Основные даты жизни и творчества.  Гончаров И.А. Основные даты жизни и творчества Жизнь после университета: начало творческого пути

Орнатская Т. И. Достоевский и Гончаров // Гончаров И. А.: Материалы юбилейной гончаровской конференции 1987 года / Ред.: Н. Б. Шарыгина. - Ульяновск: Симбирская книга, 1992 . - С. 105-114.

Т. И. Орнатская

ДОСТОЕВСКИЙ И ГОНЧАРОВ

Достоевский и Гончаров... Имя Достоевского названо первым не случайно. Дело в том, что по роду своей художнической деятельности Гончаров был почти исключительно романистом. Достоевский же сочетал в одном лице и романиста, и публициста, и критика. Поэтому естественно, что и в опубликованных сочинениях, и в материалах литературного архива этого писателя имя его старшего товарища по перу фигурирует довольно часто. Что же касается Гончарова, то он, по натуре человек глубоко скрытный, редко поверял свои впечатления и мнения бумаге и письмам, мало высказывался на публике, в своих редких литературных статьях почти не касался творений живущих с ним рядом собратьев по перу. Поэтому за исключением одного-двух высказываний о Достоевском да нескольких писем к писателю, вызванных сугубо деловыми поводами (о них будет речь ниже), у нас почти нет прямых источников, говорящих об отношении Гончарова к Достоевскому. И тем не менее, тот материал, который можно собрать, свидетельствует, что между двумя корифеями русской литературы существовали многообразнейшие и интереснейшие контакты самого разного рода: и личные, и творческие, и общественные (общественно-литературные и общественно-культурные). Здесь были и изначальное взаимное признание, и изначальное же соперничество (творческое), и завязывавшиеся начатки дружбы, и вспыхивавшее подчас раздражение.

Всему этому имелись свои глубоко коренившиеся причины, разобраться в которых и поможет обращение к истории взаимоотношений писателей.

Начались эти отношения с приезда будущих писателей в Петербург. Гончаров приехал, сюда из Москвы, где он учился, в мае 1835 г. Достоевский, в то время ученик одного из московских пансионов, на пути в северную столицу. Его привозят сюда в мае 1837 г. Сразу по приезде в Петербург Гончаров входит в семью Майковых, становится учителем будущего поэта Аполлона Майкова и будущего блестящего критика Валериана Майкова. Он преподает им историю русской литературы, риторику, поэтику («пиитику») и русский язык. Становится он и постоянным посетителем литературного салона Майковых и здесь же печатает в семейном рукописном журнале свои первые сочинения. Здесь в начале 1845 г. он читает первую часть «Обыкновенной истории». В начале 1846 г. Гончаров через Майковых же начинает уже посещать кружок Белинского, где к лету 1845 г. уже прославился своими «Бедными людьми» другой посетитель кружка - Достоевский.

Так получилось, что, начав писать гораздо раньше Достоевского, его старший современник Гончаров с некоторым опозданием стал известен как писатель в том же самом кругу литераторов. Причина такого опоздания была простой: друг Гончарова Михаил Александрович Языков, получивший рукопись «Обыкновенной истории» для передачи Белинскому, продержал ее у себя чуть ли не год 1 . Таким образом, дебют Достоевского состоялся значительно раньше, чем дебют Гончарова.

А это было уже начало соперничества (во всяком случае, в сознании Достоевского). Не случайно в письме к М. М. Достоевскому от 1 апреля 1846 г. он писал: «Явилась целая тьма новых писателей. Иные мои соперники. Из них особенно замечателен Герцен (Искандер) и Гончаров. 1-й печатался, второй начинающий и не печатавшийся нигде. Их ужасно хвалят. Первенство остается за мною покамест и надеюсь, что навсегда...» 2 . Спокойнее констатировал этот факт Гончаров, в статье 1874 г. «Заметки о личности Белинского» писавший: «Он как Дон Жуан к своим красавицам относился к своим идолам: обольщался, хладел, потом стыдился многих из них и как будто мстил за прежнее свое поклонение. Идолы следовали почти непрестанно один за другим. Истощившись весь на Пушкина, Лермонтова, Гоголя…, он сейчас же легко перешел к Достоевскому, потом пришел я - он занялся мною...» 3 .

В дальнейшем разрыв между появлением произведений еще более увеличился: «Петербургский сборник» с «Бедными людьми» вышел в свет 15 января 1846 г., а «Обыкновенная история» появилась в мартовском и апрельском номерах «Современника» за 1847 год.

С 1846-1847 гг. имена писателей начинают соседствовать: обоих приглашают в затеянный Белинским сборник «Левиафан» (не состоявшийся): они вместе сотрудничают в «Иллюстрированном альманахе». С этого же времени и в критике их имена называются рядом. Так, в 1849 г. в ряд «лучших произведений 1848 года» ставились «Слабое сердце» Достоевского и «Иван Савич Поджабрин» Гончарова 4 .

Правда, чаще всего, называя писателей рядом, критики ставили одного в пример другому. Обычно Гончарова - в пример Достоевскому. Так, в рецензии на «Униженных и оскорбленных» Г. А. Кушелев-Безбородко писал о «неподражаемом искусстве» Достоевского рассказывать, но тут же прибавлял, что «фразы его не так копотно и тщательно выглажены, как у Гончарова...» 5 .

28 марта 1849 г. из печати вышел «Литературный сборник с иллюстрациями», изданный журналом «Современник». Здесь было помещено новое сочинение Гончарова под названием «Сон Обломова. Эпизод из неоконченного романа». Мы не знаем точно, когда Достоевский прочел «Сон Обломова» - до ареста или значительно позднее. Но, зная его интерес к текущей литературе и журналистике, можно предположить, что он был одним из первых читателей нового творения Гончарова. Ведь не случайно, отвечая в мартовском выпуске «Дневника писателя» за 1876 г. на утверждение одного из критиков о том, что литература 1840-х годов была «бедна внутренним содержанием», писатель с искренним возмущением восклицал: «Эта та самая литература, которая дала нам полное собрание сочинений Гоголя... Затем вывела Тургенева с его «Записками охотника»... затем Гончарова, написавшего еще в 40-х годах «Обломова» и напечатавшего тогда же из него эпизод «Сон Обломова», который с восхищением прочла вся Россия!» 6 .

В конце апреля 1849 г. первый период творчества Достоевского закончился. Последовали арест, каторга и поселение. Прервались надолго литературные и общественные контакты писателя. Одним из первых после брата Михаила другом писателя был барон Врангель, который в 1856 г. и напомнил ссыльному писателю о Гончарове, сообщив всего-навсего, что перед морским кругосветным путешествием он (Врангель) «получил поручения своего предшественника» (Гончаров работал в то время над книгой «Фрегат «Паллада»). В ответ со стороны Достоевского последовал труднообъяснимый раздраженный выпад против Гончарова. «Так Вы познакомились с Гончаровым? - восклицал Достоевский. - Как он Вам понравился? Джентльмен из «Соединенного общества», где он членом, с душою чиновника, без идей и с глазами вареной рыбы, которого бог будто на смех одарил блестящим талантом» 7 .

