Спасая Славянск, немцы перебросили из Дебальцево полицейские батальоны.

25 февраля 1943 года командующий Юго-Западным фронтом Н.Ватутин отдал приказ о свертывании операции «Скачок» по освобождению Сталино и Мариуполя. Многие историки считают её провальной. Однако это сражение создало необходимые предпосылки для ошеломляющего летнего наступления РККА.

Планы Гитлера

До войны Донбасс, наряду с Уралом, считался важнейшим промышленным районом СССР. В 1940 году только на территории нынешней Донецкой области работало 1260 предприятий союзного значения, в том числе машиностроительные, химические и металлургические заводы. На шахтах Ворошиловоградской (Луганской) и Сталинской (Донецкой) областей добывали 60% всего общесоюзного угля. Всё это делало регион лакомым куском для Германии. В планах Гитлера отмечалось, что в 1943 году Донетчина должна была выплавлять для нужд Третьего Рейха более одного миллиона тонн металла. В целом, фашистские стратеги были уверены, что в войне победит та сторона, под чьим контролем будет Донбасс. В Берлине считали, что без донецкого кокса советская танкостроительная промышленность будет испытывать топливный голод и не обеспечит РККА необходимым количеством бронетехники. Впрочем, немцы ошиблись. Мобилизационный потенциал СССР оказался настолько мощным, что и без Донбасса Красная Армия в 1942 году получила 12553 танков Т-34 и 780 КВ-1с.

Гибель шахтерской армии

29 сентября 1941 года немцы начали операцию по захвату Донбасса. И уже 7 октября 17-я армия Вермахта и танки Клейста замкнули кольцо в окрестностях Бердянска, в результате чего значительная часть Южного Фронта, в составе девяти стрелковых дивизий 9-й и 18-й армий РККА, оказалась в «котле». Но немцы не смогли уничтожить все окруженные войска. 18-я армия в результате штыкового боя в районе Темрюка осуществила прорыв и вышла к своим. Меньше повезло гарнизону Мариуполя. Используя эффект неожиданности, 8 октября 1941 года танки Клейста ворвались в город, где в то время располагались крупные фронтовые госпитали. Большинство раненных и по сей день считаются пропавшими без вести, что дает основание предполагать, что захватчики их просто расстреляли. В эти же дни под гусеницами фашистских танков погибла практически вся сформированная в Донбассе 9-я армия, которую называли шахтерской.

«…На 8 октября 1941 года в этих дивизиях не было ни одного противотанкового средства, ни 45-мм пушек, ни ручных противотанковых ружей, – писал историк Михаил Жирохов в книге «Битва за Донбасс. Миус-фронт. 1941–1943». - Таким образом, эффективно бороться с танковыми частями, которые были основной ударной силой противника, они не могли».

ОУН в Донбассе

Начавшая оккупация Донбасса осуществлялась полевыми и местными комендатурами. Верховное управление выполняло военное командование. С осени 1941 года в Донбассе появились «походные группы ОУН», главной задачей которых был захват власти во всех органах местного самоуправления в Сталинской области. Активист ОУН* Андрей Ирия-Авраменко позже на допросе рассказал о деятельности своей организации в годы войны: «После того, как Мариуполь был оккупирован немцами, вместе с ними прибыли активные украинские националистические деятели – эмигранты, особенно – галичане». В 1942 году при их непосредственном участии немецкими властями было издано семь приказов о запрете русского языка и введении в ряде регионов в качестве официального языка «мовы». Именно оуновцы составляли списки людей для отправки в Германию, а также изымали продукты питания и скот в пользу немецкой армии. В то же время украинские националисты всячески избегали направления в Сталинскую область. Историк В. Никольский привел следующие цифры: после освобождения Украины было арестовано 27532 члена ОУН, из которых только 150 человек вели активную деятельность в Донбассе.

Операция «Скачок»

20 января 1943 года Ставкой был утвержден план «Скачок» - стремительное наступление на Сталино (Донецк) и Мариуполь. Произошло это после того, как силами Южного и Северокавказского фронтов РККА были разгромлены 26 немецких дивизий группы армий «Б». Советское командование понимало, что враг деморализован, и ему нельзя дать опомниться. Эту же опасность видели и в Берлине. 1 февраля 1943 года начальник генштаба Вермахта генерал Курт Цейтцлер признал, что «русские могут взять Донбасс, что не допустимо». Немцами в районе Красноармейска была сформирована мощная бронетанковая группировка, в том числе и за счет элитной танковой дивизии СС «Рейх», переброшенной из Франции. Штаб армий «Дон» переехал из Таганрога в Сталино, что, безусловно, сказалось на управляемости частей Вермахта. В целом враг смог достаточно быстро подготовится ко второй битве за Донбасс, которая началась 29 января 1943 года.

В первые дни советское наступление развивалось достаточно успешно. Более того, 2 февраля красноармейцы ворвались в северо-восточную часть Славянска, стратегически важного узла шоссейных и железных дорог, а затем и освободили город. Однако Ставка недооценила силы противника. Вскоре на помощь обороняющим захватчикам прибыли значительные танковые и пехотные соединения из сформированного «железного кулака». Были задействованы практически все резервы, и даже карательные подразделения. Например, из Дебальцево на штурм Славянска перебросили полицейские батальоны.

Немец еще силён

Начавшиеся бои отличались взаимным упорством, но все-таки военное превосходство было еще на стороне фашистов. К примеру, плотность огня немецкой пехоты в начале 1943 года составляла 8-9 пуль на погонный метр (для сравнения в РККА – 3.9 пули), что наряду с минными и инженерными препятствиями, часто сводило на «нет» любое численное преимущество наших атакующих частей. Кроме того, Вермахт за счет мобильности в считанные дни, а то и в часы создавал перевес на критически важных участках. В результате потери среди красноармейцев в операции «Скачок» достигли до 40% состава. Люфтваффе по-прежнему имело господство в воздухе. «…Раз за разом заходили на бомбежку все новые и новые самолеты, пикируя и поливая пулеметным огнем человеческое месиво», - так описывал отход советский войск историк Михаил Жирохов.

28 февраля 1943 года был оставлен Славянск. Вскоре пали Харьков и Белгород. Ряд военных экспертов считают «Скачок» ошибкой Ставки, другие историки, в частности, Александр Заблотский и Роман Ларинцев, уверены, что советский план был тщательно продуман. Это был ровно тот случай, когда военная удача оказалась на стороне Гитлера. Если бы 2-й танковый корпус СС не успел выскочить из сформировавшегося в районе Харькова котла, советские войска к концу зимы вышли бы к Днепру и к Десне, а Западу ничего бы не осталось, как открыть второй фронт летом 1943 года.

Освобождение Донбасса

13 августа 1943 началась третья битва за Донбасс. Удар Юго-Западного фронта, бойцы которого переправились на правый берег Северского Донца, дал возможность Степному фронту освободить Харьков. Через три дня фашистов атаковали дивизии Южного фронта. Теперь уже немцы почувствовали на себе всю мощь правильно организованного и технически обеспеченного советского наступления. Изнуряющий артиллерийский огонь, ночные бомбардировки и массированные налеты штурмовой авиации проводились точно по целям, указанным армейской разведкой. Далее шли танки и пехота, подавляя очаги сопротивления деморализованного и обескровленного врага. Да и силы Люфтваффе уже не имели господства в воздухе.

Благодаря световым авиационным бомбам, которые называли «люстрами», советские танки развивали стремительные ночные прорывы.

В результате части 5-й ударной армии РККА рассекли группировку Вермахта надвое. «Начатый в соответствии с приказом отход на линию Мелитополь-Днепр под натиском превосходящих сил противника является, пожалуй, самой тяжелой операцией, проведенной группой армий во время кампании 1941-1943 годов, - вспоминал Манштейн. - …Было разрушено, уничтожено или вывезено в тыл всё, что могло помочь противнику немедленно продолжить свое наступление на широком фронте».

