца, без подъемов и падений, без потрясений и угроз, жизнь с ничтожными волнениями и незаметными переменами; в одном и том же ритме, размеренно и спокойно несла их волна времени от колыбели до могилы. Они жили в одной и той же стране, в одном и том же городе и даже почти постоянно в одном и том же доме; события, происходящие в мире, собственно говоря, приключались лишь в газетах, в дверь они не стучались. Правда, где-то и в те дни шла какая-нибудь война, но это была, по нынешним масштабам, скорее войнишка, и разыгрывалась-то она далеко-далеко, не слышны были пушки, и через полгода она угасала, забывалась, опавший лист истории, и снова начиналась прежняя, та же самая жизнь. Для нас же возврата не было, ничего не оставалось от прежнего, ничто не возвращалось; нам выпала такая доля: испить полной чашей то, что история обычно отпускает по глотку той или другой стране в тот или иной период. Во всяком случае, одно поколение переживало революцию, другое – путч, третье – войну, четвертое – голод, пятое – инфляцию, а некоторые благословенные страны, благословенные поколения и вообще не знали ничего этого. Мы же, кому сегодня шестьдесят лет и кому, возможно, суждено еще сколько-то прожить, – чего мы только не видели, не выстрадали, чего не пережили! Мы пролистали каталог всех мыслимых катастроф от корки до корки – и все еще не дошли до последней страницы. Один только я был очевидцем двух величайших войн человечества и встретил каждую из них на разных фронтах: одну – на германском, другую – на антигерманском. До войны я познал высшую степень индивидуальной свободы и затем – самую низшую за несколько сот лет; меня восхваляли и клеймили, я был свободен и подневолен, богат и беден. Все бледные кони Апокалипсиса пронеслись сквозь мою жизнь – революция и голод, инфляция и террор, эпидемии и эмиграция; на моих глазах росли и распространяли свое влияние такие массовые идеологии, как фашизм в Италии, национал-социализм в Германии, большевизм в России и прежде всего эта смертельная чума – национализм, который загубил расцвет нашей европейской культуры. Я оказался беззащитным, бессильным свидетелем невероятного падения человечества в, казалось бы, уже давно забытые времена варварства с его преднамеренной и запрограммированной доктриной антигуманизма. Нам было предоставлено право – впервые за несколько столетий – вновь увидеть войны без объявления войны, концентрационные лагеря, истязания, массовые грабежи и бомбардировки беззащитных городов – все эти зверства, которых уже не знали последние пятьдесят поколений, а будущие, хотелось бы верить, больше не потерпят. Но, как ни парадоксально, я видел, что в то же самое время, когда наш мир в нравственном отношении был отброшен на тысячелетие назад, человечество добилось невероятных успехов в технике и науке, одним махом превзойдя все достигнутое за миллионы лет: покорение неба, мгновенная передача человеческого слова на другой конец земли и тем самым преодоление пространства, расщепление атома, победа над коварнейшими болезнями, о чем вчера еще можно было только мечтать. Никогда ранее человечество не проявляло так сильно свою дьявольскую и свою богоподобную суть.

Годы жизни: с 28.11.1881 по 22.02.1942

Австрийский писатель, критик, биограф. Известен прежде всего как мастер новеллистики и беллетризованных биографий.

Стефан Цвейг родился в Вене в семье Морица Цвейга - зажиточного владельца текстильной мануфактуры, мать писателя происходила из семьи банкиров. О детстве и отрочестве Цвейга известно мало, сам он не любил говорить на эту тему, подчеркивая, что его детство было обычным для еврейского мальчика. В 1900 году Цвейг окончил гимназию и поступил в Венский университет на философский факультет. Уже во время учёбы на собственные средства опубликовал первый сборник своих стихов «Серебряные струны» (Silberne Saiten, 1901). Цвейг рискнул послать книгу Рильке, а тот в ответ послал ему книгу своих стихов, так между ними завязалась дружба, продолжавшаяся до смерти Рильке в 1926 году. Цвейг же закончил Венский университет в 1905 году и получил докторскую степень с работой "The Philosophy of Hippolyte Taine".

После окончания университета Цвейг отправился в Лондон и Париж (1905), затем путешествовал по Италии и Испании (1906), посетил Индию, Индокитай, США, Кубу, Панаму (1912). Последние годы Первой мировой войны жил в Швейцарии (1917-1918). В годы войны Цвейг служил в архивах Министерства обороны и очень быстро проникся антивоенными настроениями своего друга Ромена Роллана, которого назвал в своем эссе «совестью Европы». Новеллы «Амок» (1922), «Смятение чувств» (1927), «Звездные часы человечества» (1927) приносят Цвейгу сначала европейскую, а затем и мировую славу. Помимо новелл популярными становятся и биографические работы Цвейга, в особенности «Триумф и трагедия Эразма Роттердамского» (1934) и «Мария Стюарт» (1935).

С приходом фашистов к власти Цвейгу, как еврею по национальности, оставаться в Австрии стало невозможно и в 1935 году он эмигрирует в Лондон. Затем писатель мотается между Латинской Америкой и США, поселяясь в конце-концов в небольшом бразильском городе Петрополис. Стефан Цвейг очень остро переживал сам факт начала Второй мировой войны и успехи фашистов. Переживания усугублялись тем, что Цвейг оказался оторван от друзей и практически лишен общения. Находясь в глубочайшей депрессии и отчаянии по поводу ожидавшегося им краха Европы и победы Гитлера, Стефан Цвейг в 1942 году покончил жизнь самоубийством, приняв смертельную дозу снотворного. Вместе с ним ушла из жизни и его вторая жена.

Эрих Мария Ремарк так написал о самоубийстве Цвейга в романе «Тени в раю»: «Если бы в тот вечер в Бразилии, когда Стефан Цвейг и его жена покончили жизнь самоубийством, они могли бы излить кому-нибудь душу хотя бы по телефону, несчастья, возможно, не произошло бы. Но Цвейг оказался на чужбине среди чужих людей».

Библиография

Художественная проза
Die Liebe der Erika Ewald (1904)
(1913)
(1922)
(1922)
Angst (1925)
(1925)
Незримая коллекция (1926)
Der Flüchtling (1927)
(1927)
(1927)
(1939) роман
Шахматная новелла (1942)
(1982) не закончен, опубликован посмертно

Биографические сочинения
Emile Verhaeren (1910)
(1920)
Romain Rolland. Der Mann und das Werk (1921)
(1925)
Sternstunden der Menschheit (1927)
(1928)
(1929)
(Лечение духом) (1932)
(1932)

С. Цвейг известен как мастер биографий и новелл. Он создал и разработал собственные модели малого жанра, отличные от общепризнанных норм. Произведения Цвейга Стефана - это настоящая литература с изящным языком, безупречным сюжетом и образами героев, которая впечатляет своей динамикой и демонстрацией движения человеческой души.

Семья писателя

С. Цвейг родился в Вене 28 ноября 1881 года в семье еврейских банкиров. Дед Стефана, отец матери Иды Бреттауэр, был банкиром Ватикана, отец, Морис Цвейг - миллионер, занимался продажей текстиля. Семья была образованной, мать строго воспитывала сыновей Альфреда и Стефана. Духовная основа семьи - театральные спектакли, книги, музыка. Несмотря на многочисленные запреты, мальчик с детства ценил личную свободу и добивался желаемого.

Начало творческого пути

Писать начал рано, первые статьи появились в журналах Вены и Берлина в 1900 году. После гимназии поступил в университет на филологический факультет, где изучал германистику и романистику. Будучи первокурсником, опубликовал сборник «Серебряные струны». На его стихи писали музыку композиторы М. Редер и Р. Штраус. В это же время вышли и первые новеллы молодого автора.

В 1904 году окончил университет, получив степень доктора философии. В этом же году опубликовал сборник новелл «Любовь Эрики Эвальд» и переводы стихов Э. Верхарна, бельгийского поэта. Следующие два года Цвейг много путешествует - Индия, Европа, Индокитай, Америка. Во время войны пишет антивоенные произведения.

Пытается познать жизнь во всем ее разнообразии. Коллекционирует ноты, рукописи, предметы великих людей, словно хочет узнать ход их мыслей. В то же время не сторонится «отверженных», бомжей, наркоманов, алкоголиков, стремится познать их жизнь. Он много читает, знакомится с известными людьми - О. Роденом, Р. М. Рильке, Э. Верхарном. Они занимают особое место в жизни Цвейга, оказывая влияние на его творчество.

Личная жизнь

В 1908 году Стефан увидел Ф. Винтерниц, они обменялись взглядами, но на долгое время запомнили эту встречу. Фредерика переживала трудный период, был близок разрыв с мужем. Через несколько лет они случайно встретились и, даже не поговорив, узнали друг друга. После второй случайной встречи Фредерика написала ему письмо, полное достоинства, где молодая женщина выражает восторг по поводу переводов Цвейга «Цветы жизни».

Прежде чем связать свои жизни, они долгое время встречались, Фредерика понимала Стефана, тепло и бережно к нему относилась. Ему с ней спокойно и радостно. Разлучаясь, они обменивались письмами. Цвейг Стефан искренен в своих чувствах, он рассказывает жене о своих переживаниях, возникающих депрессиях. Супруги счастливы. Прожив долгие и счастливые 18 лет, в 1938 году они разведутся. Стефан женится через год на своей секретарше Шарлотте, преданной ему до смерти и в прямом, и в переносном смысле.

Состояние души

Врачи периодически отправляют Цвейга отдохнуть от «переутомления». Но полноценно отдохнуть у него не получается, он известен, его узнают. Трудно судить, что врачи подразумевали под «переутомлением», физическую усталость или душевную, но вмешательство врачей было необходимо. Цвейг много путешествовал, у Фредерики от первого брака было двое детей, и она не всегда могла сопровождать мужа.

Жизнь писателя наполнена встречами, путешествиями. Приближается 50-летний юбилей. Цвейг Стефан ощущает дискомфорт, даже страх. Своему другу В. Фляшеру он пишет, что не боится ничего, даже смерти, но его пугают болезнь и старость. Вспоминает душевный кризис Л. Толстого: «Жена стала чужда, дети безразличны». Неизвестно, были ли у Цвейга реальные основания для тревоги, но в сознании его они были.

Эмиграция

В Европе накалилась. В доме Цвейга неизвестные провели обыск. Писатель уехал в Лондон, жена осталась в Зальцбурге. Возможно, из-за детей, возможно, осталась решать какие-то проблемы. Но, судя по письмам, отношения между ними казались теплыми. Писатель стал гражданином Великобритании, неустанно писал, но грустил: Гитлер набирал силу, все рушилось, маячил геноцид. В мае в Вене книги писателя публично сожгли на костре.

На фоне политической обстановки развивалась и личная драма. Писателя пугал его возраст, он был полон тревог о грядущем. Кроме того, сказалась и эмиграция. Несмотря на внешне благополучные обстоятельства, она требует от человека немало психических усилий. Цвейг Стефан и в Англии, и в Америке, и в Бразилии был с восторгом встречен, обласкан, раскупались его книги. Но писать не хотелось. В череде всех этих сложностей трагедией произошел развод с Фредерикой.

В последних письмах чувствуется глубокий душевный кризис: «Новости из Европы ужасные», «больше не увижу своего дома», «буду временным постояльцем везде», «остается лишь уйти достойно, тихо». 22 февраля 1942 года он ушел из жизни, приняв большую дозу снотворного. Вместе с ним из жизни ушла Шарлотта.

Обогнавшие время

Цвейг нередко создавал увлекательные жизнеописания на стыке искусства и документа. Он не оформлял их ни в нечто совсем художественное, ни в документальное, ни в истинные романы. Определяющим фактором Цвейга при их составлении был не только его собственный литературный вкус, но и общая идея, вытекающая из его взгляда на историю. Героями писателя стали люди, обогнавшие свое время, вставшие над толпой и противостоящие ей. С 1920 по 1928 год выходит трехтомник «Строители мира».

Первый том «Три мастера» о Диккенсе, Бальзаке и Достоевском вышел в 1920 году. Такие разные писатели в одной книге? Лучшим объяснением будет цитата Стефана Цвейга: книга показывает их «как типы мировых изобразителей, создавших в своих романах вторую действительность наряду с существующей».
Вторую книгу «Борьба с безумием» автор посвятил Клейсту, Ницше, Гельдерлину (1925). Три гения, три судьбы. Каждый из них был гоним какой-то сверхъестественной силой в циклон страсти. Под влиянием своего демона они переживали раздвоенность, когда хаос тянет вперед, а душа назад, к человечеству. Они кончают свой путь безумием или самоубийством.
В 1928 свет увидел последний том «Три певца своей жизни», повествующий о Толстом, Стендале и Казанове. Автор не случайно объединил эти несопоставимые имена в одной книге. Каждый из них, что бы ни писал, наполнил произведения собственным «Я». Поэтому имена величайшего мастера французской прозы Стендаля, искателя и творца нравственного идеала Толстого и блистательного авантюриста Казановы стоят в этой книге рядом.

Людские судьбы

Драмы Цвейга «Комедиант», «Город у моря», «Легенда одной жизни» не принесли сценического успеха. Но его исторические романы и рассказы завоевали мировую известность, они были переведены на многие языки и переиздавались неоднократно. В рассказах Стефана Цвейга тактично и между тем откровенно описаны самые интимные человеческие переживания. Новеллы Цвейга увлекательны по сюжетам, полны напряжения и накала.

Писатель неустанно убеждает читателя в том, что человеческое сердце беззащитно, насколько непостижимы людские судьбы и на какие преступления или свершения толкает страсть. К таковым можно отнести уникальные, стилизованные под средневековые легенды, психологические новеллы «Улица в лунном свете», «Письмо незнакомки», «Страх», «Первое переживание». В «Двадцать четыре часа из жизни женщины» автор описывает страсть к наживе, которая способна убить в человеке все живое.

В эти же годы вышли в печать сборники новелл «Звездные человечества» (1927), «Смятение чувств» (1927), «Амок» (1922). В 1934 году Цвейг вынужден эмигрировать. Он жил в Великобритании, США, выбор писателя пал на Бразилию. Здесь писатель публикует сборник эссе и речей «Встречи с людьми» (1937), пронзительный роман о неразделенной любви «Нетерпение сердца» (1939) и «Магеллан» (1938), воспоминания «Вчерашний мир» (1944).

Историческая книга

Отдельно нужно сказать о произведениях Цвейга, в которых героями стали исторические личности. В этом случае писателю чуждо было домысливание каких-либо фактов. Он виртуозно работал с документами, в любом свидетельстве, письме, воспоминании он выискивал прежде всего психологическую подоплеку.

В книгу «Триумф и трагедия Эразма Роттердамского» вошли эссе и романы, посвященные ученым, путешественникам, мыслителям З. Фрейду, Э. Роттердамскому, А. Веспуччи, Магеллану.
«Мария Стюарт» Стефана Цвейга - лучшее жизнеописание трагически прекрасной и насыщенной жизни шотландской королевы. Она и по сей день полна неразрешенных загадок.
В «Марии Антуанетте» автор рассказал о трагической судьбе королевы, казненной по решению Революционного трибунала. Это один из самых правдивых и вдумчивых романов. Мария Антуанетта была изнежена вниманием и восхищением придворных, ее жизнь - это череда удовольствий. Она и не подозревала, что за пределами оперного театра существует мир, погрязший в ненависти и нищете, который бросил ее под нож гильотины.

Как пишут читатели в своих отзывах о Стефане Цвейге, все его произведения бесподобны. В каждом свой оттенок, вкус, жизнь. Даже читанные-перечитанные биографии как прозрение, как откровение. Читаешь, как будто совершенно о другом человеке. В манере письма этого писателя есть что-то фантастическое - чувствуешь над собой власть слова и утопаешь в его всепоглощающей силе. Понимаешь, что его работы - это вымысел, но явственно видишь героя, его чувства и мысли.