Возможно, досада Достоевского объяснялась тем, что Гончаров в это время активно печатал на страницах важнейших русских журналов очерки своего путешествия; возможно, доходили до Достоевского сведения о светской жизни Гончарова в это время - отсюда упоминание о несуществующем «Соединенном обществе». Припомнился ли ему внешний вид Гончарова, многих вводивший в заблуждение? Вспомним хотя бы портрет писателя, оставленный только что (во второй половине марта 1856 г.) познакомившимся с ним молодым ученым А. Н. Пыпиным: «...с брюшком, несмотря на отдаленное путешествие, с неполной шевелюрой, малоразговорчивый в обществе, вероятно, для него недостаточно избранном, с видимой манерой избалованности и самодовольного каприза. Он не производил привлекающего впечатления и скорее напоминал дядюшку из «Обыкновенной истории» 8 . Возможно, что это был и отклик на поступление Гончарова в цензоры - в любом случае это был отзыв столь же несправедливый, сколь и резкий. Свое чиновничество Гончаров переносил чрезвычайно тяжело: для него «служба была вечной язвой, разъедавшей его существование» 9 . Но никаких личных средств у писателя не было, писал он настолько медленно, что прожить на литературный заработок не смог бы никогда. Что же касается до его равнодушного вида («...без идей и с глазами вареной рыбы...»), этот вид многих вводил в заблуждение. Дело в том, что Гончаров был человеком чрезвычайно ранимым и поэтому скрытным: маска, надетая им на себя раз и навсегда, многих обманывала. Но те, кто знал его глубже, кого он любил и кому доверял - знали, что под этой маской скрывается.

Так, на склоне лет Гончаров подружился с молодым юристом А. Ф. Кони, который оставил настолько верную характеристику внутренней жизни писателя, как если бы он прожил с ним бок о бок долгие предшествовавшие годы. В 1880 г. Кони писал о Гончарове актрисе М. Г. Савиной: «Есть тяжкие физические страдания, когда помочь нельзя, а можно лишь на время дать забыть боль. То же и в области душевной. Годы уединения, вдумчивости, беспощадного анализа себя и других и притом с точки зрения обязательных идеалов и их реального невыполнения... хмель общих восторгов и тупая боль равнодушного забвения толпою через несколько лет... могут сложиться так, что тихое страдание станет неразрывным с самою жизнью, - что явится известная ревность к своему горю и тоске, которая будет щетиниться при всяком прикосновении к этому уже даже и любящей и нежной руки...» 10 .

Но Достоевский знает Гончарова только внешне, и как читатель. И в данный период этот читатель на удивление несправедлив к писателю. Каждое известие о Гончарове продолжает раздражать его. В ответ на слова брата о печатании «Обломова» Достоевский взрывается, называя роман «отвратительным» 11 . Позднее отношение его к этому роману изменится, и он будет сравнивать одного из любимейших своих героев - князя Мышкина - именно с Обломовым, а в 1870 г. поставит роман по силе в один ряд с «Мертвыми душами» и «Войной и миром».

С возвращением Достоевского в Россию постепенно возобновляются его прежние литературные контакты. Он начинает печататься, и в 1859 г. цензором «Села Степанчикова» оказывается Гончаров. М. М. Достоевский, сообщая брату в Тверь об этом факте, передает с чужих слов, что Гончаров «выкинул одно только слово» и что он «роман хвалил с оговорками. Какими, не знаю» 12 .

В самом конце 1859 г. Достоевский возвратился в Петербург, и контакты его с Гончаровым принимают более разнообразные формы. Писатели встречаются изредка у общих знакомых (так, А. Н. Майков был близким другом обоих), а с 1860 г., когда оба писателя участвовали в знаменитой постановке гоголевского «Ревизора», поставленного Литературным фондом с благотворительной целью, началась целая серия их совместных (вплоть до 1880 г.) выступлений в литературных чтениях. Более частыми становятся и нечаянные личные встречи: одну из них, произошедшую в 1867 г. в Баден-Бадене, Достоевский во всех подробностях описал в письме к А. Н. Майкову 13 .

О другой встрече, на этот раз уже «с одним из любимейших мною наших писателей», Достоевский рассказывал в «Дневнике писателя» за июль-август 1877 г. Гончаров был там скрыт под одной начальной буквой, но узнать его было нетрудно - тем более ему самому. Этот эпизод не мог, казалось бы, пройти незамеченным Гончаровым, но мы ничего не знаем о его реакции. «Встречаемся мы с ним очень редко, - писал Достоевский, - в несколько месяцев раз, и всегда случайно, все как-нибудь на улице. Это один из виднейших членов тех пяти или шести наших беллетристов, которых принято, всех вместе, называть почему-то «плеядою»... Я люблю встречаться с этим милым и любимым моим романистом, и люблю ему доказывать, между прочим, что не верю и не хочу ни за что поверить, что он устарел, как он говорит, и более уже ничего не напишет. Из краткого разговора с ним я всегда уношу какое-нибудь тонкое и дальновидное его слово» 14 .

Еще один такой разговор, произошедший в начале апреля 1876 г., отразился в одной из записных тетрадей Достоевского, где он отметил: «Недоконченные типы. Текущая жизнь, слово Гончарова» 15 . Этот разговор восходит к известному спору двух писателей о типическом в искусстве, сводившемуся к тому, что Достоевский, характернейшим признаком пера которого была «одержимость «тоской по текущему», изображал жизнь как беспрерывное движение, в ее беспорядке, даже хаосе; Гончаров же был убежден в возможности отражения действительности устоявшейся, принявшей четкие формы и очертания. Как справедливо отмечал современный исследователь Г. М. Фридлендер, «эстетическая программа, намеченная Гончаровым, лишь частично отвечала его собственной творческой практике романиста, не покрывая ее...» «Эстетические» советы Гончарова Достоевскому были «тесно связаны с его творческим опытом романиста», который достаточно претерпел от критиков за попытки изобразить в своих романах «типы еще не определившиеся, нарождающиеся и складывающиеся (жена старшего Адуева, Штольц, Вера, Марк Волохов)» 16 .

Этот спор был завершен в 1879 г. самим Гончаровым. В статье «Лучше поздно, чем никогда», выстроив ряд бесспорных, с его точки зрения, реалистов: Грибоедов - Пушкин - Островский - Тургенев - Толстой - писатель заметил: «Даже такие особые, не входящие в этот круг, своеобразные таланты, как Достоевский и Щедрин, не могли бы силою одного холодного анализа находить правды жизни - один в глубокой, никому, кроме него, недостигаемой пучине людских зол, другой в мутном потоке мелькающих перед ним безобразий. Один содрогается и стонет сам - содрогается от ужаса и боли его читатель... Под этой мрачной скорбью одного и горячей злобой другого кипят свои невидимые слезы, прячется своя любовь, которая, вместе с другими силами творчества, лежит в основе талантов всех этих звезд первой величины.

Не было бы ничего этого у них, если б они были только покойные, объективные наблюдатели правды! Все эти вместе взятые силы только и ведут к истинной правде в искусстве!

Да, много хочет и далеко зашел новейший реализм! Там, куда он метит, одного ума мало: в искусстве ум должен быть в союзе с фантазией» 17 .

В этом признании необходимости элементов «фантастического» в реализме Гончаров полностью признает правоту Достоевского в их давнем споре. Поэтому причисление им Достоевского к «звездам первой величины» выглядит совершенно закономерным.

В свою очередь Достоевский в письме к Н. Л. Озмидову от 18 августа 1880 г., отвечая на просьбу посоветовать, что необходимо читать юной дочери корреспондента, называет Гончарова рядом с Шиллером, Вальтером Скоттом, Пушкиным, Гоголем и Тургеневым 18

До сих пор речь шла о взаимных отношениях писателей, их встречах, контактах, отзывах друг о друге. Их творчество, казалось бы, существовало параллельно, и в качестве исключения можно было бы привести один-два случая, когда Достоевский «намечал» Гончарова в персонажи, или, вернее, в прототипы своих персонажей. Я имею в виду прежде всего эпизод из подготовительных материалов к роману «Бесы», где Гончарову отводилось место в литературном салоне княгини - будущей Варвары Петровны Ставрогиной. Она «...завела сношения со многими писателями, Гончаров, в Петербур[ге] хотела было собрать нигилис[тов]. Великий писатель, один Великий критик, но уж слишком пьянствов[ал]» 19 . Как видим, Гончаров должен был попасть в роман вместе с Тургеневым и Аполлоном Григорьевым. В 1870 г. Достоевский задумывал роман о писателе, который в старости «впал в отупение способностей, а затем в нищету... Как подают ему Т[ургенев], Гончар[ов], Плещеев, Аксаков...» 20 . Этот замысел остался невоплощенным.

Но оказывается, что были и творческие переклички, и даже творческое влияние, а точнее отталкивание, были и другие формы внутрилитературных отношений. Просто на эти факты еще не обращено внимание исследователей (за небольшим исключением). Правда, речь будет идти лишь о влиянии Гончарова на Достоевского. И это опять-таки не случайно. Во-первых, нельзя забывать одного чрезвычайно серьезного факта: Гончаров и Достоевский только в начале их творческого пути были современниками. Потом Гончаров стал старшим товарищем Достоевского по перу. Поясню свою мысль. Дело в том, что хотя «Обломов» и «Обрыв» появились соответственно в 1859 и 1869 гг., задуманы и в основном формулированы оба романа были в конце 40-х - первой половине 50-х гг. В 60-е гг. в роман «Художник» была привнесена линия Марка Волохова и связанный с ним сюжет падения героини. Имя же Достоевского до 1859 г. было практически вычеркнуто из литературного обихода.

Нужно прибавить также, что по характеру творческого склада Гончаров вообще мало поддавался каким-либо влияниям. Иное дело Достоевский. Для него материалом становилось все в окружающей жизни. Именно поэтому намерение найти в творчестве Гончарова какое-либо влияние Достоевского заранее обречено на неуспех. Разве что можно задаться вопросом, не отразился ли один чрезвычайно яркий эпизод из статьи Достоевского «Г-н Бов и вопрос об искусстве» в черновиках романа «Обрыв». Речь идет о сравнении красоты Веры с красотой статуи Венеры Милосской из одноименного стихотворения А. А. Фета 21 .

О влиянии на Достоевского романа «Обломов» уже упоминалось выше; но посмотрим пристальнее на следующие строки романа: «...изобрази вора, падшую женщину, надутого глупца, да человека тут же не забудь. Где же человечность-то? Вы одной головой хотите писать! - почти шипел Обломов. - ...человека-то забывают или не умеют изобразить» 22 . Не из этих ли строк родилось знаменитое изречение Достоевского: «найти в человеке человека»?

Не раз повторялись слова Достоевского об огромном впечатлении, произведенном на него чтением главы «Сон Обломова». Но до сих пор не обращалось внимание на то, каким образом идея этого творения Гончарова отразилась в снах Ставрогина, Версилова и, самое главное, в «Сне смешного человека». Между тем, сам тон произведения Гончарова, его стилистика явно ощущается в «Сне смешного человека». Подтверждением этому - хотя бы следующий небольшой фрагмент из иронической характеристики обломовцев: «Они никогда не смущали себя никакими туманными или нравственными вопросами: оттого всегда и цвели здоровьем и весельем, оттого там жили долго, мужчины в сорок лет походили на юношей; старики не боролись с трудной, мучительной смертью а, дожив до невозможности, умирали как будто украдкой, тихо застывая и незаметно испуская последний вздох» 23 .

Таким образом, это гончаровское творение долгие годы жило в творческом сознании Достоевского и воплощалось в другие «сны» - на страницах его произведений.

И, наконец, еще один эпизод из истории взаимоотношений двух писателей. В 1862-1863 гг. в журнале «Время» печатались путевые очерки Достоевского «Зимние заметки о летних впечатлениях». В академическом комментарии к этому произведению отмечено, что их автор продолжал «сложившуюся уже в русской литературе традицию». Здесь названы и Карамзин, и Боткин, и Герцен, и Ап. Григорьев, и даже Е. Тур и П. Новицкий. Не назван только Гончаров с его книгой «Фрегат «Паллада», вышедшей отдельным изданием в 1858 г.

Между тем, скрытая полемичность по отношению к книге Гончарова заметна уже во «Введении» к «Ряду статей о русской литературе», напечатанном Достоевским в 1861 г. Вот начальные фразы «Введения»: «Если есть на свете страна, которая была бы для других, отдаленных или сопредельных с нею стран более неизвестною, неисследованною, то эта страна есть, бесспорно, Россия для западных соседей своих. Никакой Китай, никакая Япония не могут быть покрыты такой тайной для европейской пытливости, как Россия, прежде, в настоящую минуту и даже, может быть, еще очень долго в будущем... Китай и Япония, во-первых, слишком далеки от Европы, а во-вторых, и доступ туда иногда очень труден...» 24 .

В этих строках содержится прямая полемика с главой «Русские в Японии» из «Фрегата «Паллада»: «Вот достигается цель десятимесячного плавания, трудов. Вот этот запертый ларец, с потерянным ключом, страна, в которую заглядывали до сих пор с тщетными усилиями склонить, и золотом, и оружием, и хитрой политикой, на знакомство... Хоть бы японцы допустили изучить свою страну, узнать ее естественные богатства... Странная, занимательная пока своею неизвестностью земля...» 25 .

Но эта перекличка - лишь один маленький штрих, лишь сигнал искушенному читателю. Зато в «Зимних заметках...» Достоевский нарочито рассыпает такие словечки-сигналы по тексту, вступая тем самым в открытую полемику с произведением Гончарова. Он сохраняет и даже нарочито повторяет композицию книги своего непосредственного предшественника. «Вот уже сколько месяцев толкуете вы мне, друзья мои, чтоб я описал вам поскорее мои заграничные впечатления, не подозревая, что вашей просьбой вы ставите меня просто в тупик. Что я вам напишу? что расскажу нового, еще неизвестного, нерассказанного?» 26 . «Экспедиция в Японию - не иголка: ее не спрячешь, не потеряешь, - делится своими сомнениями Гончаров. - Трудно теперь съездить в Италию, без ведома публики, тому, кто раз брался за перо. А тут предстоит объехать весь мир и рассказать об этом так, чтоб слушали рассказ без скуки, без нетерпения. Но как и что рассказывать и описывать?» 27 .

«А! - восклицаю я, - так вам надобно простой болтовни, легких очерков, личных впечатлений, схваченных на лету. На это согласен и тотчас же справлюсь с записной моей книжкой. И простодушным быть постараюсь, насколько могу!» 28 «Из этого, т. е. из «мимолетных впечатлений» и «наблюдений», конечно, не могло выйти ни какого-нибудь специального ученого труда (на что у автора и претензии быть не могло), ни даже сколько-нибудь систематического описания путешествия с строго-определенным содержанием. Вышло то, что мог дать автор: летучие наблюдения и заметки, сцены, пейзажи - словом, очерки» 29 . «Не берусь одевать все вчерашние картины и сцены в оригинальный и яркий колорит. Обещаю одно: верное до добродушия сказание о том, как мы провели вчерашний день» 30 .

Говоря об Англии, Достоевский упоминает красавиц-англичанок, «перед которыми останавливаешься в изумлении». «Во всем мире нет такого красивого типа женщин, как англичанки» 31 , - пишет он. И при этом само собою приходит на память гончаровское описание нескольких типов английских красавиц: «Англичанки большей частью высоки ростом, стройны... Цвет глаз и волос до бесконечности разнообразны: есть совершенные брюнетки, то есть с черными, как смоль, волосами и глазами, и в то же время, с необыкновенною белизной и ярким румянцем; потом следуют каштановые волосы, и все-таки белое лицо, и, наконец, те нежные лица - фарфоровой белизны, с тонкою прозрачною кожею, с легким розовым румянцем, окаймленные льняными кудрями, нежные и хрупкие создания с лебединою шеей, с неуловимою грацией в позе и движениях, с горделивою стыдливостью в прозрачных и чистых, как стекло, и лучистых глазах» 32 .

Сравнение двух текстов можно продолжить более детально - например, проиллюстрировать текстом Гончарова коротенький пассаж Достоевского о миссионерах, которые «исходят всю землю, зайдут в глубь Африки, чтоб обратить одного дикого...» и т. д. и т. п., но остановимся на этом.

Целью данной статьи была первоначальная постановка вопроса о взаимоотношениях двух писателей. В результате выяснилось, что между ними существовали весьма своеобразные отношения, всецело обусловленные теми или иными принципами творческого плана; что при полном взаимопризнании и взаимоуважении Достоевский и Гончаров достигли к 1880 г. - к концу жизни Федора Михайловича - почти гармоничных отношений. Их современник, друг Достоевского Н. Н. Страхов, рассказывая жене Л. Н. Толстого о своем посещении салона вдовы А. К. Толстого, заметил: «..Там я нашел Гончарова и Достоевского, которые, говорят, не пропускают ни одного четверга...» 33 . Страхов вряд ли написал бы так, если бы заметил между писателями хоть намек на их былые трения.

1 См. об этом: Панаев И. И. Литературные воспоминания. М., 1950, с. 308.

2 Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч. в 30-ти тт. Л., 1972-1988, т. 28, с. 120.

3 Гончаров И. А. Собр. соч. в 8-ми тт., т. 8. М., 1955, с. 50.

4 Отечественные записки, 1849, № 1, отд. V, с. 34.

5 Русское слово, 1861, № 9, с. 35-49.

6 Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч., т. 22, с. 105.

7 Там же, т. 28, с. 244.

8 Пыпин А. Н. Мои заметки. М., 1910, с. 103.

9 Энгельгардт Б. М. Путешествие вокруг света Ильи Обломова. - ИРЛИ, ф. 700 (неопубл.).

10 ИРЛИ, ф. 134, оп. 2, № 13.

11 Подробнее см.: Битюгова И. А. Роман И. А. Гончарова «Обломов» в художественном восприятии Достоевского. - Достоевский. Материалы и исследования, вып. 2. Л., 1975, с. 191 - 198.

12 Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч., т. 28.

13 Там же, т. 282, с. 208.

14 Там же, т. 25, с. 198.

15 Там же, т. 24, с. 163.

16 Фридлендер Г. М. Эстетика Достоевского. - В сб.: Достоевский - художник и мыслитель. М., 1972, с. 121-123.

17 Гончаров И. А. Собр. соч., т. 8, с. 108.

18 Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч., т. 30, с. 212.

19 Там же, т. 11, с. 66.

20 Там же. т. 12, с. 5.

21 Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч., т. 18, с. 97-98. Параллель со стихотворением А. А. Фета без указания на толкование Достоевским другого стихотворения Фета - «Диана» - проведена в статье: Гейро Л. С. Роман Гончарова «Обрыв» и русская поэзия его времени. - Русская литература, 1974, № 1, с. 69.

22 Гончаров И. А. Собр. соч., т. 4. М., 1953, с. 30.

23 Там же, с. 126.

24 Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч., т. 18, с. 41.

25 Гончаров И. А. Фрегат «Паллада». Л., 1986, с. 246.

26 Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч., т. 5, с. 46.

27 Гончаров И. А. Фрегат «Паллада», с. 12.

28 Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч., т. 5, с. 49.

29 Гончаров И. А. Фрегат «Паллада», с. 6.

30 Там же, с. 351.

31 Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч., т. 5, с. 71.

32 Гончаров И. А. Фрегат «Паллада», с. 43. Не отсюда ли «лучистые глаза» княжны Болконской в «Войне и мире» Л. Н. Толстого?

33 Переписка Л. Н. Толстого с Н. Н. Страховым. 1870-1894. СПб., 1912, с. 252.

Великий русский писатель Иван Александрович Гончаров родился в Симбирске 6 июня 1812 г. в небогатой купеческой семье. Предки писателя были военными: прадед – Иван Лаврентьевич – происходил из «солдатских детей» и сам служил, его дед – Иван Иванович – дослужился до капитанского чина и в 1759 году вернулся из-под Оренбурга на жительство в Симбирск. Отец Гончарова – Александр Иванович – был купцом 3-й гильдии, занимался хлеботорговлей и имел небольшой свечной завод. Писатель своего отца практически не помнил: тот умер, когда мальчику было всего 7 лет.

Воспитанием четверых детей Гончаровых занималась мать Авдотья Матвеевна (урожд. Шахторина). В письмах, в очерке «На родине» Гончаров всегда вспоминал о матери с чувством благоговения. Всю жизнь писатель был благодарен матери за любовь и заботу, которыми она согрела его детство, и за разумную, строгую требовательность, в которой Гончаров видел основу нравственного воспитания. Чувство долга, серьёзное, вдумчивое отношение к жизни, трудолюбие, стойкость – все эти качества, свойственные многим русским женщинам, составляли суть характера Авдотьи Матвеевны. Эти качества она старалась воспитать в своих детях. «Можно сказать, что прочную основу нравственного воспитания, – писал Гончаров позже, – заложила в нас эта умная, заботливая, любящая мать! Зато она во всю нашу жизнь и до конца своей была для нас нравственным авторитетом».

Особое влияние на формирование личности Гончарова оказал его крёстный отец, симбирский дворянин Николай Николаевич Трегубов. В очерке-воспоминаниях «На родине» И. А. Гончаров вывел Н. Н. Трегубова под фамилией Якубов. «Это был чистый самородок честности, чести, благородства … с добрым, тёплым сердцем», – пишет Иван Александрович.

Образование Гончаров получил в Москве, вначале в Императорском коммерческом училище, а затем в университете.

Весной 1835 года молодой Гончаров, окончивший к этому времени словесное отделение Московского университета и проработавший год в канцелярии симбирского губернатора, решает уехать в Петербург. Наверное, так же, как и Александр Адуев – герой его будущего романа «Обыкновенная история» – он мечтал о «карьере, счастье, фортуне». Только в отличие от героя романа мечта Ивана Гончарова имела чёткий характер – его самым заветным желанием было стать профессиональным литератором.

Две трети своей долгой жизни Гончаров прожил в Петербурге, там протекала его служебная и литературная деятельность. Жизнь складывалась так, что почти тридцать лет он должен был отдать службе, жалованье многие годы было единственным источником его существования. Позже, в одном из писем Иван Александрович с горечью признавался: «…хотелось мне всегда и призван я был писать, а между тем должен был служить…» Около 20 лет Гончаров был чиновником Департамента Внешней Торговли Министерства Финансов, наблюдал и осмысливал многие экономические процессы, происходившие в России и Европе. В 1852-1855 гг. он принимал участие в дипломатической миссии адмирала Е. В. Путятина в Японию для установления торговых и дипломатических отношений. В составе миссии Гончаров путешествует на фрегате «Паллада» (Англия – Атлантический океан – Африка – Индийский океан – Азия – Тихий океан – Япония – Дальний Восток и Сибирь), о чём рассказывает в своей книге «Фрегат "Паллада"» (1858). Как чиновник И.А.Гончаров дослужился до чина Действительного Статского Советника, был членом Государственного Совета по делам печати. Именно такая многогранность жизни и личности Гончарова позволила ему в своём творчестве выразить позицию той части русского общества, которая несла в себе созидающую роль, направленную на сохранение связи времён, здоровый прогресс России.

Только в тридцать пять лет осуществилась мечта Гончарова – в №№ 3 и 4 журнала «Современник» за 1847 год он опубликовал свой первый роман «Обыкновенная история». После публикации этого романа Иван Гончаров занял в русской литературе, по словам В. Г. Белинского, «одно из самых видных мест». А Л. Н. Толстой так отозвался о гончаровском романе: «Прочтите эту прелесть. Вот где учишься жить. Видишь различные взгляды на жизнь, на любовь, с которыми можешь ни с одним не согласиться, но зато свой собственный становится умнее и яснее».

Роман «Обломов» стал самым знаменитым романом Гончарова. Главного героя этого романа знают во всём мире и ставят в один ряд с образами Гамлета, Фауста, Дон-Кихота. Опубликованный в 1859 году, «Обломов» был восторженно встречен читателями и русской критикой. В откликах известных литераторов того времени (И. С. Тургенева, В. П. Боткина, Л. Н. Толстого) повторялся один и тот же эпитет: «Обломов» – «вещь капитальная». «Обломов» и «обломовщина» – эти слова быстро стали нарицательными. Слово «обломовщина» Василий Даль включил в свой знаменитый словарь с пометой «усвоено из повести Гончарова».

Над задуманным в Симбирске летом 1849 года романом «Обрыв» Гончаров проработал в общей сложности двадцать лет. Писатель сознавал, что это его последнее крупное произведение. Этот роман был очень дорог ему: «…любимое дитя моего сердца и моей фантазии», – писал он об «Обрыве». Роман получился многоплановым и многосюжетным, в нём автор стремился выразить своё понимание времени и жизни вообще, свои мысли о России и надежды на её будущее. В июне 1868 года, работая над четвёртой частью романа, Гончаров писал о своём труде: «Невольно, бессознательно высказалась там и объяснилась и мне самому – и любовь к людям, и к России…»

Ярким событием в жизни писателя стало плавание на фрегате «Паллада» к берегам Японии. Мечта о кругосветном путешествии зародилась у Гончарова в детстве под впечатлением рассказов крёстного Н.Н.Трегубова о морских походах и сражениях на Чёрном море, участником которых он был. В сорок лет судьба дала шанс осуществить эту мечту. Вице-адмирал Е.В.Путятин, возглавлявший дипломатическую миссию, искал для неё секретаря, причём человека, «который бы хорошо писал по-русски, желательно литератора». Среди русских писателей не нашлось охотника отправиться навстречу опасностям долгого и тяжёлого плавания. Иван Александрович узнал о предложении Путятина случайно и сразу начал хлопотать о назначении.

Десять месяцев через Атлантический, Индийский и Тихий океаны плыл фрегат в Японию. Всё это время Гончаров подчинялся морскому распорядку, совершенно иному, непривычному укладу жизни. По окончании путешествия Гончаров напишет: «Это вглядывание, вдумывание в чужую жизнь, в жизнь целого народа или одного человека отдельно, даёт наблюдателю такой общечеловеческий и частный урок, которого ни в книгах, ни в каких школах не отыщешь».

Книга очерков И.А.Гончарова «Фрегат "Паллада"» до сегодняшнего дня считается эталоном в жанре путешествий в мировой литературе. Бесспорно, сам автор дорожил этой книгой. В 1879 году, когда после литературного чтения на петербургских Высших женских педагогических курсах среди курсисток зашла речь о романе «Обрыв», писатель вмешался в разговор со следующими словами: «Я бы вам рекомендовал моё любимое произведение, которое мне никогда не надоедает … Читайте «Фрегат "Палладу"»!»

Жизненный путь писателя завершился 15 сентября 1891 г. на восьмидесятом году жизни. По завещанию его похоронили на Новоникольском кладбище Александро-Невской лавры в Петербурге. В 1956 г. прах Гончарова был перенесён на «Литераторские мостки» Волковского кладбища.

Характер

Алексей Петрович Плетнев:

Это был тип наших старых бар, горячо любивших Россию и весь ее патриархальный уклад, по при этом признававших западную культуру и ее «святые чудеса», как говорил Герцен.

Гончаров же по внешности, по манерам носил отпечаток тех русских свойств, которые так ярко выступили в его произведениях. Тут смешались и доброта и упрямство, скромность и вместе с тем гордость и некоторое славянское эпикурейство.

Иван Александрович Гончаров. Из письма Е. А. Языковой. Петербург, 12 (24) августа 1852 года:

Я очень разнообразно провожу время: то убиваюсь хандрой и желчью, то на пять минут развеселюсь так, что святых вон понеси, вчера так вот был пьян, немного простудился и крапивная лихорадка усеяла мой лоб премиленькими пятнышками. А основанием глубокой тоске и внезапному веселью служат мои больные нервы, так что и надежды нет, чтоб я когда-нибудь окончательно придержался чего-нибудь одного, то есть чтоб или захандрил или развеселился однажды навсегда. И ведь это с детства так: я помню, мне было лет восемь, а я уж тосковал часто или веселился без причины. Нечего делать, знать таким уродился, таким и останусь.

Иван Александрович Гончаров. Из письма Е. А. и М. А. Языковым. Петербург, 23 августа (4 сентября) 1852 года:

Внезапные перемены составляют мой характер, я никогда не бываю одинаков двух недель сряду, а если наружно и кажусь постоянен и верен своим привычкам и склонностям, так это от неподвижности форм, в которых заключена моя жизнь.

Анатолий Федорович Кони (1844–1927), видный юрист, прогрессивный общественный деятель, литератор, член Государственного совета, почетный академик (с 1900 года):

Те, кто встречал лишь изредка Гончарова или предполагал найти в нем живое воплощение одного из его наиболее ярких образов, охотно отождествляли его с Обломовым, - тем более что его грузная фигура, медлительная походка и спокойный, слегка апатичный взор красивых серо-голубых глаз давали к этому некоторый повод. Но в действительности это было не так.

Петр Дмитриевич Боборыкин:

Ленивой никак нельзя было назвать его натуру. Осторожной, склонной к медлительности и постоянному передумыванию известной темы - да; но ни в каком случае не пассивной, как у его героя (Обломова. - Сост.). Голова постоянно работала, и две трети жизни прошли у Гончарова на службе, то есть в привычках так или иначе занятого человека. Да и в смысле чисто физическом, мышечном, он до глубокой старости сохранил очень бодрые привычки, был испытанный ходок и уже за семьдесят лет, с постоянным катаром и одышкой, если только был на ногах, ходил пешком обедать с одного конца Петербурга на другой - с Моховой на Мойку. И психически он склонен был к душевному возбуждению, что беспрестанно сказывалось в его разговоре.

Иван Александрович Гончаров. Из письма И. С. Тургеневу. Петербург, 28 марта (9 апреля) 1859 года:

Только знаю, что если меня что-нибудь приятно или неприятно взволнует, поразит etc., я глубоко проникаюсь мыслью или чувством, враждой или (не ненавистью только, я не могу ненавидеть, тут у меня и упорства нет) намерением и - будто против воли несу свою ношу, упорно и непреклонно иду до цели, хотя бы пришлось и потерпеть.

Михаил Матвеевич Стасюлевич (1826–1911), историк, профессор Петербургского университета, публицист, издатель-редактор журнала «Вестник Европы»:

Обыкновенно говорят, что в собственной его природе было много «обломовщины», что потому ему так и удался «Обломов»; но это могло только показаться тем, кто не знал его ежедневной жизни или увлекался тем, что действительно Гончаров охотно поддерживал в других мысль о своем личном сходстве с своим же собственным детищем. Между тем он был весьма деятельным и трудолюбивым человеком, всего менее похожим на Обломова. Его постоянно занимала мысль о создании чего-нибудь нового; это было видно из его интимных бесед, причем он всегда требовал безусловной тайны.

Александр Николаевич Гончаров (1843–1907), племянник Гончарова, сын старшего брата Николая:

Левенштейн, очень дельный психиатр, уверял меня, что Гончаров представляет собою интересный тип для психиатра: при таланте и наблюдательности, у него не было самообладания и силы воли.

Петр Дмитриевич Боборыкин:

Для него стоило великих усилий решиться на что-нибудь такое, что может поставить его в неловкое положение. Про эту преобладающую черту его натуры и воспитания мне много рассказывал автор «Тарантаса», граф В. А. Соллогуб, еще в последние годы моего учения в Дерите. Он хорошо знал Гончарова с самых первых его шагов как писателя, и у него было несколько забавных рассказов, как Иван Александрович тревожно охранял свою неприкосновенность, боясь пуще огня как-нибудь себя скомпрометировать.

Иван Александрович Гончаров. Из письма А. Н. Майкову. Петербург, и (23) апреля 1859 года:

<…> Меня не любят за… характер, то есть что у меня есть какой-нибудь характер, не искательный, не подладливый; угрюмость мою, охлаждение от лет принимают за гордость и не прощают мне этого, не прощают резкости; притом я ценсор, лицо не популярное. Редакции, кроме Отеч<ественных> зап<исок>, Библ<иотеки> д<ля> чтения да отчасти Современника, меня не жалуют, московские в особенности. Тургенев, независимо от сильного таланта, мягок, готов сидеть со всяким, всюду идет - и в салон Кушелева и к Плещееву, во всех редакциях - идол. Я не умею и не могу, потому, между прочим, что у меня вся жизнь пронизана каким-нибудь самостоятельным - может быть и уродливым, - но своим взглядом, идеею, воззрением, притом упорным, последовательным и верным себе воззрением. От этого я для всех почти, за исключением немногих друзей, «неприятный господин».

Вера Михайловна Спасская (1855–1938), переводчица, дочь метеоролога и физика профессора Московского университетам. Ф. Спасского:

Несмотря на некоторую замкнутость натуры И. А. Гончарова, на его способность съеживаться и прятаться от взоров, казавшихся ему любопытными и назойливыми, на его несомненное родство с noli me tangere в растительном мире, чем-то удивительно мягким и благожелательным веяло от всего его существа.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Характер Игнатий Николаевич Потапенко (1856–1929), прозаик, драматург; товарищ Чехова: Душа его была соткана из какого-то отборного материала, стойкого и не поддающегося разложению от влияния среды. Она умела вбирать в себя все, что было в ней характерного, и из этого

ХАРАКТЕР …Ты пишешь, что завидуешь моему характеру. Должен сказать тебе, что от природы характер у меня резкий, я вспыльчив и проч. и проч., но я привык сдерживать себя, ибо распускать себя порядочному человеку не подобает. В прежнее время я выделывал черт знает что. Ведь у

Характер Жена Мастроянни Флора однажды сказала: «Марчелло так уж устроен - порхает, словно мотылек безо всякого смысла». Это верно и неверно. Смысл был: Мастроянни страстно любил путешествовать и постоянно стремился к перемене мест. В этом стремлении он иногда

Характер Виталий Яковлевич Виленкин:Какой был Булгаков человек? На это можно ответить сразу. Бесстрашный - всегда и во всем. Ранимый, но сильный. Доверчивый, но не прощающий никакого обмана, никакого предательства. Воплощенная совесть. Неподкупная честь. Все остальное в

Характер Надежда Яковлевна Мандельштам (урожд. Хазина; 1899–1980), мемуарист, жена поэта О. Мандельштама:Откуда-то с самых ранних лет у нее взялась мысль, что всякая ее оплошность будет учтена ее биографами. Она жила с оглядкой на собственную биографию, но неистовый характер

Характер Павел Григорьевич Антокольский (1896–1978), поэт, драматург, актер и режиссер студии, а затем театра Е. Вахтангова, мемуарист:Все ее существо горит поэтическим огнем, и он дает знать о себе в первый же час знакомства .Константин Болеславович Родзевич (1895–1988),

Характер Елена Андреевна Штакеншнейдер (1836–1897), дочь известного архитектора А. И. Штакеншнейдера, участница женского движения:Удивительный то был человек. Утешающий одних и раздражающий других. Все алчущие и жаждущие правды стремились за этой правдой к нему; за малыми

Характер Лили Юрьевна Брик. В записи Григория Израилевича Полякова:Смесь сильной задиристости и в то же время «нервной трусости»: влезал во все уличные скандалы.Вадим Габриэлевич Шершеневич (1893–1942), поэт, один из главных теоретиков имажинизма, переводчик, мемуарист.

Характер Алексей Петрович Плетнев:Это был тип наших старых бар, горячо любивших Россию и весь ее патриархальный уклад, по при этом признававших западную культуру и ее «святые чудеса», как говорил Герцен. Гончаров же по внешности, по манерам носил отпечаток тех русских

Характер Александра Осиповна Смирнова (урожд. Россет; 1810–1882), фрейлина императрицы, светская красавица, знакомая А. С. Пушкина, В. А. Жуковского, М. Ю. Лермонтова, Н. В. Гоголя, мемуаристка:Он упирался, как хохол, и чем больше просишь, тем сильнее он упирается.Василий

Характер Виссарион Григорьевич Белинский. Из письма В. П. Боткину 16–21 апреля 1840 г.:Каждое его слово – он сам, вся его натура, во всей глубине и целости своей. Я с ним робок, – меня давят такие целостные, полные натуры, я перед ними благоговею и смиряюсь в сознании

Характер Ирина Владимировна Одоевцева:Он весь насквозь штатский, кабинетный, книжный. Я не понимаю, как он умудрился наперекор своей природе стать охотником и воином .Лев Владимирович Горнунг:По словам Ольги Людвиговны (Делла-Вос-Кардовской. – Сост.), в его

Характер Павел Васильевич Анненков (1813–1887), критик, историк литературы, мемуарист, многолетний друг И. С. Тургенева:Образец гуманности, Николай Владимирович Станкевич, хорошо знавший Тургенева в Берлине, предостерегал своих приятелей в Москве не судить о нем

Характер Владимир Пяст:Один умерший теперь поэт, к которому Блок относился без сочувствия и всегда утверждал, что он, Блок, его не понимает, – этот поэт, несмотря на это, всегда отмечал у Блока, как наиболее характерный его человеческий признак, – благородство;

Характер Иван Алексеевич Бунин. Из письма М. Алданову. 31 июля - 1 августа 1947 г.:Всегда боюсь, что кто-то несколько любящий меня вдруг во мне разочаруется, - так пусть же поменьше любит меня .Борис Константинович Зайцев. Из письма А. К. Бабореко. 3 октября 1966 г.:Иван

Его характер IХотя высокое мастерство Бирса свидетельствует, что он подвергал тщательной критике всё, что писал, я никогда не видел, чтобы он разбирал свои сочинения. По-видимому, он уделял очень мало времени самоанализу. Вероятно, он был слишком занят сажанием на кол и

] семье зажиточного купца Александра Ивановича Гончарова. Мать, Авдотья Матвеевна, после смерти мужа воспитывала детей одна (у Гончарова был старший брат и две младших сестры).

1820–1822 – обучается в частном пансионе "для местных дворян".

1822–1830 – учится в Московском коммерческом училище.

1830 , июль – выходит из Коммерческого училища, "не кончив курса, по прошению его родительницы". Готовится к поступлению в Московский государственный университет.

1831–1834 – студент отделения словесности Московского университета.
Получив диплом, едет в родной Симбирск и устраивается там на службу секретарем канцелярии симбирского губернатора А. М. Загряжского, спустя год увольняется и приезжает в Петербург, где находит работу переводчика в Министерстве финансов. Здесь Гончаров служит до начала пятидесятых годов.

1832 , – В № 15 журнала "Телескоп", издававшегося профессором Московского университета Н. И. Надеждиным, напечатан первый литературный труд Гончарова – перевод 2-х глав из романа Евгения Сю "Атар Гюль".
27 ноября (9 декабря) – посещение Пушкиным Московского университета.

1834 , июнь (июль) – окончание Московского университета. Отъезд домой, в Симбирск.
Осень – Гончаров поступил на службу в канцелярию симбирского губернатора.

1835 , май – отъезд в Петербург.
30 мая (11 июня) – Гончаров определился на должность канцелярского чиновника (переводчика) департамента внешней торговли министерства финансов.
Лето – знакомится с семейством петербургского живописца Н. А. Майкова и получает приглашение преподавать его сыновьям Аполлону и Валерьяну Майковым латинский язык, русскую литературу, эстетику. В рукописном альманахе Майковых "Подснежник" поместил четыре своих романтических стихотворения под инициалами И. Г.

1838 – в рукописном альманахе "Подснежник" помещена юмористическая повесть Гончарова «Лихая болесть».

1839 – в рукописном альманахе Майковых "Лунные ночи" поместил свою повесть "Счастливая ошибка". В этой повести, как и в предыдущей, ощущается сознательное стремление следовать традициям прозы Пушкина.

1842 – написал "юмористический очерк нравов из чиновничьего круга" "Иван Савич Поджабрин". В этом очерке очерке Гончаров осваивает и переосмысляет опыт Гоголя: свободное обращение к читателю, непосредственное, как бы воспроизводящее устную речь повествование, обилие лирических и юмористических отступлений.

1844 – начал писать роман "Обыкновенная история". Деловой и деятельный административно-промышленный Петербург в романе противостоит застывшей в феодальной неподвижности деревне.

1846 – читает свой роман в литературном салоне Майковых. Затем читает роман в кружке В.Г.Белинского и знакомится с великим критиком.

1847 – В №3 и № 4 журнала "Современник" напечатан первый роман Гончарова – "Обыкновенная история". Задумал и начал писать новый роман – "Обломов" .

1848 – в январском и февральском номерах "Современника" напечатана статья В. Г. Белинского "Взгляд на русскую литературу 1847 года", в которой дана оценка "Обыкновенной истории" как одного из замечательных произведений русской реалистической литературы.

1849 – в "Литературном сборнике" Некрасова (при журнале "Современник") опубликован "Сон Обломова" (отрывок из первой части романа "Обломов"). Лето Гончаров пробыл на родине в Симбирске, где работал над "Обломовым" и где возник у него замысел третьего романа – "Обрыв".

1852 , 7 (19) октября – Гончаров отправляется в кругосветное плавание на фрегате "Паллада" в качестве секретаря вице-адмирала Путятина. Начинает писать "путевые письма" и заметки.
Ноябрь – посещает Лондон.

1853 , 6 (18) января – фрегат "Паллада" вышел из Портсмута в Атлантический океан.
Март – по прибытии на мыс Доброй Надежды Гончаров совершает поездку в глубь колонии.
24 мая (6 июня) – 2 (14) июля – Гончаров находится в Сингапуре.
Август – прибытие в Японию. Гончаров принимает деятельное участие в переговорах Путятина с японским правительством.
11 (23) ноября фрегат отбыл в Шанхай, где Гончаров совершает ряд экскурсий, знакомится с культурой и бытом китайцев в городе и в ближних деревнях.

1854 , май – фрегат "Паллада" прибыл в устье Амура, к месту своей последней стоянки.
Август – Гончаров покидает фрегат "Палладу".
Сентябрь – в Якутске.
Конец декабря – Гончаров прибывает в Иркутск, где встречается со ссыльными декабристами: Волконским, Трубецким, Якушиным и другими, жившими вне города. 14 (26) января 1855 года Гончаров покинул Иркутск.

1855 , 13 (25) февраля – проехав через Сибирь около десяти тысяч километров, вернулся в Петербург, где вновь сблизился с кругом передовых русских писателей: Тургеневым, Некрасовым, Л. Толстым, Григоровичем и другими.
Осень – у Майковых Гончаров встретился с Елизаветой Васильевной Толстой, с которой был знаком еще в начале сороковых годов. Письма Гончарова к Е. В. Толстой – свидетельство его сильной, страстной, но неразделенной любви к ней.

1856 . январь – получает назначение на должность цензора русской литературы.

1857 , июль–август – находился на лечении за границей (в Мариенбаде), где пишет роман "Обломов" и вчерне завершает его.
конец августа – приезжает в Париж, где читает "Обломова" А. А. Фету, В. П. Боткину и Тургеневу.

1858 , 22 сентября (4 октября) – у себя дома, в кругу друзей, читает "Обломова" редактору "Отечественных записок" А. А. Краевскому, который и приобрел роман для своего журнала.
Выходят в свет отдельным изданием "Очерки путешествия" – "Фрегат "Паллада" Гончарова, частично публиковавшиеся раньше в ряде журналов и сборниках: "Морском сборнике" (1855, кн. V, VI, IX-X; 1856, кн. VIII и IX), "Отечественных записках" (1855, кн. 4, 5, 10; 1856, кн. 3), "Современнике" (1855, кн. 10; 1856, кн. 2), "Библиотеке для чтения", "Журнале военно-учебных заведений".

1859 – в журнале "Отечественные записки" (кн. 1, 2, 3 и 4) напечатан роман "Обломов".
Май – в "Современнике" (№ 5) опубликована статья Н. А. Добролюбова "Что такое обломовщина?".
Лето – Гончаров уезжает в Мариенбад, где работает над третьим романом – "Обрыв".

1860 , 1 (13) февраля – приказом по министерству народного просвещения, согласно прошению Гончарова, он уволен со службы. В "Современнике" (№2) напечатан отрывок из первой части "Обрыва" – "Софья Николаевна Беловодова".
Начало мая – Гончаров выехал на лечение за границу (Дрезден, Мариенбад, Булонь), где продолжает работу над "Обрывом".

1861 – в "Отечественных записках" (№ 1) появился отрывок из "Обрыва" – "Бабушка", в № 2 – "Портрет".

1862 , лето – живет в Симбирске, что дает ему новый материал для дальнейшей работы над "Обрывом". Назначен главным редактором официальной газеты министерства внутренних дел "Северная почта".

1863 , июнь – освобожден от редактирования газеты "Северная почта", назначен членом Совета по делам печати.

1867 , 29 декабря (10 января 1868) – выходит в отставку, "согласно его прошению, по расстроенному здоровью".

1868 , март–апрель – читает первые три части "Обрыва" А. К. Толстому и редактору журнала "Вестник Европы" М. М. Стасюлевичу, который приобрел у писателя право на публикацию романа.
Осень – закончил писать "Обрыв".

1869 – в январско-майском номерах журнала "Вестник Европы" напечатан "Обрыв".
Ноябрь – пишет "Предисловие" к отдельному изданию романа "Обрыв".

1870 – выходит отдельное издание романа "Обрыв". – закончил писать "Необыкновенную историю" (опубликована в 1924 году).

1879 – в журнале "Русская речь" (№ 6)) напечатана статья Гончарова "Лучше поздно, чем никогда".

1881 – выходит в свет сборник статей Гончарова "Четыре очерка", в котором впервые были опубликованы его "Заметки о личности Белинского". Гончаров подарил родному городу Симбирску свою богатую личную библиотеку.

1881–1884 – выходит в свет первое собрание сочинений Гончарова.

1886–1887 – в "Вестнике Европы" (№ 4) опубликован очерк Гончарова "Из университетских воспоминаний". В 1889 году включен автором в IX, дополнительный, том Собраний сочинений ("Воспоминания", "В университете"). Издано второе прижизненное Собрание сочинений Гончарова.

1891 , 15 (27) сентября – смерть писателя. Похоронен 19 сентября (1 октября) в Петербурге на Никольском кладбище Александро-Невской лавры.

Mark all (un)played …

Fetch error

Hmmm there seems to be a problem fetching this series right now. Last successful fetch was on August 18, 2019 01:10 (7M ago)

What now? This series will be checked again in the next day. If you believe it should be working, please verify the publisher"s feed link below is valid and includes actual episode links. You can to request the feed be immediately fetched.

Manage series 1188791

By LibriVox .. Hit the Subscribe button to track updates in сайт, or paste the feed URL into other podcast apps.

Oblomov is the best known novel by Russian writer Ivan Goncharov, first published in 1859. Oblomov is also the central character of the novel, often seen as the ultimate incarnation of the superfluous man, a symbolic character in 19th-century Russian literature. Oblomov is a young, generous nobleman who seems incapable of making important decisions or undertaking any significant actions. Spoiled as a child to the point of not even being able to put on his own socks, Oblomov is unprepared to deal with the smallest difficulty of adult life. In his fevered dreams he sees the words "Oblomovstchina" ("Oblomovism" or in this translation "the disease of Oblomovka") in flaming letters on the ceiling putting a name to the disability of which he is all too aware.This romantic novel was considered a satire of Russian nobility whose social and economic function was increasingly in question in mid-nineteenth century Russia, and from it the word "Oblomovstchina" entered the Russian vocabulary. (Summary by Wikipedia and Kevin Davidson)Note: This 1915 edition was abridged by the translator.

Newest Oldest Longest Shortest Random ×

Welcome to сайт!

сайт is scanning the web for high-quality podcasts for you to enjoy right now. It"s the best podcast app and works on Android, iPhone, and the web. Signup to sync subscriptions across devices.

Take it with you

Start listening to #Oblomov by GONCHAROV, Ivan on your phone right now with сайт"s free mobile app, the best podcasting experience on both iPhone and Android. Your subscriptions will sync with your account on this website too. Podcast smart and easy with the app that refuses to compromise.

""THE best podcast/netcast app. Brilliantly useful, fantastically intuitive, beautiful UI. Developers constantly update and improve. No other podcast/netcast app comes close.""

""Excellent app. Easy and intuitive to use. New features frequently added. Just what you need. Not what you don"t. Programmer gives this app a lot of love and attention and it shows.""

""Store house of knowledge""

""Thank you for giving me a beautiful, podcast streaming app with a great library""

""Love the offline function""

""This is \"the\" way to handle your podcast subscriptions. It"s also a great way to discover new podcasts.""

""It"s perfect. So easy to find shows to follow. Six stars for Chromecast support.""