Тактика выжженной земли, которой придерживались немцы в Донбассе при отступлении, после войны была названа британским трибуналом военным преступлением и личным позором генерал-фельдмаршал Эриха фон Манштейна.

Источник: Михайлов Б. Д. В бурях революции // Мелитополь: природа, археология, история. - Запорожье: Дикое Поле, 2002.

В феврале 1918 года события в Киеве, где была установлена власть Центральной Рады, во главе с первым президентом Украины М. Грушевским, разворачивались по иному сценарию.

Вскоре последовало соглашение между Центральной Радой и Германией о вводе оккупационных войск на территорию Украины для подавления народного движения. В феврале 1918 года немцы вступили в пределы Правобережья республики, позднее достигли Мелитопольщины.

В. И. Ленин сумел «по-своему» оценить сложившуюся ситуацию, которая несла смертельную опасность молодой республике Советов. Вождь революции видел в украинском народе ту силу, которая способна была сдержать австро-германский империализм, и потому срочно в Украине стали создавать военные отряды под видом большевистских украинских формирований. Ленин писал:

Немедленная эвакуация хлеба и металлов на восток, организация подрывных групп, создание единого фронта обороны от Крыма до Великороссии с вовлечением в дело крестьян, решительная и безоговорочная перелицовка имеющихся на Украине наших частей на украинский лад - такова теперь задача.

22 марта 1918 года Мелитопольский уездный исполком Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов обратился к населению с призывом оказать сопротивление австро-германскому империализму. В обращении говорилось, что:

Кому дорога земля и воля, стать в ряды Красной Армии и защищать с оружием в руках добытую крестьянами землю и волю. Братья, граждане-крестьяне! Встаньте все с оружием в руках для освобождения себя от ига капиталистов и помещиков, которые хотят отнять у вас землю и волю.

В бывшей Российской империи создалась сложная обстановка. С победой Советской власти господствующий класс «не сложил своего оружия», а наоборот, начал объединяться в «белое движение». В крае стали появляться отряды военных, возвращающихся с румынского фронта. 2 апреля 1918 года в город ворвались анархисты на бронепоезде «Свобода или Смерть» под командой Полупанова, а 3 апреля Мелитополь был занят отрядами полковника Дроздовского. Начались массовые расстрелы большевистских активистов. Власть в городе вновь перешла к местной Думе. Так, 15 апреля 1918 года на станции Акимовка, близ Мелитополя, разыгралась трагедия, когда технический отряд полтавских путевых рабочих напоролся на офицерский кавалерийский эскадрон, который расстрелял около 180 железнодорожников.

В этот же день, 15 апреля 1918 года, отряд Полупанова вновь оказался под Мелитополем, на который наступали австро-германцы. Бронепоезд «Свобода или Смерть» прикрывал отступление красных частей и сражался с противником, который превосходил их почти в пять раз.

После взятия Мелитополя кайзеровская армия устремилась к Крыму. Близ Акимовки 1-й Черноморский революционный полк под командованием И. Ф. Федько вместе с местными красногвардейцами во главе с Г. К. Кочергиным преградили путь и сдерживали несколько дней натиск врага.

В это тревожное время большевистский ЦИК Совета Украины 19 апреля 1918 года обратился с «Манифестом к украинскому народу», в котором Советское правительство призвало народные массы подняться на борьбу против немецких оккупантов.

20 мая 1918 года в городе устанавливается оккупационный режим. Местная буржуазия и часть интеллигенции с воодушевлением приняли приход австро-германцев. Трудовое население, которое поддерживало Советскую власть, насторожилось, заняло выжидательную позицию.

В городе открылись магазины, рестораны, кинематограф. В театре ставились спектакли В. К. Винниченко (Винниченко Владимир Кириллович (1880-1951 гг.) - украинский писатель, глава украинской Директории (ноябрь 1918 - февраль 1919), с 1920 г. - эмигрант) «Казка старого млина», «Базар», «Пан Твардовський» и др. В июле 1918 года стала выходить украинская народная общественно-политическая и литературная газета «Наш степ». Возобновила работу местная «Просвіта», куда входили в основном учителя города и уезда, наладившие тесную связь с украинскими сечевыми стрельцами из состава австро-германской армии в г. Александровске (Запорожье). При Мелитопольском уездном земстве начали работу курсы «украинознавства».

В общей сложности на территории Северной Таврии оккупационная армия насчитывала 50 тысяч солдат и офицеров.

Глава I. Вторжение австро-германских войск в Советскую республику в 1918 году

Хотя 3 марта 1918 года кайзеровское правительство подписало мирный договор в Брест-Литовске, германо-австрийские войска продолжали наступление на Украину. Еще задолго до 18 февраля 1918 года контрреволюционная Центральная украинская рада продала Украину германскому империализму. Свергнутая украинскими рабочими и крестьянами в конце января 1918 года, Центральная рада успела бежать в Житомир. 9 февраля она подписывает соглашение с германским правительством, по которому не только официально оформляется продажа Украины германскому империализму, но германские и австрийские войска должны оккупировать эти огромные земли.

18 февраля германо-австрийские войска вторгаются в пределы Украины, продолжая свое наступление до конца мая 1918 года, оккупировав за три с половиной месяца Украину, Донецкий каменноугольный бассейн, Крым и часть Северного Кавказа.

Германское главное командование, бросив на Украину 29 пехотных и 3 кавалерийские дивизии, общей численностью до 300 000 бойцов при 1000 орудиях, рассчитывало, что эти войска очень быстро, накоротке выполнят поставленную им задачу. Но уже с первых дней австро-германо-гайдамацкого наступления стало ясно, что противнику предстоит большая, суровая борьба за каждый шаг вперед.

Прежде чем перейти к характеристике боевых действий на Украине в этот период, рассмотрим коротко общую военно-политическую обстановку для кайзеровской Германии, а также те стратегические планы германского империализма, которые им были выработаны в 1918 году, перед своим вторжением на Украину.

Вступление Соединенных Штатов Америки в мировую войну на стороне Антанты резко изменило реальное соотношение сил обеих империалистических коалиций не в пользу держав Четверного союза (Германия, Австро-Венгрия, Болгария, Турция).

Экономическое и политическое положение Германии, игравшей руководящую роль в этом союзе, было к началу 1918 года критическим. Военная диктатура Людендорфа и Гинденбурга подчинила себе все ресурсы государства. Голод свирепствовал внутри страны и на фронте. Высокая смертность от систематического недоедания жестоко обессиливала население и армии Центральных держав. Недовольство и возмущение кайзеровским правительством и командованием росли не только среди трудящихся, но и в солдатских массах. Уже в конце 1917 года перед правительством и главным германским командованием встала дилемма: или немедленно кончить войну и заключить невыгодный мир, или же сосредоточить последние силы и в 1918 году добиться победы на основном – франко-британском – театре военных действий.

Военная партия взяла верх. Она решила найти выход из кризиса в дальнейшей, еще более усиленной империалистической политике вильгельмовской Германии на Западе и на Востоке.

По данным германского правительства и командования, огромные продовольственные, топливные и другие сырьевые ресурсы находились на территории, вышедшей из империалистической войны, – на территории Советской России, особенно ее южных районов: Украины, Донбасса, Крыма и Кавказа. На шахты, заводы, фабрики и черноземные поля, на все богатства Украины и Донбасса и устремились кайзеровские захватчики.

Оккупация Украины началась 18 февраля 1918 года, а германское наступление немцев на франко-британском фронте – 21 марта 1918 года. Иными словами, Людендорф за месяц до решительного наступления на Западном фронте бросил германо-австрийскую оккупационную армию на Украину с целью свержения советской власти и систематического выкачивания из страны продовольственных и топливных ресурсов.

С лихорадочной поспешностью дорабатывается Людендорфом обширный план оккупации Украины. Во главе оккупационных войск становится германский генерал Линзинген, а с конца марта 1918 года – фельдмаршал Эйхгорн. Эйхгорн и его начальник штаба Гренер как при Раде, так затем и при Скоропадском делаются единственными и полновластными хозяевами порабощенной Украины и Крыма. В данном случае выполнялась директива кайзеровского посла на Украине во время оккупации, барона Мумма, который писал: «До тех пор пока германские и австро-венгерские войска находятся в стране, Украина не должна иметь собственных войск; разрешаются лишь полицейские части, в ограниченном количестве , по согласованию с главнокомандующим».

Барону Мумму вторил германский мининдел Буше, который констатировал: «В настоящее время власть [на Украине. – Вл. М. ] находится в наших руках, и министры должны нам подчиняться».

Когда же в апреле 1918 года Мумму была дана директива свергнуть правительство Рады, изгнать даже и этих послушных министров-попугаев и установить монархический режим гетмана Скоропадского, Мумм писал в Берлин, что при смене правительства Рады «украинские кулисы» («Die ukrainische Kulisse») должны быть абсолютно сохранены, и, таким образом, толчок к перевороту будет исходить не от нас. Генерал Гренер рассчитывал, что, быть может, ему удастся «через прибывшие сегодня в Киев крестьянские депутации свергнуть правительство изнутри, и поэтому связался с генералом Скоропадским». 28 апреля 1918 года правительство Центральной рады было разогнано кайзеровскими войсками, а кулацко-помещичий «Съезд хлеборобов» на другой день по указке Эйхгорна и Гренера провозгласил гетманом бывшего царского генерала Скоропадского – крупнейшего помещика Черниговской и Полтавской губерний.

В основу стратегического плана оккупации Украины Людендорф положил, как это видно из официальной, дипломатической и военной переписки оккупантов и мемуаров Людендорфа, Гофмана и Бюлова, следующие задачи:

1. Отторжение Украины от Советской России и превращение ее в германское генерал-губернаторство с колониальным режимом. Людендорф говорил, что Украину «ни в коем случае нельзя было отдать большевикам, ибо в последнем случае из нее нельзя было бы извлечь никакой пользы… Германия должна была оградить себя от проникновения большевизма из Советской России при помощи достаточно выдвинутого барьера. Во всяком случае, мы должны были войти в глубь территории Украины».

2. Вывезти как можно быстрее и больше продовольственных и топливных запасов с юга Советской страны. Для этой цели были организованы соответствующие заготовительные органы (бюро) на местах и Центральное бюро в Киеве. Барон Мумм докладывал в марте 1918 года германскому рейхсканцлеру Гертлингу: «Центральные державы организуют в Киеве Центральное бюро (Zentralstelle) для заготовки хлеба, хлебопродуктов, бобовых растений, кормов для скота, семян масляничных и других культур. Украинское правительство имеет право выделить своего представителя для связи с руководством Центрального бюро».

В дальнейшем ставленник германских империалистов, гетман Скоропадский обязался в срочном порядке вывезти для Германии из Украины 60 млн пудов хлеба, 3 млн пудов мяса, 400 млн яиц и целый ряд других продовольственных запасов. Частично это ему удалось.

3. Прокормить ресурсами самой Украины огромную оккупационную германо-австрийскую армию, сняв ее тем самым с продовольственного бюджета (пайка) Центральных держав.

По этому поводу германский главком Восточного фронта генерал Бюлов 10 марта докладывал Министерству иностранных дел в Берлине:

«Бесплатное снабжение войск украинским правительством явится облегчением для нашей родины, и по крайней мере это будет каким-то реальным достижением… Хлеб и фураж являются для нас насущными жизненными потребностями. На западе нам предстоят самые тяжелые решительные бои, поэтому здесь сейчас не следует считаться с дипломатическими соображениями по поводу будущих отношений с Украиной. Если иначе невозможно, то мы должны взять силой то, что нам срочно необходимо для жизни и борьбы. Получим ли мы хлеб от нынешнего правительства, которое не может долго удержаться, или от другого, – это безразлично. Комиссии сейчас неуместны. Вопрос должен быть решен исключительно военной силой».

План военной оккупации, разработанный Людендорфом, Эйхгорном и Гренером, с точки зрения военного искусства не представлял ничего примечательного. Предварительные разведывательные данные, имевшиеся у главного германского командования, включая сюда и сведения, полученные от изгнанной в январе 1918 года Центральной рады, говорили Людендорфу и Гренеру, что в процессе занятия территории Украины и Крыма оккупационные войска не должны встретить организованного вооруженного сопротивления. Ожидалось, что будут бои эпизодического порядка с теми импровизированными красными отрядами, которые насчитывали в то время на Украине 15–20 тысяч вооруженных бойцов. В силу этого Людендорф полагал закончить всю оккупацию не более как в месячный срок, попутно организуя непрерывный подвоз к железным дорогам и шоссейным путям продовольствия и топлива с целью быстрейшей отправки их в Германию.

Как сейчас увидим, оккупанты за эту свою беспечность и предвзятость жестоко поплатились. Украинский народ оказал им героическое сопротивление.

Оккупационные корпуса были расставлены Людендорфом и Гренером равномерным кордоном с севера на юг (от Пинска до устья Дуная) с целью наступления на восток вдоль железных дорог.

18 февраля 1918 года внезапным ударом оккупационная армия одновременно с наступлением в Белоруссию и Прибалтику вторглась в пределы Украины. Оккупанты немедленно восстанавливали помещичий строй. В полном согласии с вильгельмовским правительством и командованием барон Мумм декларировал: «Необходимо разрешить аграрный вопрос путем восстановления права собственности и оплаты крестьянами полученной ими земли. При этом необходимо сохранить крупные поместья в интересах повышения экспортных возможностей сельского хозяйства. Максимальный размер отдельных имений должен быть определен специальным законом».

Австро-германская военная литература, рассматривая опыт действий оккупационных войск на Украине в 1918 году, отмечает, что германо-австрийское командование и войска хотя и имели большую боевую практику, полученную в сражениях мировой войны 1914–1918 годов, но оказались совсем не подготовленными к особым и своеобразным условиям боевых действий на Украине. Эшелонная война, которую пришлось вести им на Украине и в Донбассе, а также особый характер борьбы с партизанским и повстанческим движением, охватившим весь ближний и глубокий тыл оккупантов в первые же недели их пребывания на Украине, – все это оказалось для генералов Людендорфа, Гренера, Эйхгорна, Коша, Кнерцера и других, как они констатируют, неожиданным кровавым и тяжелым периодом борьбы с большевистской революцией в 1918 году.

6 марта красногвардейские отряды организованным контрнаступлением встречают противника в районе Слободка. Командование красными отрядами, хорошо проведя разведку, обнаружило, что оккупанты двигаются самоуверенно, беспечно и без должного охранения. Внезапный переход в контрнаступление заставляет врага поспешно развернуться в не выгодном для него положении, к тому же под огнем красных. Бой в районе Слободка продолжался до глубокой ночи, в результате чего противник потерял 7 офицеров и 430 солдат убитыми и большое количество ранеными. На другой день, 7 марта, на станции Бирзула красные отряды, завязав упорные бои, опять наносят чувствительный удар, и, по свидетельству начальника штаба оккупационного корпуса полковника Драгони, противник в районе станции Бирзула потерял 90 человек убитыми и 600 ранеными.

Серьезное боевое сопротивление, встреченное кайзеровскими войсками с первых же дней вторжения в Советскую страну, большие потери, понесенные ими здесь, заставляют командование интервентов в корне изменить свою точку зрения на то, что, располагая огромным численным и военно-техническим превосходством, они легко проделают «быструю увеселительную военную прогулку накоротке».

Завязавшиеся упорные и ожесточенные бои почти на всех основных железнодорожных направлениях, ведущих на Украину, заставляют кайзеровское командование отдать ряд приказов, которые требовали тщательной организации дальнейшего продвижения оккупационных войск на восток. Эти приказы германского командования требовали от войск постоянной разведки конницей, бронеавтомобилями и мотоциклетными частями. Требовалось действовать совместно с контрреволюционными гайдамацкими частями, стараясь держать их в районе боевой работы авангардов. В колонне авангарда приказы требовали двигать конницу с автоброневыми отрядами, а при движении войск по железной дороге иметь в авангарде бронепоезда. Было указано широко использовать авиацию не только с разведывательной целью, но и для бомбардировки зажигательными снарядами железнодорожных узлов и станций, с тем чтобы всемерно затруднить действия красных отрядов.

13 марта 1918 года оккупанты под командованием генерала Коша вторглись в Одессу. Из Одессы германо-австрийские войска двинулись в район Николаева и Херсона. Первый они заняли 17 марта, второй 20 марта. Рабочие и красногвардейцы захваченных городов подняли восстание. Начались многодневные кровопролитные бои. Вся вторая половина марта 1918 года прошла для оккупантов в ожесточенных боях с красными отрядами рабочих и крестьян в районах Николаева (бои с 22 по 25 марта) и Херсона (бои с 23 марта по 5 апреля). Вильгельмовским войскам в эти дни пришлось срочно потребовать от своего главного командования новых подкреплений, но, несмотря на это, Херсон героически держался в продолжение двух недель. Лишь 5 апреля, будучи совершенно отрезанными и обескровленными в долгой и неравной борьбе, красные бойцы Херсона прекратили героическое сопротивление.

Отряды народных героев, Щорса, Котовского, Киквидзе и других, в марте 1918 года в районах Новозыбкова, Киева и Ольвиополя наносили сокрушительные удары гайдамакам и оккупантам. Под руководством К. Е. Ворошилова шахтеры и металлисты Донбасса в марте 1918 года завязали свои первые бои с кайзеровскими войсками в районе Конотопа (станция Дубовязовка), а затем, как увидим ниже, продолжили их в апреле и мае, ведя борьбу с противником на страдном боевом пути от Ворожбы до станции Лихая. Тысячи красных бойцов Украины принуждены были уходить дальше на восток и северо-восток, но десятки тысяч их рассеивались в виде партизанских отрядов по оврагам, балкам, лесам, хуторам и селам Украины.

Под непрерывными ударами отходивших отрядов Красной армии и в результате действия в тылу многотысячных красных партизанских отрядов гайдамаки и оккупанты понесли огромные потери в людях и военной технике. Их тыл горел, не было ни часа, когда бы они могли почувствовать себя на Украине в безопасности. С каждой новой декадой народная отечественная война принимала все большие размеры. Если гайдамацко-кайзеровским поискам при своем распространении на восток вначале приходилось действовать в полосе железных дорог, то все расширявшаяся партизанская война заставляла их снимать целые дивизии с фронта и отправлять их в глубокий тыл Украины для борьбы с партизанами.

К такой борьбе с ее особыми приемами и способами командование оккупационными войсками оказалось неподготовленным. Тактика партизан наносила противнику огромные потери. Местные крестьяне обычно очень точно и своевременно информировали штабы партизанских отрядов о месте нахождения оккупантов и карательных гайдамацких экспедиций. Имея эти данные и предварительно еще раз проверив их (обычно путем заблаговременного ввода в пункт атаки отлично переодетых партизан, с оружием, спрятанным на себе и в повозках, с крынками молока, хлебом, картофелем и пр.), на рассвете, а то и ночью данный объект удара окружался партизанами со всех сторон, затем следовали стремительная атака и полное уничтожение врага. Обычно к рассвету операция заканчивалась последними ударами в виде вылавливания по хатам, дворам, сараям обезумевших от неожиданного удара вражеских солдат и офицеров. Проделав эту операцию, захватив оружие, обозы, знамена и другие трофеи, партизаны быстро уходили в свои скрытые от противника места.

Такие замечательные руководители партизанским движением на Украине, как Щорс, Котовский, Боженко и другие, часто применяли тактику, составленную из целой серии различных, искусно организованных военных хитростей. Например, излюбленным приемом партизан было наводить войсковые части противника друг на друга. Делалось это так: командир партизанского отряда через разведку узнавал, что в данном районе один гайдамацкий отряд идет навстречу другому, тогда партизаны вступали с одним из отрядов в бой и дрались с ним до вечера, тем самым сближаясь с другим отрядом противника. Находясь в середине между двумя этими отрядами и сблизив их настолько, что можно было ожидать неизбежного их столкновения, партизаны незаметно балками, перелесками отходили в сторону, а кайзеровско-гайдамацкие части до рассвета, поливая друг друга снарядами и ружейно-пулеметным огнем, дрались до тех пор, пока не обнаруживали, что красные партизаны перехитрили их.

Таких примеров, когда ловкими и заблаговременными распоряжениями Щорса, Котовского, Боженко и других гайдамаки атаковывали австро-германцев или же заставляли их бить гайдамаков, можно привести десятки и сотни. 15–20 тысяч красных бойцов, разбросанных к 18 февраля 1918 года по разным районам огромной украинской территории (Киев, Екатеринослав, Харьков, Донбасс), задержали продвижение эшелонов с оккупационными войсками, нанесли врагу ряд частных поражений, обеспечив тем скорейшую эвакуацию в глубь страны всего ценного из захватываемых противником пунктов. Это все, что они могли делать при создавшемся соотношении сил 1:10.

Продовольственные и топливные богатства Украины, которые оккупантам удавалось захватить, немедленно перебрасывались в Германию.

«В феврале, – как пишет в своих воспоминаниях Людендорф, – Верховное командование с согласия правительства оккупировало Украину, не только имея в виду большевистскую опасность, а исходя из глубокого убеждения, что Украина необходима нам для того, чтобы прокормить Четверной союз. С помощью Украины Австро-Венгрия смогла пробарахтаться еще в течение лета. Мы получили оттуда скот, лошадей и много сырья… Германия и другие государства Четверного союза могли получить необходимый нам добавок продовольствия из Украины; без ее помощи в начале лета 1918 года неизбежно должен был наступить тяжелый кризис».

«Армия получила большое количество лошадей, без которых всякое дальнейшее ведение войны было бы невозможным».

Вильгельмовское командование на Украине считало наиболее важным операционное направление, идущее на Киев, Полтаву, Харьков, Луганск и Ростов-на-Дону. Оно потребовало от генералов Линзингена, Эйхгорна, Гренера и Кнерцера в кратчайшие сроки овладеть всеми этими районами. С фронта Пинск, Сарны, Ровно, Каменец-Подольск, Аккерман наступали, считая с севера на юг, по порядку: 41, 22, 27 и 1-й резервный германские корпуса, а затем 25-й и 27-й австро-венгерские и 52-й корпус генерала Коша. На фронте Бахмач, Полтава, Кременчуг, Екатеринослав наступление вели наиболее сильные германские корпуса – 22-й, 27-й и 1-й резервный; отсюда они двинулись на Харьков, Луганск, Ростов.

В конце февраля, в марте и апреле 1918 года против наступающих германо-австрийских войск действовали пять наших украинских армий, каждая численностью не более 3–5 тысяч. Эти армии (отряды) вели борьбу преимущественно вдоль железных дорог, находясь в железнодорожных эшелонах. Хотя они и не умели еще организованно сражаться в условиях полевой маневренной войны, но на отдельных направлениях и в отдельных районах уже начинали с успехом применять принцип сосредоточения сил на наиболее важных и жизненных направлениях, нанося последовательно удар за ударом по гайдамацко-кайзеровским войскам.

После занятия 1 марта Киева здесь расположился штаб Главного кайзеровского командования (Эйхгорн и Гренер); сюда же приехал представитель германского Министерства иностранных дел барон Мумм. 25 марта вильгельмовские войска с боем заняли Кременчуг, 29 марта – Полтаву и Кривой Рог, а 31 марта – Ворожбу. Вся вторая половина марта прошла в жестоких, кровопролитных боях по всей Украине. Оккупанты несли большие потери убитыми и ранеными; их тыл горел в пламени партизанских восстаний. К первым числам апреля интервенционные войска подходили к линии Белгород – Харьков.

Подпольные большевистские организации руководили борьбой миллионных масс украинского народа, поднявшегося на борьбу против оккупантов.

В мае 1918 года германский агент Кордт сообщил германскому посольству: «…всюду в стране царят беспорядок и разруха. Крестьяне говорят: „Жаль, что мы не ухлопали всех буржуев до прихода немцев”. Они и слушать не хотят о выкупе земли» .

А вот что сообщил германский дипломат Штумм германскому послу в Киеве Мумму: «На Украине восстание с каждым днем расширяется. Немцы, поджигая целые села в целях подавления восстания, только возбуждают против себя еще большую ярость» .

Начиная с апреля 1918 года, все больше и чаще комендатуры оккупантов на Украине регистрировали и сообщали в Главный штаб о фактах перехода кайзеровских солдат на сторону восставшего украинского народа.

Большевистская революция на Украине последовательно и закономерно отбирала у германского империализма его солдат. На Украине начали образовываться в германских и австрийских оккупационных частях Советы солдатских депутатов.

«…Германские империалисты, – писал В. И. Ленин, – обещали доставить в Германию из Украины 60 миллионов пудов хлеба и этим подвозом продовольствия уничтожить в Германии зародыши большевизма среди народных масс. Но на практике получилось совершенно иное: вместо 60 миллионов пудов хлеба, немцы привезли с Украины всего только 9 миллионов пудов. Но вместе с этим хлебом они завезли в Германию тот большевизм, который дал там такие пышные всходы».

Донбасс в годы гражданской войны

Нарастание кризиса и обострение ситуации в Донбассе началось уже осенью 1917 г. в связи с действиями генерала Каледина. Созданное под его руководством Донское военное представительство сразу же после Октябрьского переворота заявило, что берет в свои руки власть на территории области Войска Донского. 26 октября 1917 г. Каледин объявил весь углепромышленный район Области Войска Донского на военном положении. И в этот же день приступил к разгрому Советов. Первым пострадал Макеевский Совет. Но совместные действия рабочих принудили Каледина вывести войска в начале ноября из Макеевского района. Однако это было лишь начало той жестокой, кровавой борьбы на востоке Украины, в эпицентре которой оказался Донбасс.

7 ноября 1917 г. Центральной Радой был принят ІІІ Универсал, по которому определялись границы Украинской республики с включением в ее территорию Юга России, Одессы, Севастополя, Криворожья, Черниговской, Харьковской, Екатеринославской губерний и южных частей Курской и Воронежской губерний. На всей территории Украины выдвигалось требование передачи власти Центральной Раде и ее органам на местах, в т.ч. и там, где уже была установлена власть Советов.

В опубликованном Радой универсале отмечалось, что Советское правительство – Совет Народных Комиссаров – правительство незаконное, которое пришло к власти «случайно» и «временно», в результате узурпаторской деятельности большевиков. Генеральный секретариат Рады в специальном обращении «К войскам и гражданам Украины» объявил, что все войска и все партии на территории Украины должны признавать только власть Генерального секретариата и всецело подчиняться его распоряжениям.

В это же время Центральная Рада устанавливает контакты с Калединым. Она дала разрешение пропустить казачьи части с других фронтов на Дон через территорию Украины. Со своей стороны, Каледин согласился пропустить украинские военные части с Дона в Украину.

14 ноября 1917 г. на заседании калединского войскового правительства было принято предложение Рады о совместной борьбе против Советской власти и провозглашено образование «Союза юго-восточных областей и Украины».

Заручившись поддержкой Центральной Рады Каледин продолжил активную борьбу с Советами в Донбассе. В ноябре калединцы совершили налет на Ровеньковский, Прохоровский, Боково-Хрустальский и другие Советы. Они пытались поднять мятеж в Славянске, Бахмуте и других местах. Каледин заявил, что казаки вошли в Донбасс, чтобы «навести порядок», и не будут вмешиваться в дела «борьбы народа с капиталом». По приказу Каледина запрещались митинги и собрания, разгонялись Советы и другие рабочие организации, разоружались отряды Красной гвардии.

25-26 ноября 1917 г. в Дебальцево состоялась 2-я областная конференция рудничных и горно-заводских комитетов Донецко-Криворожского бассейна. От имени 200 тысяч рабочих, представленных ею, конференция заявила, что не признает самодержавных указов Каледина, обязательными же для себя считает только приказы Совета Народных Комиссаров».

Противостояние усиливалось. Военная сила становилась основным аргументом в решении вопроса о власти. 16 декабря калединцы разгромили Ясиноватский и Боково-Хрустальский рудничные Советы. Ожесточенные бои с множественными жертвами завязались в районах Юзовки и Макеевки. Через эти районы калединды пытались выйти к Дебальцево, а затем на Харьков. В ночь с 21 на 22 декабря красногвардейцы стали наступать со стороны Юзовки. Начавшийся бой охватил районы Юзовки, Макеевки, Ханженково, Моспино, Иловайска. 27 декабря, понеся тяжелые потери, красногвардейские отряды оставили часть Юзовско-Макеевского района и отступили к Никитовке. Неблагоприятно сложилась обстановка под Луганском, Дебальцево.

Бессмысленной и жестокой была борьба за Ясиновский рудник. 29 декабря калединцы предприняли ряд безуспешных попыток захватить рудник. Три дня красногвардейцы, шахтеры, работавшие на руднике военнопленные поляки, венгры, австрийцы чинили сопротивление. Однако силы были не равными. 81 декабря калединцам удалось захватить рудник. Ворвавшись в Ясиновский поселок, они учинили поголовную расправу над его жителями, не щадя ни женщин, ни детей. Было убито 118 человек, которых запретили даже захоронить. Борьба за власть приобретала все более жестокие формы. Причем, попрание элементарных прав человека, насилие допускалось как с одной стороны, так и с другой.

Наступление Каледина на Донбасс вызывало серьезную озабоченность у большевистского правительства России. Потеря этого региона наносила ощутимый удар по неокрепшей большевистской власти. Поэтому Совнарком был крайне заинтересован в разгроме Каледина и восстановлении в Донбассе Советской власти.

Российское правительство для поддержки Советов направило в Донбасс вооруженные отряды, оружие с тульских заводов. В Харькове был организован штаб командования войсками во главе с В. А. Антоновым-Овсеенко. В Донбассе шло интенсивное формирование отрядов Красной гвардии. Ее численность к середине декабря достигла 16 тыс. чел.

Во второй половине декабря – начале января красногвардейские отряды вели бои с калединцами в районах Никитовки, Ясиноватой, Юзовки, Мушкетово. 10 января 1918 г. началось общее наступление большевистских войск против Каледина. В тылу Каледина большевики Донбасса организовали восстание. Уже 12 января 1918 г. была освобождена Макеевка, а к концу января и весь Донбасс. Вся территория Донбасса осталась фактически под управлением большевистского правительства России. 29 января 1918 г. Каледин признал на заседании Войскового правительства безнадежность дальнейшей борьбы и застрелился.

Овладев Донбассом, большевистские войска продолжали широкомасштабное наступление на Киев. 9 января Центральная Рада принимает IV Универсал, в котором Украинская Народная Республика провозглашается независимым, свободным, суверенным государством украинского народа. Однако к городу подступали большевистские войска. 26 января они захватили Киев. Центральная Рада вынуждена была покинуть город.

В это же время делегация УНР участвовала в мирных переговорах в Брест-Литовске. С учетом общей ситуации в Украине, 27 января (9 февраля по н. стилю) 1918 г. делегация УНР подписывает с Германией на определенных условиях (поставка с Украины в Германию сельскохозяйственной и промышленной продукции и др.) мирный договор, соглашаясь по-сути с германской оккупацией Украины.

После срыва переговоров в Брест-Литовске между Германией и Советской Россией, 18 февраля 1918 г. немецкие войска начали наступление по всему фронту. Одним из основных было киевское направление, на котором действовало 23 дивизии. Перед ними была поставлена задача захватить Киев и продвигаться дальше на Полтаву, Харьков и Ростов-на-Дону. Совместно с немцами наступали и 10 австро-венгерских дивизий. Хотя поход немецких и австро-венгерских войск в Украину в феврале 1918 г., то есть после подписания мирного договора между центральными государствами и УНР, не имел юридических признаков интервенции, однако по сути это была интервенция, которая крайне негативно сказалась на положении украинского народа и способствовала падению Украинской Народной республики.

В условиях начавшейся интервенции в начале марта 1918 г. Донбасс был объявлен на военном положении. По решению ЦИК Советов Украины разрозненные красногвардейские отряды были подчинены единому командованию, во главе с В. А. Антоновым-Овсиенко. Однако силы были неравные. 18 апреля австро-германские войска захватили Енакиево, 20 апреля – Мариуполь, на следующий день – Краматорск, 22 апреля – Юзовку, а 24 апреля – Бахмут и Никитовку.

На захваченной австро-германскими войсками территории Донбасса формально власть перешла к Центральной Раде, а после ее роспуска к гетманскому правительству.

Однако повсеместно царило безвластие, анархия. Борьба за власть продолжалась. По инициативе большевиков в Донбассе началось активное сопротивление оккупантам. Уже в апреле 1918 г. в ряде городов и поселков края оформились подпольные группы, возглавившие борьбу трудящихся.

Разворачивалось забастовочное движение. В конце мая объявили стачку горняки Горловки и Щербиновки. Они не спускались в шахту 20 дней. 4-5 июня прекратили работу шахтеры Кадиевских рудников, затем Новоэкономического, а в конце июня - рабочие завода Гартмана в Луганске.

Крупная стачка прошла на металлургическом заводе и рудниках Юзовки. Бастующие требовали установления 8-часового рабочего дня, повышения зарплаты, заключения коллективного договора. Стачка закончилась лишь в сентябре победой рабочих.

Сильным ударом по оккупантам была всеобщая забас­товка украинских железнодорожников, которая началась в середине июля 1918 г. Она носила ярко выраженный политический характер. Основными требованиями бастовавших были: признание профсоюза железнодорожников, сохранение 8-часового рабочего дня, неприкосновенность выборных лиц.

Железнодорожники Донбасса приняли самое активное уча­стие в этой стачке. Бастовали рабочие станции Никитовка, депо Попасная. В середине июля к ним присоединились рабочие станции Изюм, затем станций Краматорская, Дебальцево, Авдеевка, Лиман, Ханженково, Криничная. Для руководства этим движением в Луганске, Мариуполе возникли стачечные комитеты. Забастовка охватила все железные дороги Украины, в ней участвовало около 200 тысяч человек. Перевоз грузов почти прекратился.

Все большее распространение получило повстанческое движение. Борьба против оккупантов принимала характер вооруженного выступления. Так, в ночь на 28 июля 1918 г. началось восстание в Мариуполе. К тому времени на заводах, в порту, в городе, на железной дороге были созданы ударные группы. Основная группа восставших, состоявшая из рабочих мариупольских заводов, захватила город и порт. Железнодорожники в районе станции Мариуполь захватили штаб австро-германских войск, а отряд рабочих в 200 чел.- городскую штаб- квартиру. Рабочие отряды разоружили и разогнали гетманскую варту. Запросив подкрепления из Волновахи и Бердянска, австро-германские войска начали наступление на город. Бой длился два дня. Восставшие вынуждены были отступить. Были арестованы и переданы военно-полевому суду 150 чел., из которых каждого десятого расстреляли. Германский штаб наложил на жителей города контрибуцию - 837 тыс. руб., а на порт - 300 тыс. руб. В городе было объявлено осадное положение.

Под воздействием революционных событий в Германии осенью 1918 г. по всей территории Украины борьба против австро-германских войск приняла широкий размах. В связи с этим в конце октября из Донбасса начался вывод «ненадежных» частей, а в середине ноября - всех оккупационных войск, находившихся в Украине.

Во второй половине ноября 1918 г. из нейтральной зоны началось наступление украинских повстанческих войск совместно с частями Красной Армии. Под их ударами поспешно отступали австро-германские войска. Отступали они и из Донбасса: 25 декабря 1918 г. войска покинули станцию Никитовка, 6 января 1919 г.– Луганск.

Но в то же время в восточную часть Донбасса согласно договору генерала Краснова с оккупационными войсками и гетманом, стали прибывать донские белоказачьи части, а несколько позже и деникинские офицерские отряды. Они заняли районы Луганска, Дебальцева, Мариуполя. В Донбассе к концу де­кабря 1918 г. «хозяйничали» белоказачьи донские полки. На помощь Краснову с Северного Кавказа, где дислоцировалась добровольческая армия Деникина, прибыла дивизия под командованием генерала Май-Маевского. Штаб его разместился в Никитовке. В задачи дивизии входило усилить левый фланг Донецкого фронта белоказаков, ослабленный в связи с эвакуацией австро-германских войск и ликвидировать повстанческое движение в Донбассе. Деникинцев поддерживала Антанта, заинтересованная в захвате донецкого бассейна: французские, английские, бельгийские капиталы, вложенные в каменноугольные шахты и металлургические заводы, составляли сотни миллионов франков.

В начале 1919 г. многие населенные пункты Донбасса были заняты белоказачьими частями. Однако, преодолевая сопротивление, большевистские войска с боями прошли к Никитовке и Дебальцево, захватили 10 января Старобельск, через несколько дней – станцию Логиновку, Попасную, Марковку, вошли в Славянск, Краматорск. Бои носили упорный характер. 18 января была освобождена станция Константиновка, 19 января – Славяносербск, 24 января - Алчевск, 28 января – Бахмут.

В освобожденных от белогвардейцев населенных пунктах формировались временные органы власти – военно-революционные комитеты. 1 февраля 1919 г. декретом Советского правительства Украины из Бахмутского и Славяносербского уездов была создана Донецкая губерния. Центром губернии в начале была ст. Яма, а позже город Бахмут.

Возобновилась национализация предприятий. Началось их восстановление. Весной 1919 г. стали работать некоторые шахты Горловки, Гришина, Юзовки. Донецкий уголь прежде всего отправлялся в центральные районы России. Развернулись преобразования и в селах. Помещичьи имения конфисковывались. Однако, в отличие от предшествующего года, когда земля передавалась крестьянам, в начале 1919 г. была предпринята попытка насильственной коммунизации крестьянства. С этой целью ускоренно создавались коммуны, артели, совхозы, что вызывало массовое недовольство и сопротивление крестьян против обобществления земли. Большевистское правительство вынуждено было на время отказаться от намерения создать крупные хозяйства. Совхозы поступали в распоряжение крестьян. Насильственно созданные коллективные хозяйства распускались, земля перераспределялась между безземельными и малоземельными крестьянами. Однако это было временное отступление власти от своих планов. Большевики не отказались от самой идеи коммунизации крестьянства. Весной 1919 г. на применение в широких масштабах насилия по коммунистическому преобразованию украинской деревни у государства просто еще не хватало сил. Да и время было чрезвычайно неспокойное, военные действия еще продолжались.

В Донбассе весной 1919 г. на смену отступавшим белоказачьим частям генерала Краснова пришли деникинские войска. На фронте протяженностью 350 км от Луганска до Азовского моря вновь развернулись сражения, в результате которых некоторые населенные пункты – Бахмут, Константиновка, Попасная, Дебальцево –несколько раз переходили из рук в руки.

В марте и апреле 1919 г. в Донбассе продолжались ожесточенные бои. Главным участком по-прежнему оставался район Дебальцево-Никитовка-Попасная. Во второй половине мая 1919 г. положение на донецком участке южного фронта осложнилось. 19 мая здесь началось контрнаступление свежих сил деникинцев, вооруженных артиллерией, броневиками, танками. Они шли в трех направлениях: в центр Донбасса, в район Луганска и в Приазовье. Под превосходящими силами деникинцев в центре Донбасса Красная Армия вынуждена была отступить к Бахмуту. Деникинцы захватили станцию Криничная, Хацапетовку, Дебальцево.

В Приазовье деникинцы прорвали фронт, воспользовавшись отступлением отрядов Н. Махно. Действуя в этот период совместно с Красной Армией, Н. Махно 1 апреля 1919 г. захватил Мариуполь. Несмотря на тяжелейшее положение махновцев, они в течение почти трех недель держали линию обороны, а при первой возможности переходили в контрнаступление. При этом не получая почти никакой поддержки от Красной Армии.

Апрельские бои, отсутствие решительной и эффективной помощи со стороны Красной Армии нанесли сокрушительный удар не только по боеспособности махновской бригады, но и в значительной мере подорвали ее и раньше невысокую дисциплину, морально-политические настроения. Несколько месяцев бригада находилась практически на самообеспечении, добывая самостоятельно продукты питания, боеприпасы, что неминуемо вело к обострению взаимоотношений с местными органами Советской власти. Захватив Мариуполь, Махно объявил, что 2 млн. пудов угля, предназначенного для Балтийского флота и Петрограда, будет выдавать в обмен на необходимое бригаде снаряжение. В том же Мариуполе он захватил 15 млн. пудов угля, который французы грузили на свои корабли. После переговоров ему выделили оружие, как плату за уголь. Конечно, в таких условиях падала дисциплина, снижалась боеспособность махновцев. В конце второй декады апреля силы бригады были полностью истощены, и она вынуждена была отступить.

В последующие месяцы взаимоотношения между Н. Махно и Советской властью значительно обострились. В июне 1919 г. реввоенсовет южного фронта отдал приказ о его аресте и отдаче под суд ревтребунала. Однако Н. Махно с небольшим отрядом ушел за Днепр.

К концу мая 1919 г. положение на донецком участке Южного фронта ухудшилось. После напряженных боев большевистские войска вынуждены были отступить. К началу июня 1919 г. деникинцы захватили Донбасс.

На захваченной территории деникинцы установили режим военной диктатуры. Деникин поставил целью полностью использовать производственные мощности Донбасса. 21 мая 1919 г. «особое совещание» приняло постановление по организации комитета Донецкого бассейна «для содействия вооруженным силам на юге России и для восстановления экономической жизни фронта». На предприятиях деникинцы ввели старое, дореволюционное управление, обратились к иностранцам с просьбой помочь восстановить промышленность. Но через два месяца после вступления в бассейн деникинцев экономическая жизнь Донбасса замерла. Металлургические, металлообрабатывающие заводы Дружковки, Краматорска, Луганска остановились. Не давали продукцию заводы Юзовки, Славянска, Дебальцево, Енакиево: не было рабочей силы. Остановились угольные шахты. Пришел в полный упадок железнодорожный транспорт. Во второй половине 1919 г. горнопромышленники юга России начали распродавать свои предприятия по частям. С Луганских заводов - паровозостроительного и патронного – были вывезены медь, олово, цинк, латунь, баббит. Прекратил работу Макеевский завод, шахты Макеевки пришли в полную негодность из-за расхищения оборудования. В тяжелом экономическом положении оказались многие предприятия Донбасса.

Правительство Деникина попыталось выправить положение. Для возрождения шахт промышленникам выделили ссуды. Но эта мера не принесла ожидаемых результатов. Среднемесячная добыча угля уменьшилась с 625 до 291 пуда., а на антрацитовых копях – с 467 до 287 пудов на одного рабочего.

К началу октября 1919 г. обстановка на Южном фронте была тяжелой. Красная Армия, наступая, заставляла деникинцев откатываться на юг. В декабре 1919 г. начались бои за Донбасс. Советское командование решило сходу овладеть этим регионом. 24 декабря 1919 г. был занят Луганск, 25 декабря – Славянск, а 27 декабря – Краматорск, Бахмут и Попасная, через три дня – Горловка, а 4 января – Мариуполь.

На занятой территории восстанавливалась Советская власть в форме чрезвычайных органов – военно-революционных комитетов. 29 декабря 1919 г. был создан Ревком Донбасса, формировались местные ревкомы. Они брали на себя всю полноту власти, обеспечивали порядок. Быстрыми темпами начала проводиться национализация промышленности. Причем, национализация охватила все отрасли промышленности и по своему характеру была очередной «красногвардейской атакой», идеалистической попыткой создать «справедливую» экономику, независимую от рыночных отношений, лишенную капиталистической эксплуатации. Практика показала, что национализация не уничтожила отчуждения рабочих от средств производства, но ликвидировала хозяина-собственника. А новый хозяин в лице государственного органа не имел материального интереса, был неспособен ежедневно заниматься конкретным производством. Поэтому появилась объективная потребность в разработке различных критериев, нормативов, планов, отчетов и других показателей, при помощи которых можно было бы как-то оценивать предприятия. Что в свою очередь требовало многочисленной армии учетчиков и контролеров. Над национализированными предприятиями начал формироваться разветвленный управленческий аппарат в виде главков, центров, трестов и кустов. На Украине было создано Бюро по восстановлению промышленности (Промбюро). К концу 1920 г. оно уже имело 45 отделений, управлений, главков и центров, в ведении которых находилось 10720 разных предприятий.

В Донбассе, учитывая значение экономического потенциала этого региона, новая власть уже к началу 1920 г. промышленные предприятия национализировала и передала в управление ВСНХ Российской Федерации. Для содействия добыче и отправке грузов из Донбасса в Россию, на фронт была создана также Украинская Трудовая армия со штабом в Дебальцево, шахтеры переведены на полувоенное положение. Эти насильственные меры в определенной мере стабилизировали работу шахт. Уже в марте 1920 г. добыча угля увеличилась вдвое по сравнению с январем и достигла 31 млн. пудов в месяц.

Однако в начале лета 1920 г. для Советской власти в Донбассе возникает новая угроза. 6 июня 1920 г. из Крыма развернули наступление войска Врангеля, которые насчитывали более 30 тыс. солдат и офицеров. Они вплотную подошли к Донбассу.

В то же время активизировалось сопротивление крестьян. Страдая от непомерных продразверсток, постоянных военных действий, крестьяне все больше проявляли недовольство попытками коммунистического строительства, которые предпринимала Советская власть в украинской деревне. Уже весной 1919 г. в Донбассе появляются вооруженные крестьянские отряды во главе с атаманами. Чаще всего такое формирование контролировало свой район, фактически осуществляя там функции местной власти. На территории Донбасса активно действовали отряды Назарова, Шаповалова, Терезова и других атаманов. Много мелких отрядов было в Славянском, Бахмутском, Гришинском, Лисичанском и других районах. По приблизительным подсчетам здесь было более 20 отрядов, объединявших до 10 тыс. человек. Точному же подсчету крестьянские отряды не поддавались: многие из них вырастали иногда до значительных размеров, а затем быстро распадались. Часть их находилась в деревнях и носила местный характер, но в любую минуту могла представить реальную силу. Они нападали на исполкомы, милицию, уничтожали документы, убивали сельских активистов. Врангель пытался использовать эти отряды для борьбы против Советской власти.

Борьба с сопротивлением крестьян в Донецкой губернии проходила очень быстро. Летом 1920 г. Красная Армия жестоко расправилась с рядом крупных крестьянских отрядов, однако осталось еще много мелких, борьба с которыми продолжалась и в последующие месяцы.

Летом 1920 г. Врангель начал усиленно готовить наступление на Донбасс. Ставилась цель: заняв угольную и металлургическую базу, перенести боевые действия на правобережную Украину.

14 сентября 1-я армия генерала Кутепова перешла в наступление. Донской корпус наносил главный удар на Донбасском направлении, имея целью овладеть станцией Волноваха и прорваться в Донбасс. 27 сентября врангелевцы взяли Волноваху.

Большевистское правительство России для борьбы с Врангелем еще в августе 1920 г. создало Южный фронт, войска которого 1 октября перешли в контрнаступление. 5 октября советские войска заняли Волноваху и Мариуполь. В Донбассе вновь была восстановлена Советская власть.

(Пока оценок нет)

Арендный блок

Начало оккупации

Трагедией для народа стала немецко-фашистская оккупация . В Донецкой области она продолжалась с конца октября 1941 г. до начала сентября 1943 г.

Обстановка на юге страны с каждым днем обострялась. Оборонявшие нашу область части 187-й, 12-й, 9-й армий, 383-й шахтерской стрелковой дивизии вынуждены были отступить под натиском превосходящих сил противника. Вместе с ними отступали тысячи народных ополченцев, 33 истребительных батальона и 19 партизанских отрядов, защищавших Донбасс. После ожесточенных боев в конце октября 1941 г. были оставлены города Сталино, Макеевка, Горловка, Красноармейск, Славянск. К началу ноября противник занял центральную и юго-восточную часть области и вышел к рекам Северский Донец и Миус. Оккупированная территория была включена в так называемую «военную зону», подчиненную непосредственно немецкому военному командованию.

Оккупация Сталино. В Сталино немецкие и итальянские войска вошли утром 21 октября 1941 года, сломив сопротивление 12 и 18-й армий Южного фронта, осуществлявших оборону города. До этого в начале октября 18-я армия попала в окружение у поселка Черниговка (Запорожская область) и понесла тяжелые потери: свыше 100 тысяч солдат и офицеров были взяты в плен, 212 танков и 672 артиллерийских орудия – уничтожены. Из окружения вышли лишь около 30 тысяч человек. Практически сразу же после захвата Сталино, быстро переименованного обратно в Юзовку, немцы начали восстановление предприятий города, разрушенных в ходе боев и эвакуации. В своих планах немецкое командование готовило Донбассу роль «восточного Рура» для «тысячелетнего рейха», а потому к восстановительным мероприятиям немцы подошли со всей своей педантичностью. Уже в ноябре вновь заработала частично разрушенная электростанция, благодаря чему в городе было возобновлено освещение учреждений и работа водопроводной сети. В феврале 1942 года были восстановлены шахты «Ново-Мушкетово», 12 «Наклонная», «Бутовка», 5 бис «Трудовская», 1-2 «Смолянка», 4 «Ливенка», 1 «Щегловка» и другие. Однако в Сталино немцы занимались далеко не одними лишь восстановительными работами. На территории города усилиями оккупантов было создано три концентрационных лагеря, где впоследствии погибли 92 тысячи человек. В место казни и братскую могилу был превращен шурф шахты 4-4 бис «Калиновка» – здесь в ночь на 1 мая 1942 года гитлеровцы жестоко расправились с пятью тысячами обитателей еврейского гетто в Белом карьере. Сбрасывали в ствол шахты жителей и других городов Донецкой области, а всего в шурфе было похоронено не менее 75 тысяч человек. Тяжелые условия оккупационного режима усугублялись большой подвижностью фронта в районе Донбасса. На его линии от Славянска до Азовского моря было сосредоточено огромное количество немецких войск, полевой жандармерии и органов контрразведки. Все жители городов и рабочих поселков, начиная с 10-летнего возраста, были обязаны регистрироваться на бирже труда и носить нарукавную повязку с определенным номером. За нарушение этого требования полагался расстрел. На предприятиях был введен 14-16 часовой рабочий день. Работы выполнялись под постоянным надзором солдат и полицейских. В ходе работ часто применялись телесные наказания. Экономика региона сразу привлекла к себе внимание таких крупных немецких фирм, как «Крупп», «Сименс», «Оппель» и других. Для эксплуатации шахт и заводов было создано горно-металлургическое общество «Восток». За восстановление шахт отвечала специальная организация «Берг Хютте-Ост». Гитлер требовал скорейшего включения экономики Донбасса в военное производство. Планировалось, что уже в 1943 г. бассейн должен был дать 1 млн., а в 1944 г. - 2 млн. тонн металла. Под выполнение этой программы необходимо было наладить добычу угля. Однако несмотря на то, что к ноябрю 1942 г. было восстановлено 40 угольных шахт, оккупанты получили с них всего 2,3 процента угля довоенной добычи за тот же период. В связи с этим нужды немецкой армии удовлетворялись за счет угля, привозимого из Польши и других стран. Не удалось немцам организовать и производство металла на предприятиях нашей области.

Нет равных в мире донбасским огнеупорным глинам . Их добывают в Доброполье, Часов Яре, Дружковке. Когда осенью 1941-го немцы заняли Донбасс, то первым делом взялись не за добычу угля или производство металла, а принялись копать и вывозить в Германию глину.

Село в условиях немецкой оккупации

Сельскому хозяйству Донецкой области, как и другим отраслям, был причинен огромный ущерб. Были уничтожены все МТС, совхозы, разграблены колхозы, индивидуальные хозяйства. У населения оккупантами было забрано 83 тыс. голов скота, 10 млн. штук птицы, 1269 центнеров зерна. Была введена военно-оккупационная система управления. Область вошла в так называемую «военную зону», подчиненную непосредственно военному командованию. На сельских жителей были наложены огромные налоги: 750 л молока от коровы, 150 штук яиц от двора и многое другое. Колхозы были реорганизованы в общины, сельхозпродукция которых забиралась оккупантами. Однако им не удалось наладить сельскохозяйственное производство. Крестьяне саботировали указания комендантов. Посевные площади сокращались. Так, в 1943 году было под посевом всего 574 тыс. га, 1/3 посевов 1940 года. Севообороты были уничтожены. Почва обрабатывалась плохо, что вело к снижению урожайности. Если в 1940 году средний урожай зерновых достиг 13 ц, то в 1943 году - лишь 4,7 ц. Валовой сбор зерна в 1943 году составил всего 14% сбора предвоенного года. Огромный ущерб был причинен животноводству. Например, после изгнания оккупантов в области осталось всего 94 тыс. коров. Причем в колхозах и совхозах их сохранилось всего 2,7 тыс. голов, или 3,8% их довоенного поголовья.

Особенно значительный ущерб был причинен колхозам северных районов области. Так, к моменту освобождения во всех колхозах Славянского района сохранилось всего 5 голов скота, Константиновского - 80, