Замечателен рассказ «Смерть», где автор изобразил, как умирает русский человек. Он встречает смерть спокойно и просто, без внутренней борьбы, тревог и колебаний, без отчаяния и страха. В этом сказывается здоровая цельность, простота и правдивость русской души.

Умирает подрядчик Максим, пришибленный деревом. — Батюшка, заговорил он едва внятно (обращаясь к наклонившемуся к нему помещику): — за попом … послать … прикажите … Господь меня наказал … ноги, руки, все перебито. Он молчал. Дыханье ему спирало.

— Да деньги мои жене дайте … за вычетом … вот, Онисим знает … кому я … что должен. — Простите мне, ребята, коли в чем … – Бог тебя простит, Максим Андреич, глухо заговорили мужики: прости и ты нас.

Столько же самообладания, если не более, выказывает мельник, приехавший смертельно больной к фельдшеру полечиться. Когда он узнает безнадежность своего положения, он не хочет оставаться в больнице, а едет домой распорядиться и дела устроить. «Ну, прощайте, Капитон Тимофеич (говорит он фельдшеру, не слушаясь убеждений того

остаться): «не поминайте лихом, да сироток не забывайте, коли что». На четвертый день он умер». Так умирают простые русские люди, мужики. Но замечательно, что в рассказе «Смерть» автор рассказывает о подобном же спокойном отношении к кончине и людей барской и интеллигентной среды — старушки помещицы, недоучившегося студента Авенира Сорокоумова.

Старушка хотела сама заплатить священнику за свою отходную и, приложившись к поданному им кресту, засунула было руку под подушку, чтобы достать приготовленный там целковый, да не успела «и испустила последний вздох». Бедняк учитель Сорокоумов, больной чахоткой и зная о близкой смерти, «не вздыхал, не сокрушался, даже ни разу не намекнул на свое положение» …

Тургенев рассказывает, что когда он посетил его, то бедняк, «собравшись с силами, заговорил о Москве, о товарищах, о Пушкине, о театре, о русской литературе; вспоминал наши пирушки, жаркие прения нашего кружка, с сожалением произнес имена двух-трех умерших приятелей».

Он даже шутил перед смертью, даже высказал довольство своей судьбой, забыв, по сердечной доброте, как неприглядна была его жизнь в доме тяжелого шутника помещика Гура Крупянникова, детей которого Фору и Зезу учил он русской грамоте. — Все бы ничего (сказал он своему собеседнику после мучительного приступа кашля) … кабы трубочку выкурить позволили — прибавил он, лукаво подмигнув глазом.

Слава Богу, пожил довольно; с хорошими людьми знался … » Одинаковое отношение к смерти и простого мужика и образованного человека свидетельствует, по указанию Тургенева, что в русском обществе живы народные начала, что нету нас на Руси страшной внутренней розни между простым народом и культурными его слоями, по крайней мере, тем из них, который стоит ближе к народу, живет в деревне, или сочувствует народному быту, народной нужде.

«Записки охотника» представляют собой цикл, состоящий из двадцати пяти небольших прозаических произведений. По своей форме это очерки, рассказы и новеллы. Очерки («Хорь и Калиныч», «Однодворец Овсянников», «Малиновая вода», «Лебедянь», «Лес и степь»), как правило, не имеют разработанного сюжета, содержат в себе портрет, параллельную характеристику нескольких героев, картинки быта, пейзаж, зарисовки русской природы. Рассказы («Мой сосед Радилов», «Контора», «Гамлет Щигровского уезда» и др.) построены на определенном, иногда очень сложном сюжете. Весь цикл рассказан охотником, который повествует о своих наблюдениях, встречах, приключениях.

В 40-50-е годы XIX века И. С. Тургенев создал ряд небольших по объему прозаических произведений, объединенных в один сборник под названием «Записки охотника». В отличие от большинства писателей того времени, изображающих крестьян безликой серой массой, автор в каждом очерке отмечает какую-либо особенную черту крестьянской жизни, поэтому все произведения, объединенные в сборник, и дали яркую и многогранную картину крестьянского мира. Этот цикл сразу принес автору известность. Во всех рассказах присутствует один и тот же главный герой - Петр Петрович. Это дворянин из села Спасского, заядлый охотник. Именно он и рассказывает о случаях, произошедших с ним во время своих походов. Причем Тургенев наделил его наблюдательностью и вниманием, что помогает рассказчику точнее разобраться в различных ситуациях и полнее передать их читателю.

Страстно любивший природу, Тургенев широко пользовался в «Записках охотника» описаниями природы, которые составляют ярчайшие страницы в истории русского литературного пейзажа. Тургенев относился к природе, как к стихийной силе, живущей самостоятельной жизнью. Пейзажи Тургенева конкретны и овеяны переживаниями рассказчика и действующих лиц, они динамичны и тесно связаны с действием.

Чтобы определить, какую роль играет каждый эпизод с описанием природы для всего сборника, для начала уясним, что же такое природа в широком, общепринятом смысле.

Свободная энциклопедия дает такое определение природы. Природа - материальный мир Вселенной, в сущности - основной объект изучения науки. В быту слово «природа» часто употребляется в значении естественная среда обитания (всё, что не создано человеком).

В. И. Даль понимает это понятие как «естество, все вещественное, вселенная, все мирозданье, все зримое, подлежащее пяти чувствам; но более наш мир, земля, со всем созданным на ней; противополагается Создателю… Все природные или естественные произведенья на земле, три царства (или, с человеком, четыре), в первобытном виде своем, противопоставлено искусству, делу рук человеческих.».

В философском словаре есть следующее определение природы. Природа - в широком смысле - все сущее, весь мир в многообразии его форм; употребляется в одном ряду с понятиями: материя, универсум, Вселенная. 2) Объект естествознания. 3) Совокупность естественных условий существования человеческого общества; ""вторая природа"" - созданные человеком материальные условия его существования. Осуществление обмена веществ между человеком и природой - закон, регулирующий общественное производство, условие самой человеческой жизни. Совокупная деятельность общества оказывает все более заметное влияние на природу, что требует установления их гармоничного взаимодействия.

Как видим, все определения уточняют, что природа - все то, что не создано человеком. Для Тургенева же природа - главная стихия, она подчиняет себе человека и формирует его внутренний мир. Русский лес, в котором «лепечут статные осины», «могучий дуб стоит, как боец, подле красивой липы», да необозримая степь - это главные стихии, определяющие в «Записках охотника» национальные черты русского человека. Это совершенно соответствует общей тональности цикла. Подлинным спасением для людей оказывается природа. Если в первом очерке-прологе повествователь просил обратить внимание на мужиков, то заключительный рассказ является лирическим признанием автора в любви к природе, «fur sich», как он сам шутливо говорит, прощаясь с читателем. У Тургенева природа - это вместилище всего и всех. При этом, все описания природы делятся на две группы: внешние проявления природы (объекты ландшафта, животные, погода и природные стихии) и скрытые, или неявные (деятельность человека, связанная с природой, влияние природы на быт и жизнедеятельность крестьянина).

Эту книгу вполне модно было назвать книгой о природе и о человеке в природе. Даже если герои не соотносятся с природой, все равно повествование о них не обходится без хотя бы мимоходом упомянутых пейзажей. Неслучайно поэтому сборник заканчивается поэтическим гимном природе «Лес и степь». Несомненно, главным эстетическим звеном всех новелл является рассказчик, «странный человек». А главное в нем - образ дан вне общественной цивилизации, как человек природы, неразрывно связанный с нею. Его душа, его духовный мир заполнены природой. И через эту природно-эстетическую призму и преломляются все истории, о которых он повествует. Тургенев «приходил к признанию включенности человеческой личности в общий поток мировой жизни, к признанию единства человека и природы».

Такое единство «странного охотника» с природой, такое эстетическое единство «Записок охотника» через многочисленные пейзажи напоминает учение Жан-Жака Руссо о «естественном человеке». Тургенев, вслед за Руссо, утверждает, что природа создала всех людей равными и только общественные институты создают проблему социального неравенства. Общественная несвобода искажает естественную, природную сущность человека, нравственно калечит его. Драма человека в том, по Тургеневу, что он выпал из природного единства. Тургенев рассматривает проблему «естественного человека» в философском, общечеловеческом нравственном аспекте. Выпадение из природного единства человека делает его либо нравственно уродливым, либо совершенно несчастным. И Тургенев в «Записках охотника» пытается показать, как нравственно красив «естественный человек», связанный с природой.

В качестве «материала» для лингвистического анализа в нашей работе мы выбрали сборник рассказов «Записки охотника» И. Тургенева. Данный сборник мы исследуем с позиции композиции художественного текста.

Рассказы Тургенева практически все содержат в себе прямую речь и диалоги. Особым исключением является рассказ «Лес и степь», в котором автор ведет незримый диалог с читателем, нет прямого обращения к какому-либо лицу, нет формального выделения прямой речи (кавычки), диалог не несет в себе особой смысловой нагрузки.

Весь сборник Тургенева - это субъективное повествование, так как есть прямая авторская оценка событий, действующих лиц, повествующий автор судит только о том, что известно ему; широко употребление слов с основным эмоционально-оценочным значением типа «люблю», «хороший человек»: «В качестве охотника посещая Жиздринский уезд, сошелся я в поле и познакомился с одним калужским мелким помещиком, Полутыкиным, страстным охотником и, следовательно, отличным человеком» («Хорь и Калиныч»).

Субъективное повествование высказывает прямо авторскую точку зрения, которая часто является полемичной по отношению к точке зрения читателя. В этом смысле Тургенев не заставляет читателя думать так же, как и он; его ненавязчивое повествование дает возможность читателю самому дать оценку описываемому лицу или событиям.

В сборнике рассказов И. Тургенева наблюдается синтез всех трех типов речи: «В этих хоромах жили богатые помещики, и всё у них шло своим порядком, как вдруг, в одно прекрасное утро, вся эта благодать сгорела дотла. Господа перебрались в другое гнездо; усадьба запустела. Обширное пепелище превратилось в огород, кое-где загроможденный грудами кирпичей, остатками прежних фундаментов. Из уцелевших бревен на скорую руку сколотили избенку, покрыли ее барочным тесом, купленным лет за десять для построения павильона на готический манер, и поселили в ней садовника Митрофана с женой Аксиньей и семью детьми. Митрофану приказали поставлять на господский стол, за полтораста верст, зелень и овощи; Аксинье поручили надзор за тирольской коровой, купленной в Москве за большие деньги, но, к сожалению, лишенной всякой способности воспроизведения и потому со времени приобретения не дававшей молока; ей же на руки отдали хохлатого дымчатого селезня, единственную «господскую» птицу; детям, по причине малолетства, не определили никаких должностей, что, впрочем, нисколько не помешало им совершенно облениться» («Малиновая вода»); «Я осмотрелся. Мы ехали по широкой распаханной равнине; чрезвычайно пологими, волнообразными раскатами сбегали в нее невысокие, тоже распаханные холмы; взор обнимал всего каких-нибудь пять верст пустынного пространства; вдали небольшие березовые рощи своими округленно-зубчатыми верхушками одни нарушали почти прямую черту небосклона. Узкие тропинки тянулись по полям, пропадали в лощинках, вились по пригоркам» («Касьян с Красивой Мечи»); «Охота с ружьем и собакой прекрасна сама по себе, fьr sich, как говаривали в старину; по, положим, вы не родились охотником: вы всё-таки любите природу; вы, следовательно, не можете не завидовать нашему брату...» («Лес и степь»).

3 рассказа сборника («Мой сосед Радилов», «Бежин луг», «Свидание») начинаются с описания природы. Здесь формируется стилистическая доминанта художественного текста, представляется время и место действия.

Все рассказы сборника Тургенева озаглавлены. Их можно разделить на две группы. В первую группу входят рассказы, имеющие в совеем заглавии имя (или имена собственные). Это могут быть имена, фамилии, клички людей, географические объекты (названия деревень и городов). В эту группу входят 15 рассказов: «Хорь и Калиныч», «Ермолай и мельничиха», «Малиновая вода», «Мой сосед Радилов», «Однодворец Овсянников», «Льгов», «Бежин луг», «Касьян с Красивой Мечи», «Бирюк», «Лебедянь». «Татьяна Борисовна и ее племянник», «Петр Петрович Каратаев», «Гамлет Щигровского уезда», «Чертопханов и Недопюскин», «Конец Чертопханова». Из названия становится ясно, где будет происходить событие или о ком пойдет речь в рассказе. Вторую группу составляют рассказы, имеющие в своем заглавии имена нарицательные: «Уездный лекарь», «Бурмистр», «Контора», «Два помещика», «Смерть», «Певцы», «Свидание», «Живые мощи», «Стучит», «Лес и степь». Несмотря на то, что в этих заглавиях нет прямого отношения к лицу или месту действия, все же не трудно догадаться, о чем пойдет речь в рассказе. Являясь в лингвистическом аспекте словом, словосочетанием или предложением, заглавие отвечает на один из актуальных вопросов художественного текста. Кто? Что? «Петр Петрович Каратаев», «Смерть»; Где? «Лебедянь», «Бежин луг», «Контора»; Что происходит? «Свидание», «Стучит» и т.д.

Тургенев в своем сборнике практически не использует эпиграфы. Исключением разве можно считать рассказы «Живые мощи» и «Лес и степь». По эпиграфам сразу можно понять, о ком или о чем пойдет речь:

Край родной долготерпенья -

Край ты русского народа!

Ф. Тютчев. («Живые мощи»).

И понемногу начало назад

Его тянуть: в деревню, в темный сад,

Где липы так огромны, так тенисты,

И ландыши так девственно душисты,

Где круглые ракиты над водой

С плотины наклонились чередой,

Где тучный дуб растет над тучной нивой,

Где пахнет конопелью да крапивой...

Туда, туда, в раздольные поля,

Где бархатом чернеется земля,

Где рожь, куда ни киньте вы глазами,

Струится тихо мягкими волнами.

И падает тяжелый желтый луч

Из-за прозрачных, белых, круглых туч;

Там хорошо

(Из поэмы, преданной сожжению) («Лес и степь»).

Весь сборник рассказов И. Тургенева можно представить в таблице, где наглядно видно, сколько слов в отдельно взятом рассказе и в каждом из эпизодов. Для удобства мы разделили в каждом рассказе эпизоды с описанием природы и без описания. Из таблицы понятно, сколько эпизодов и каков их размер.

лингвистический анализ рассказ тургенев

Таблица 1 - Количество слов в эпизодах

ОБЩЕЕ КОЛ-ВО СЛОВ	С ОПИСАНИЕМ ПРИРОДЫ	БЕЗ ОПИСАНИЯ ПРИРОДЫ
ХОРЬ И КАЛИНЫЧ			1. 73 СЛОВА
ЕРМОЛАЙ И МЕЛЬНИЧИХА
МАЛИНОВАЯ ВОДА
УЕЗДНЫЙ ЛЕКАРЬ
МОЙ СОСЕД РАДИЛОВ
ОДНОДВОРЕЦ ОВСЯННИКОВ
БЕЖИН ЛУГ
КАСЬЯН С КРАСИВОЙ МЕЧИ
БУРМИСТР
ДВА ПОМЕЩИКА
ЛЕБЕДЯНЬ
Т.Б. И ЕЕ ПЛЕМЯННИК
П.П.КАРАТАЕВ
СВИДАНИЕ
ГАМЛЕТ ЩИГРОВ.УЕЗДА
ЧЕРТОПХАНОВ И НЕДОПЮСКИН
КОНЕЦ ЧЕРТОПХАНОВА
ЖИВЫЕ МОЩИ
ЛЕС И СТЕПЬ

Но по этой таблице невозможно определить, где располагаются эпизоды с описанием природы. Для этого служит линейная модель художественного текста - отрезок прямой линии, разделенный на пропорции с обозначенными сильными позициями. Для каждого рассказа текста существует своя линейная модель [Корбут - 33; 76] (Приложение 1.).

Путем математических вычислений мы можем найти координату для любого эпизода. Результат этих вычислений представим в таблице (в электронном виде), где каждый эпизод отдельно пронумерован и имеет две величины - начало и конец, обозначенные единицами. Остальные координаты, не относящиеся к данному эпизоду с описанием природы, обозначены нулями.

11 ноября 1870 года И. А. Гончаров писал С. А. Толстой: «Вы, конечно, читали «Степной король Лир». Как живо рассказано - прелесть! Этот рассказ я отношу к «Запискам охотника», в которых Тургенев - истинный художник, творец, потому что он знает эту жизнь, видел ее сам, жил ею - и пишет с натуры... Эти две головки, дочерей Лира, не правда ли живые, бежавшие из грёзовских рамок! И очерчены так легко, почти без красок, будто карандашом: между тем - они перед глазами.

Да, Тургенев - трубадур (пожалуй, первый), странствующий с ружьем и лирой по селам, полям, поющий природу сельскую, любовь - в песнях, и отражающий видимую ему жизнь - в легендах, балладах...» (И. А. Гончаров. Собр. соч., т. 8. М., 1955, с. 435). Это писал современник автора, тонкий и взыскательный художник, в пору, когда «Записки охотника» воспринимались уже как юность их создателя, когда мир узнал тургеневские романы - художественную летопись русской общественной жизни середины века: «Рудин», «Дворянское гнездо», «Отцы и дети», «Накануне».

Этот отзыв Гончарова весьма симптоматичен, ибо «Записки охотника» не только исток и пролог всего творчества Тургенева, но и по самой "своей художественной природе явление новаторское, развившееся в русле пушкинской и гоголевской прозы, которое другой современник писателя - Лев Толстой - ставил в один ряд с «Мертвыми душами» Гоголя, «Записками из Мертвого дома» Достоевского, «Былое и думы» Герцена (см.: Г. А. Р у-санов, А. Г. Русанов. Воспоминания о Л. Н. Толстом. Воронеж, 1972, с. 102).

Биография «Записок охотника» началась с первого номера некрасовского «Современника» за 1847 год, где в отделе «Смесь» был напечатан небольшой рассказ Тургенева «Хорь и Калиныч». Обстоятельства (на первый взгляд, вполне прозаические) появления этого рассказа, сыгравшего столь важную роль в творческой судьбе Тургенева, описаны им в его «Литературных и житейских воспоминаниях»: «Только вследствие просьб И. И. Панаева, не имевшего чем наполнить отдел «Смеси» в 1-м нумере «Современника», я оставил ому очерк, озаглавленный «Хорь и Калиныч». (Слова: «Из записок охотника» были придуманы и прибавлены тем же И. И. Панаевым с целью расположить читателя к снисхождению.)» (И. С. Тургенев. Полное собрание сочинений и писем в 28-ми томах. Соч., т. XIV. М.-Л., «Наука», 1968, с. 521). Существует интересное предположение исследователя творчества Тургенева В. А. Громова, что инициатива появления «Хоря и Калиныча» | «Современнике» исходила от Белинского и Некрасова.

Возможно, что подзаголовок «Из записок охотника» был сознательно дан Панаевым с целью привлечь читателя к весьма популярному в 30- 40 е годы прошлого века своеобразному жанру охотничьих рассказов, особенно! развитие получившему в Англии и «обошедшему... другие европейские литературы», в том числе и русскую (см.: М. П. Алексеев. Заглавие «Прииски охотника».-«Тургеневский сборник», вып. V. Л., «Наука», 1969, г.. 217), Вполне вероятно, что есть иной, скрытый, глубинный и более обобщенный смысл этого «внешнего» названия. Дело в том, что и другие повести и рас сказы, не вошедшие в цикл, порой тоже ведутся от имени некоего «охотам ка», странствующего по родным лесам, полям и весям (например, рассказа «Три встречи»). Таким образом, охотник может восприниматься как заинтересованный наблюдатель, наделенный даром «всеобъемлющего созерцания», «свидетель», «летописец», стремящийся к глубокому постижению жизни, законов, по которым она движется...

Судя по этому, на первый взгляд, невинному заглавию, Панаев вряд ли мог предполагать, чем станет впоследствии рассказ из «Смеси» для Тургенева и всей русской литературы.

Но, как всегда, пророческим оказалось впечатление Белинского. «Вы и сами не знаете, что такое «Хорь и Калиныч», - писал критик Тургеневу.- Судя по «Хорю», Вы далеко пойдете. Это Ваш настоящий род...» (В. Г. Болинекий. Поли. собр. соч., т. XII. М., Изд-во АН СССР, 1956, с. 336). И хотя сам Тургенев утверждал, что успех «Хоря и Калиныча» «побудил... написать другие», создание всего цикла не было случайностью, а, наоборот, явилось закономерностью, творческой и нравственной необходимостью. Весь предшествующий путь молодого Тургенева, воспитанника Московского, а затем Петербургского и Берлинского университетов, близкого в 40-е годы наиболее передовым и талантливым людям России, властителям дум, - Белинскому, Грановскому, Станкевичу, Герцену и Огареву, декабристу Н. И. Тургеневу, - неотвратимо подводил писателя к созданию большого антикрепостнического произведения, эпического полотна, своего рода «русской Илиады».

В 1846 году, еще до появления первого рассказа о русском крестьянине, Тургенев выступил в качестве негласного сотрудника французского журнала «Revue Independant», органа утопических социалистов. Как теперь стало известно, основная часть статьи «Об освобождении крепостных в России», напечатанной в журнале за подписью Луи Виардо, одного из прогрессивных деятелей Франции, принадлежала Тургеневу и представляла собой переработанный вариант его раннего политико-экономического исследования 1842 года «Несколько замечаний о русском хозяйстве и русском крестьянине». В редакции 1846 года Тургенев в самой категорической форме говорит о необходимости скорейшего освобождения крестьян от крепостной зависимости. Тургенев, по словам Виардо, «стал, вопреки интересам своего класса, вопреки собственным интересам, таким смелым и открытым сторонником освобождения крепостных, словно сам родился в этом бедственном состоянии и требовал свободы для себя во имя страждущего человечества и попранной справедливости» («Тург. сб.», вып. IV, с. 108).

Успех «Хоря и Калипыча» вдохновил молодого писателя, давно захваченного идеей борьбы с крепостничеством.

Один за другим печатаются рассказы Тургенева в «Современнике». В течение только 1847 года появилось восемь рассказов: «Хорь и Калиныч» (№ 1), «Петр Петрович Каратаев» (№ 2), «Ермолай и мельничиха», «Мой сосед Радилов», «Однодворец Овсяников», «Льгов» (№ 5), «Бурмистр», «Контора» (№ 10); в 1848 году были опубликованы: «Малиновая вода», «Уездный лекарь», «Бирюк», «Лебедянь», «Татьяна Борисовна и ее племянник», «Смерть» (№ 2); в 1849 году публикуются: «Гамлет Щигровского уезда», «Чертопханов и Недопюскин», «Лес и степь» (№ 2); в 1850 году - «Певцы» и «Свидание» (Ж 11); в 1851 году - «Бежин луг» (№2) и «Касьян с Красивой Мечи» (№ 3) - последний рассказ из «Записок охотника», опубликованный на страницах «Современника». Интересно, что второй рассказ цикла, «Петр Петрович Каратаев», был напечатан без подзаголовка «Из записок охотника» и только начиная с третьего - «Ермолай и мельничиха» - этот подзаголовок, ставший затем названием всей книги, окончательно укрепился.

Почти все рассказы были написаны Тургеневым в отдалении от России, за границей, куда он уехал во второй половине января 1847 года, то есть сразу же после появления в «Современнике» «Хоря и Калиныча». Отъезд на столь длительное время (писатель вернулся на родину лишь в 1850 году) был вызван не только обстоятельствами личной жизни Тургенева - любовью к великой певице и актрисе Полине Виардо, но прежде всего соображениями гражданского и творческого характера. «Мне необходимо нужно было удалиться от моего врага затем, чтобы из самой моей дали сильнее напасть на него... враг этот был - крепостное право», - так писал Тургенев в своих «Литературных и житейских воспоминаниях».

История создания «Записок охотника» нерасторжимо связана с именем Белинского. Самые социально острые антикрепостнические рассказы из «Записок охотника» - «Бурмистр», «Контора», «Два помещика» - создавались летом 1847 года в маленьком курортном городке Зальцбрунне, где Тургенев жил вместе с тяжело больным Белинским. Символично, что рассказ «Бурмистр» помечен: «Зальцбрунн в Силезии, июль 1847 г.» Этим же месяцем помечено и знаменитое «Письмо» Белинского к Гоголю, о котором Тургенев, по словам современников, говорил: «Белинский и его письмо, это - вся моя религия» («Дневник В. С. Аксаковой». СПб., 1913, с. 42).

Уже в июне 1847 года Тургенев задумал объединить рассказы из «Записок охотника» в отдельную книгу. А позже, в октябре 1847 года, Некрасов сообщал писателю о своей идее издания серии «Библиотека русских романов, повестей, записок и путешествий». Помысли Некрасова, серия должна была открываться романом Герцена «Кто виноват?», во втором томе предполагалось напечатать «Обыкновенную историю» Гончарова, а третий том составили бы рассказы Тургенева. Замысел этот не осуществился. После революционных событий 1848 года в Западной Европе, и прежде всего во Франции, русская цензура стала крайне осторожной, и это незамедлительно сказалось на тургеневских рассказах из «Записок охотника». Особенно «пощипала» цензура «Гамлета Щигровского уезда» (1849), изъяв из текста целые страницы.

Возможно, что цензурные мытарства заставили Тургенева в ту пору отказаться не только от издания отдельной книги, но и предупредить читателя в обращенных к нему словах из очерка «Лес и степь» о своем намерении завершить на этом публикацию «Записок охотника» в «Современнике». Но с большей уверенностью можно предположить другое: предупреждение о завершении «Записок охотника» связано с тем, что сам очерк был задуман как своеобразный эпилог цикла и во всех «программах», составлявшихся Тургеневым на протяжении трех лет (1847-1850), обозначался в конце. Это предположение тем более вероятно, что публикация в «Современнике» расскаов из «Записок охотника» продолжалась и после очерка «Лес и степь», вплоть ь до 1851 года.

Мысль об отдельном издании «Записок охотника» не оставляла Тургенева. Писатель упорно работал над его «проспектом», о чем красноречиво говорят многочисленные программы. Последняя, десятая, программа была набросана в августе - сентябре 1850 года на полях чернового автографа рассказа «Притынный кабачок» («Певцы»). После публикации в «Современнике» рассказов «Свидание» и «Певцы» Тургенев писал Полине Виардо В ноябре

1850 года: «Я не оставляю мысли собрать все эти рассказы и издан, м\ в Москве». В этом же письме он говорил и о своем желании посвятить ей спою будущую книгу (Тургенев. Письма, т. I, с. 409). Но затем Тургенев из тактических соображений отказался от этого намерения: «По размышлении- посвящения не будет...» - писал он Полине Виардо 21 марта 1852 года. В цензурной рукописи сохранился титульный лист с зашифрованным посвящением (три звездочки).

Политическое досье Тургенева к началу 50-х годов все больше убеждало правительство в сомнительной благонадежности писателя- автора антикрепостнических рассказов. Кроме того, Тургенев, встречавшийся за границей с Герценом, Огаревым, Бакуниным, Н. И. Тургеневым, бывший очевидцем революционных событий в Париже, вызывал явное подозрение властей. «Когда Тургенев в 1850 году вернулся в Петербург, его предостерегали, но он не хотел обращать на это внимание», - вспоминал один из современников писателя, немецкий критик Карл Глюмер («Тург. сб.», вып. V, с. 362).

Но Тургенев, понимая, что на него «давно смотрят косо», тем не менее продолжал свои хлопоты об отдельном издании «Записок охотника» - и в этом выразилась гражданская позиция писателя. Дело в том, что уже осенью

1851 года за Тургеневым был установлен особый негласный надзор тайной полиции и все его письма перлюстрировались. Исследователи связывают факт установления надзора с французским изданием книги А. И. Герцена «О развитии революционных идей в России» (в переводе которой на французский язык, по-видимому, принимал участие и Тургенев). В ней «Записки охотника» были названы «шедевром Тургенева»: «Кто может читать, не содрогаясь от возмущения и стыда... шедевр И. Тургенева «Записки охотника»?» - писал Герцен (А. И. Герце п. Собр. соч. в 30-ти томах, т. VII. М., Изд-во АН СССР, с. 228). Симптоматично, что впервые о тургеневских «Записках» Европа узнала из уст издателя «Колокола». С книгой Герцена, услужливо присланной в Россию префектом парижской полиции, специально ознакомился Николай I, п, возможно, оп обратил внимание как на отзыв Герцена о «Записках охотника», так и на весь «крамольный» контекст, в котором они упоминались (см.: 10. Г. О к с м а н. От «Капитанской дочки» А. С. Пушкина к «Запискам охотника» И. С. Тургенева. Саратов, 1959, с. 247-249).

По инициативе друга Тургенева Василия Петровича Боткина рукопись «Записок охотника» прошла частный предварительный просмотр цензора кн. В. В. Львова, близкого знакомого П. Чаадаева, профессионального литератора, писавшего для юношества. По словам В. П. Боткина, это был «честный и благородный цензор». Львов, с огромным интересом прочитавший рукопись, одобрил ее, и вскоре она была официально представлена в Московскую цензуру и разрешена к печати. В этом издании Тургенев восстановил многочисленные цензурные изъятия из журнальных публикаций. Вмешательство кн. Львова в текст было минимальным (за что впоследствии цензор жестоко поплатился - был уволен от службы). «Из обеих частей, - писал Боткин Тургеневу 10 марта 1852 года, - Львов выкинул строк десять, и то таких, которых нельзя было оставить» («В. П. Боткин и И. С. Тургенев. Неизданная переписка», М.- Л., 1930, с. 29).

Впервые в отдельном издании появился рассказ «Два помещика», задуманный, по всей вероятности, одновременно с «Бурмистром» в 1847 году. Все предшествовавшие попытки Тургенева опубликовать его в «Современнике», а затем в сборниках («Иллюстрированном альманахе» и в альманахе «Комета») терпели крах. В августе 1852 года «Записки охотника» вышли из печати и очень быстро по тому времени разошлись.

С «Записками охотника» связана драматическая полоса в жизни Тургенева -арест в апреле 1852 года, а затем - ссылка в деревню. Внешним поводом для гонений послужила статья о Гоголе, которую нанисал Тургенев, потрясенный смертью гениального создателя «Мертвых душ». Но истинной причиной были «Записки охотника». «В 1852 г. за напечатание статьи о Гоголе (в сущности за «Записки охотника») отправлен на жительство в деревню...» - писал Тургенев К. К. Случевскому в марте 1869 года (Тургенев. Письма, т. II, с. 635).

«Арестование Тургенева за напечатание в Москве статьи о Гоголе, - писал цесаревич Александр 28 апреля 1852 года своему отцу Николаю I, - наделало здесь много шума - я, как ты знаешь, до так называемых литераторов также не большой охотник и потому нахожу, что урок, данный ему, и для других весьма здоров...» (Тургенев. Собр. соч. в 12-ти томах, т. 1. М., «Художественная литература», 1975, с. 306).

Тургенев был арестован раньше, чем вышли из печати дне части «Записок охотника». Па какое-то время возникла даже опасность изъятии и уничтожения части готового тиража. Но власти так и не решились пойти на этот рискованный шаг - уж слишком большую известность приобрели «Записка охотника» при первом появлении в «Современнике» - -.куриале, который читался всей просвещенной Россией. Одпако были приняты другие репрессивные меры - началось, пожалуй единственное в своем роде, подробнейшее цензурное расследование по уже отпечатанной книге. В сущности, после этого расследования, возглавлявшегося министром народного просвещения кн. П. Л. Ширинским-Шихматовым (ему подчинялось Главное управление цензуры) «Записки охотника» были запрещены в России в течение более чем шести лет. Результаты цензурного следствия докладывались самому Николаю Г.

Выводы цензуры содержали серьезные обвинения политического характера. Известную роль в этом сыграло объединение «Записок охотника» в отдельную книгу. Публикуя свои рассказы в журнале, Тургенев дипломатично заботился о том, чтобы самые острые из них чередовались с более спокойными, да и цензура «помогала», убирая «опасные» фразы, а то в целые страницы. В отдельном издании антикрепостнический замысел цикла как бы высветлился, освободительные настроения нарастали от рассказа к рассказу, достигая своей кульминации примерно к середине цикла, где один за другим шли «Касьян с Красивой Мечи», «Бурмистр», «Контора», «Бирюк», «Два помещика». Подобно стихотворениям Некрасова, рассказы Тургенева, «собранные в один фокус», рождали чувства гнева И сострадания.

В своем рапорте цензор Е. Е. Волков особенно подчеркивал опасный политический смысл всей книги, написанной, по его мнению, с определенной тенденцией. «Издавая «Записки охотника», г. Тургенев, человек, как известно, богатый, конечно, не имел в виду прибыли от продажи своего сочинения, - утверждал цензор, - но, вероятно, имел совершенно другую цель, для достижения которой и напечатал свою книгу». Эту «другую цель» цензор сразу уловил: «Полезно ли, например, - рассуждал чиновник, - показывать нашему грамотному народу... что однодворцы и крестьяне наши, которых автор до того опоэтизировал, что видит в них администраторов, рационалистов, романтиков, идеалистов, людей восторженных и мечтательных (бог знает, где он нашел таких!), что крестьяне эти находятся в угнетении, что помещики, над которыми так издевается автор, выставляя их пошлыми дикарями и сумасбродами, ведут себя неприлично и противузаконно... или, наконец, что крестьянину жить па свободе привольнее, лучше» (Тургенев. Соч., т. IV, с. 505). По мнению Волкова, такая книга «сделает более зла, чем добра», ибо подрывает самые основы крепостнического государства.

Недоумение цензора, вызванное якобы неправдоподобно высоким ду гневным строем тургеневских крестьян («где он нашел таких!»), было скорее просто риторическим восклицанием верноподданного чиновника. Именно удивительная, абсолютная достоверность книги, доподлинность изображенных ситуаций, характеров, самого уклада русской жизни смущала цензуруй приводила в восхищение великих современников Тургенева - Белинского и Герцена, Чернышевского и Некрасова, Салтыкова-Щедрина и Льва Толстого.

Сохранились многочисленные мемуарные свидетельства о существовании реальных прототипов тургеневских героев из «Записок охотника». Так, реальным лицом был знаменитый Хорь, мужик, «наделенный государственным умом» и «лбом Сократа». А. А. Фет, поэт, друг и сосед Тургенева по имению, записал свои впечатления от встречи с этим русским крестьянином, которого обессмертил писатель. «В запрошлом году, в сезон тетеревиной охоты, - вспоминает Фет, - мне привелось побывать у одного из героев тургеневского рассказа «Хорь и Калиныч». Я ночевал у самого Хоря. Заинтересованный мастерским очерком поэта, я с большим вниманием всматривался в личность и домашний быт моего хозяина. Хорю теперь за восемьдесят лет, но его колоссальной фигуре и геркулесовскому сложению лета нипочем» («Русский вестник», 1862, кн. V, с. 246). Бывший крепостной Тургенева, Ардалион Иванович Замятин (впоследствии учитель земской школы), рассказывал в своих воспоминаниях: «Бабушка и мать говорили мне, что почти все лица, упоминаемые в «Записках», не выдуманные... даже имена их настоящие... был Бирюк, которого в лесу убили свои же крестьяне, был Яшка-Турчонок - сын пленной турчанки. Даже я лично знал одного тургеневского героя, именно Сучка Апгопа, переименованного барыней Варварою Петровною из Козьмы. Бежян луг, Парахннские кусты, Варнавицы, Кобылий верх...- все эти места имели те же названия и в 1882 году» («Тург. сб.», вып. II., с. 298-299). Между прочим, эти названия сохранились и по сей день, так же как и речка Красивая Меча, и деревня Колотовка. Чернскнй, Белевский, Жнздрпнский уезды, «места действия» в «Записках охотника», были исхожены Тургеневым вместе с его постоянным спутником Афанасием Тимофеевичем Алнфановым, выведенным в книге под именем Ермолая. Это был крепостной соседних помещиков, выкупленный Тургеневым на волю, «охотник с ног до головы, всею душой и помыслами преданный охоте» (И. Ф. Рында. Черты из жизни Ивана Сергеевича Тургенева. СПб., 1903, с. 43). По свидетельству одного из приятелей Тургенева, Е. Я. Колбасина, рассказ «Ермолай и мельничиха» «целиком взят из действительного происшествия» («Первое собрание писем И. С. Тургенева». СПб., 1885, с. 92)..

На страницах книги Тургенев воскресил мрачные истории из жизни своих предков, лихих крепостников, вельмож старинного покроя. Отголоски похождений отца Варвары Петровны - Петра Ивановича Лутовпнова звучат в «Однодворце Овсяникове». Сохранилось предание о жестокой расправе помещика с однодворцами, осмелившимися запахать «ничейную» землю. «В числе владений П. И. Лутовинова было село Топки... Там, вероятно, и произошло побоище с однодворцами... После побоища, в котором было убитых до 15 человек», Лутовннов «собрал все мертвые тела и повез их в город Ливны, едучи туда через селение противников, зажег оное с обоих концов и кричал: «Я бич ваш!» (Б. В. Богданов. Предки Тургенева.- «Тург. сб.», вып. V, с. 348). В рассказе «Смерть» Тургенев привел действительный факт из биографии своей бабки (со стороны В. П. Лутовиновой): «В рассказе «Смерть»...- вспоминает В. Н. Житова, - описаны ее последние минуты: барыня, заплатившая сама священнику за свою отходную, была родная бабка Ивана Сергеича» (В. II. Ж и т о в а. Воспоминания о семье И. С. Тургенева. Тула, 1961, с. 23). «Истинным происшествием» называет сам Тургенев события, послужившие основой сюжета «Живых мощей», рассказа, снискавшего мировую известность. В письме к Людвигу Пичу Тургенев называет имя парализованной женщины, ставшей прообразом Лукерьи: {(Клавдия (это было ее настоящее имя)... я посетил ее летом» (Т у р гене в. Письма, т. X, с. 229, 435). Но возможно, что в Лукерье слились два реальных женских образа. Речь идет о крепостной красавице Евнраксии, первой певунье и плясунье, с которой семнадцатилетний Тургенев был близок (там же, т. VII, с. 138).

В 1856 году, после смерти Николая I, Тургенев задумывает второе отдельное издание «Записок охотника», которого, по словам Добролюбова, «уже несколько лет с таким нетерпением ожидала терпеливая русская публика» («Современник», 1859, № 2, отд. «Новые книги», с. 289). Однако появилось оно только в самый канун отмены крепостного права. Как стало известно, Александр II также считал «Записки охотника» «предосудительной книгой», что и являлось главным препятствием ее переиздания (см. примеч. В. А. Громова в кн.: И. С. Тургенев. Собр. соч., т. 1. Ы., 1975, с. 368-369). Издание стало возможным тогда, когда то, что вменялось в вину тургеневским «Запискам», можно было официально объявить их достоинством. Это и сделал И. А. Гончаров (исполнявший в 1859 году обязанности цензора) в своей докладной записке, в которой оп нарочито подчеркнул, что книга Тургенева «скорее может подтвердить необходимость принимаемых правительством мер» по отмене крепостного права. В феврале 1858 года «Записки охотника» были разрешены к переизданию и в 1859 году вышли в свет.

Начиная с 1859 года «Записки охотника» получили «права гражданства» в России и стали одним из наиболее издаваемых произведений Тургенева как в составе собраний сочинений писателя, так и отдельной книгой. Впервые они были включены в Собрание сочинений в 1860 году и дополнены двумя новыми рассказами: «О соловьях» и «Поездка в Полесье». Однако уже следующее издание - 1865 года (также в составе Собрания сочинений) - вышло без этих двух рассказов. Очевидно, писатель, необычайно бережно относившийся к своей книге, боялся нарушить ее жанровую и стилевую цельность. До некоторой степени именно особой художнической щепетильностью объясняется и то обстоятельство, что не все замыслы, относящиеся к «Запискам охотника», нашли свое окончательное воплощение. Всего их было, по словам Тургенева, «заготовлено около тридцати». «Иные очерки остались недоконченными из опасения, что цензура их не пропустит; другие - потому что показались...

Не довольно интересными или не идущими к делу» (письмо к Я. П. Полонскому от 25 января/6 февраля 1874 года.- Письма, т. X, с. 191). По всей вероятности, речь шла о таких неосуществленных замыслах, как «Приметы», «Безумная», «Человек екатерининского времени». Идея рассказа, условно названного «Приметы» - о дурных предчувствиях и предзнаменованиях, - действительно не была созвучна ясному и строгому тону «Записок». «Человек екатерининского времени» - этот замысел, относящийся к «пеку минувшему», нашел свое частичное воплощение в одном из образов (вельможи) в рассказе «Малиновая вода», а наиболее полное в рассказе «Бригадир». Реминисценцией другого неосуществленного замысла, «Безумная» (возникшего после встречи писателя в лесу с безумной женщиной), по всей вероятности, является рассказ одного из мальчиков в «Бежипом луге» о потерявшей рассудок Акулине п связанное с этим рассказом воспоминание самого Тургенева.

Окончательно состав «Записок охотника» сформировался в 1874 году, когда Тургенев ввел в книгу три «новых» рассказа - «Живые мощи», «Стучит!», «Конец Чертопханова». Но, в сущности, они не являлись новыми рассказами в полном смысле этого слова. Два первых из них были основаны на старых неоконченных набросках, относящихся к 40-м годам и не завершенных по цензурным причинам. «Конец Чертопханова» представлял собой естественное продолжение новеллы «Чертопханов и Недошоскин». Тургенев, узнав о трагической судьбе человека, явившегося прототипом Чертопханова, написал рассказ, который как бы завершал историю, начатую еще в 1848 году. Первоначально «Конец Чертопханова» был опубликован в 1872 году в «Вестнике Европы» с подзаголовком «Из записок охотника». Появление нового рассказа в 70-е годы взволновало друга Тургенева, П. В. Анненкова: «Какая прибавка, какие дополнения, украшения и пояснения могут быть допущены к памятнику, захватившему целую эпоху и выразившему целый народ в известную минуту, - писал Тургеневу Анненков 23 октября/4 ноября 1872 года.- Он должен стоять - н более ничего. Это сумасбродство - начинать сызнова «Записки» (Тургенев, Соч., т. IV, с. 508). Между тем Тургенев ничего диссонирующего но ввел в свою книгу - «мемориал» эпохи крепостного нрава.

Обновлено: 2011-03-13

Внимание!
Если Вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter .
Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.

Спасибо за внимание.

.

Полезный материал по теме

Анализ цикла рассказов И.С. Тургенева "Записки охотника"

В истории литературы есть книги, которые выражают целые эпохи не только в развитии литературы и искусства, но и всего общественного сознания. К числу таких книг принадлежат и «Записки охотника» И.С.Тургенева.

В этом сборнике рассказов объединяющей фигурой является «охотник», рассказчик-литератор, дворянин по общественному положению. «Охотник» не столько раскры­вает тему книги, сколько маскирует ее: он просто расска­зывает о том, что с ним случилось, что он видел и запо­мнил - и все; он как будто бы совсем не задумывается над тем, что то, о чем идет речь сейчас, в этом очерке, как-то связано с тем, что он рассказывал раньше. А Тургенев этого не забывает: сравнивая, сопоставляя, систематизируя, он разрабатывает тему такого размаха, о каком до него осме­лился говорить вслух только Гоголь. Именно в этом основ­ное различие охотника-рассказчика от автора.

В «Записках» Тургенев часто прибегает к приему сопо­ставления времен - старого и нового. Авторская оценка старого ясна - это был век дворянского разгула, мотовства, разврата и наглого самоуправства. А о дворянстве нового века автор размышляет на страницах этой книги.

Созданная Тургеневым картина дворянских нравов неизбежно ставит перед читателями вопрос: как все-таки могут люди, получившие какое-то образование, пользо­ваться своими бесчеловечными правами, жить в этой от­равленной атмосфере тирании и рабства? Убежденный реалист, Тургенев хорошо знал, какова сила приверженнос­ти к удобствам и комфорту, какую власть имеют над человеком самые обыкновенные привычки и как тесно связан каждый человек со своей средой. Но он знал, что разные люди относятся к жизни по-разному и что жизнен­ная позиция человека зависит и от свойств его натуры.

Если присмотреться ко всем этим благоденствующим представителям дворянства - Полутыкиным, Пеночкиным, Королевым, Стегуновым, Хвалынским, Штоппелям, Зверьковым, сановникам, князьям и графам, то нельзя не заметить одной общей их черты: все это посредственности, люди с жалким умом и хилыми чувствами. Ничтожные люди, они способны ценить в других только грубую силу, в чем бы она ни проявлялась - в чиновничьем произволе или в причудах богатства, в капризах, наглости или в хитросплетениях подлости. Все, что выходило за границу их ползучего разумения, они преследуют.

Аркадий Павлович Пеночкин пользуется в дворянском обществе уважением: «Дамы от него без ума и в особеннос­ти хвалят его манеры». И Петр Петрович Каратаев, пока он «куражился» и проматывал свое имение, если уж и не числился в уважаемых членах местного дворянства, то и не привлекал его осуждающего внимания. Но стоило ему влюбиться в крепостную девушку Матрену, как все немед­ленно изменилось. «Заспанная и злобная скука праздного барства» показала себя! Госпожа Марья Ильинична, узнав, что Каратаев хочет купить у нее Матрену, потому что любит ее, не упустила случая потешить свою тиранскую душонку: «Мне не угодно; не угодно, да и все тут». Искреннее чувство, да еще к холопке - этого она простить не могла. Общество ее одобрило, а Каратаева осудило и в конце концов выбросило из своих рядов.

Но картины внутридворянских отношений при всей их выразительности играли в «Записках охотника» все-таки подчиненную роль: они нужны были постольку, поскольку помогали исследовать главную вину дворянства - вину перед народом.

Белинский объяснял успех «Хоря и Калиныча» (пер­вого из опубликованных рассказов) тем, что в этом очерке Тургенев «зашел к народу с той стороны, с какой до него к нему никто не заходил. Хорь, с его практическим смыс­лом и практической натурою, с его грубым, но крепким и ясным умом... - тип русского мужика, умевшего создать себе значащее положение при обстоятельствах весьма не­благоприятных».

Стоило более или менее внимательно присмотреться к Хорю, чтобы сразу же стало ясно, насколько этот неграмотный крестьянин превосходит своего господина Полутыкина именно в интеллектуальном отношении и настоль­ко стало быть, бессмысленны и лживы разговоры о дворянской опеке над мужиком. Хорь относится к Полутыкину с едва скрытым презрением, потому что «насквозь видел» его, то есть понимал, какой никчемен, а не потому, что тот носил европейское платье и держал «французскую» кухню. Страха перед иноземным Хорь не испытывал ника­кого.

Выразителен итог наблюдений Тургенева над личнос­тью Хоря: «Из наших разговоров я вынес одно убежденье, которого, вероятно, никак не ожидают читатели, - убеж­денье, что Петр Великий был по преимуществу русский человек, русский именно в своих преобразованиях. Рус­ский человек так уверен в своей силе и крепости, что не прочь и поломать себя: он мало занимается своим прошед­шим и смело глядит вперед. Что хорошо, то ему и нравится, что разумно, того ему и подавай, а откуда оно идет, - ему все равно».

Вывод напрашивается сам собою: единственно, в какой помощи действительно нуждались умные и практич­ные Хори, - это в освобождении от Полутыкиных, то есть в освобождении от крепостной зависимости. Потому-то Белинский и обращал на этот очерк особое внимание.

Тургенев исследовал растлевающее влияние помещи­чьей власти на все стороны жизни. Особое внимание он уделял тому, что крепостничество буквально уродовало отношение мужика к труду.

Жизнь рядом с помещиком порождала в крепостных не только чувство тупой покорности. Из поколения в поколение в барине привыкли видеть человека особой судьбы и даже породы, его жизнь считали чем-то вроде воплощенного идеала. Это неизменно возбуждало чувство преклонения перед господами. Сильнее оно давало себя знать в среде дворовых людей; именно в ней чаще всего встречались лакеи - не только по должности. Такие, например, как камердинер Виктор из рассказа «Свидание». В нем воплотилась сама душа лакейства.

То, как накалена атмосфера в деревне, наглядно пока­зано в рассказе «Бирюк». Доведенный до крайности мужик-порубщик перешел от жалобных просьб к открыто­му неистовому возмущению как-то внезапно; ни охотник, ни Бирюк ничего подобного не ожидали. И все-таки самое неожиданное было в том, что Бирюк отпустил порубщика и, главное, как он его отпустил. Сделал он это вовсе не потому, что испугался угроз мужика. Многое передумал Фома Бирюк, слушая жалобы и укоризны пойманного им мужика; не показалась ли ему постыдной его верность своему барину, который мужиков ест поедом; не подумал ли он теперь, что и жена-то его сбежала с мещанином, бросив своих детей, потому что тошен ей был выдаваемый ему за бирючью верность «господский хлеб»? Вероятнее всего, Бирюк опять примется усердно выслеживать поруб­щиков; но может случиться и так, что эти его догадки не забудутся, и тогда уже нельзя будет поручиться не только за сохранность лесных угодий помещика, но и за его жизнь.

«Записки охотника» убеждали читателя в необходи­мости уничтожения крепостничества как основы всего общественного строя России. Тургенев всю свою жизнь твердо держался того убеждения, что вопросы обществен­ного бытия, даже самые сложные, могут быть решены только по законам разума, являющегося венцом современ­ной цивилизации.

Неисчерпаемые сокровища народного духа обнаружи­вались в поэтической одаренности русских людей. И чтобы составить себе представление об этом достоинстве народ­ного характера, не нужно было искать особо выдающихся людей: в той или иной степени оно было присуще подав­ляющему большинству крестьян - от мала до велика.

Сознание закрепощенного крестьянства, его мораль были полны противоречий и контрастов. Мечты о воле и преклонение перед господской властью, протест и покор­ность, бунтарство и лакейство, житейская сметливость и полная безынициативность, душевная одаренность и рав­нодушие к собственной судьбе - все эти свойства сущест­вовали бок о бок, часто переходя одно в другое. По словам самого Тургенева, это была «великая общественная драма», и без понимания того, что эта драма есть, нельзя было понять и самой России. Он не просто начал разработку этой темы. На многие десятилетия вперед он дал меру ее сложности, определил составляющие ее противоречия. К этой великой книге можно бы взять в качестве эпиграфа знаменитые строчки Некрасова:

Ты и убогая,

Ты и обильная,

Ты и могучая,

Ты и бессильная,

Матушка-Русь! -

если бы они не были написаны четверть века спустя после выхода в свет «Записок охотника».

И Калиныч. Певцы. Бежин луг.

1. Антикрепостническая тема в «Записках охотника».
2. Черты русского национального характера в персонажах цикла.
3. Жанровое своеобразие рассказов.
4. Пейзаж и его роль в рассказах.

Рассказ « и Калиныч» – первый из будущего цикла – появился в первом номере журнала «Современник» за 1847 год. Это был первый номер, подготовленный новыми владельцами журнала, Некрасовым и Панаевым. Тогда редакция не сумела по достоинству оценить рассказ Тургенева: он был напечатан мелким шрифтом в разделе «Смесь» с подзаголовком «Из записок охотника» (таким образом название цикла подсказано Тургеневу журналом). Большой успех рассказа у читателей вдохновил автора, и в течение 1847 года, находясь за границей, он написал еще 13 рассказов. Над циклом Тургенев работал с 1847 по 1851 годы, а к 1852 подготовил отдельное издание «Записок охотника».

«Записки охотника» дают картину деревенского и усадебного быта, раскрывают отношения помещиков и крепостного крестьянства. Но пристальное внимание современников прежде всего обеспечила их антикрепостническая направленность. Власти также отреагировали на их появление, увидев в рассказах опасную общественную тенденцию. Николай I повелел отправить в отставку пропустившего «Записки охотника» цензора кн. Львова «за небрежное исполнение своей должности». Тургенев был отдан под полицейский надзор. Общественная значимость рассказов и очерков цикла заключалась не только в разоблачении помещиков-крепостников (один из высокопоставленных чиновников говорил, что помещики «представлены вообще в смешном и карикатурном или, еще чаще, в предосудительном для их чести виде»), но и в изображении крестьянских типов. К людям из народа автор испытывает симпатию, бедственное положение русского народа вызывает его сочувствие.

«Записки охотника» – антикрепостническое произведение . Тургенев разоблачает крепостное право как уродливую систему, порождающую жестоких или никчемных помещиков, развращающую душу, тормозящую экономическое и духовное развитие России. Сам автор так определял главную идею «Записок охотника»: «Я не мог дышать одним воздухом, оставаться рядом с тем, что я возненавидел... В моих глазах враг этот имел определенный образ, носил известное имя: враг этот был – крепостное право. Под этим именем я собрал и сосредоточил все, против чего я решился бороться до конца, с чем я поклялся никогда не примиряться...».Рассказы связываются в цикл единством идейного содержания и композиционным приемом – образом рассказчика, проходящего через все рассказы. Рассказчик – охотник, местный помещик, хорошо знающий свой край, а самое главное – глубоко интересующийся жизнью встречающихся ему в охотничьих странствиях людей.

« и Калиныч» – программное произведение цикла, в котором намечены его основные идеи, опробована форма тургеневского «охотничьего» рассказа . Сюжет в нем носит очерковый характер: точно указывается и описывается место действия – Волховский и Жиздринский уезды Орловской и Калужской губернии. Рассуждения в начале рассказа о типах орловских и калужских мужиков, построенные по принципу антитезы, как будто не связанные с сюжетом рассказа, имеют не только этнографическое, чисто очерковое значение. В них задается актуальная социальная тема – различие между барщинным и оброчным крестьянством.В «Хоре и Калиныче» нет событийного развития действия. В рассказе показаны встречи героя-рассказчика с помещиком Полутыкиным и его крепостными крестьянами Хорем и Калинычем. Образ рассказчика играет в рассказе активную роль: рассказчик комментирует поведение героев, выражает свое отношение к ним. Именно в диалоге с ним раскрываются социально значимые типические характеры. Иногда для создания характера автору достаточно минимальных художественных средств. Так характер Полутыкина совершенно определенно проясняет его фамилия – он, действительно, никудышный бестолковый хозяин, разоряющийся помещик.

Основной интерес для рассказчика представляют крестьяне и Калиныч, сравнительная характеристика которых позволяет автору раскрыть два типа русского крестьянина, показать разные грани русского национального характера. Образы помещика и его крепостных противопоставлены: прямого конфликтного столкновения между ними нет, но очевидно глубокое различие нравственного мира, жизненной позиции. И не в пользу помещика. Крестьяне – незаурядные люди. Один – прекрасный практик, другой – натура поэтическая. Публицистическое начало рассказа – рассуждения о барщинных и оброчных крестьянах – получает свое развитие в образах центральных персонажей.

– «человек положительный, практический, административная голова, рационалист». Он добивался разрешения перейти на оброк и по сути экономически самостоятелен. – тип умного, деятельного, предприимчивого русского человека, способного смело идти навстречу новому, правда, его возможности ограничены уродливой крепостнической системой. В раскрытии образа Хоря основную роль играют авторские описания его усадьбы, избы. Выразительны предметные детали, вещный мир. Они показывают крепость его хозяйства, надежность, устойчивость быта, позволяют увидеть в Хоре созидательные творческие начала русского национального характера. Портрет Хоря существенно дополняет наше представление о нем. В его фигуре автор подчеркивает основательность. Этот «плечистый и плотный» человек крепко стоит на ногах. А сравнение его лица с лицом Сократа («такой же высокий, шишковатый лоб, такие же маленькие глазки, такой же курносый нос») выражает уважение и симпатию автора и одновременно усиливает антикрепостнический пафос рассказа. Но этот умный, сильный человек находится в положении раба. Такова реальность российской действительности.

Калиныч – полная противоположность Хорю внешне и внутренне. Он «человек самого веселого, самого кроткого нрава», возвышенная натура. Находясь в полной зависимости от помещика, каждый день должен сопровождать его на охоту. Он совсем забросил собственное хозяйство. Калиныч близок к природе, трогателен в своей привязанности к Хорю: принес ему букетик земляники. Противопоставляя героев, автор видит в каждом из них замечательные черты народного характера.

Рассказ «Певцы» , написанный в начале 50-х годов, соединяет очерковые и новеллистические черты. И хотя повествование ведется от лица рассказчика и содержит очерковые элементы, в основе сюжета рассказа – событие. Состязание певцов – центральная часть повествования. В рассказе помимо главных персонажей – Якова-Турка и рядчика из Жиздры – множество других героев, составляющих живописную многофигурную композицию. Обогащаются художественные средства раскрытия характера. Кроме выразительных портретных деталей, авторских характеристик, Тургенев дает рассказ о прошлом героев (такова история жизни Могарыча, Оболдуя). Представление о персонажах углубляется и с движением сюжета. Эпический фон основного события несет важную идейную нагрузку.

Тургенев показал в рассказе необычайную талантливость русского человека . Творческое духовное начало в «лучшем певце околотка» Якове-Турке побеждает вокальное мастерство самоуверенного рядчика. Показывая замерших в волнении слушателей, рассказчик как бы сливается с ними и передает в своих словах переживания и чувства, охватившие всех: «Он пел, совершенно позабыв и своего соперника, и всех нас... Русская, правдивая, горячая душа хватала вас за сердце, хватала прямо за его русские струны». Выбор песни многозначителен. Песня «Не одна во поле дороженька пролегала...» действительно созвучна судьбе русского народа. В ней – «и молодость, и сила, и сладость, и какая-то увлекательнобеспечная грустная скорбь».

Тургенев – реалист, он не идеализирует героя: в заключительной части рассказа автор видит безобразное всеобщее пьянство. И Яков, совсем недавно воспарявший духом, потрясший всех своим дивным пением, как и все, погрузился в мрак тяжелого разгула. Писатель не уходит от снижающих образ героя подробностей: «С обнаженной грудью сидел он на лавке и, напевая осиплым голосом какую-то плясовую, уличную песню, лениво перебирал и щипал струны гитары. Мокрые волосы клочьями висели над его странно побледневшим лицом». Ничего не осталось от его одухотворенного волнения. Безобразная действительность разрушительно воздействует на судьбу таланта в России, и в этом еще один приговор крепостничеству.

«Бежин луг» – поэтичный рассказ о русской природе и детской душе. В этом рассказе очерковое начало уступает место лирическому повествованию. Тургенева интересует нравственный мир людей из народа. С большой симпатией автор воссоздает образы пяти крестьянских мальчиков, собравшихся июльской ночью у костра и рассказывающих друг другу страшные истории. Природа в «Бежином луге» перестает быть фоном действия, она становится средством косвенной характеристики героев. Картины летней природы, обрамляющие рассказ, полны лирической выразительности и как бы одухотворяют характеры мальчиков. А их фантастические истории, легенды, поверья полны яркой образности, поэтичности. Таинственный мир их фантазий, мир природы и реальный мир сливаются в единое целое в душах мальчиков. Душа народа, сродни природе, поэтична и таинственна.

В «Записках охотника» И.С.Тургенев выступил как художник острой социальной антикрепостнической проблематики и раскрыл в живых крестьянских типах особенности национального характера. Велика роль описаний природы в рассказах. Природа является средством раскрытия характера, внутреннего мира и душевного состояния персонажей.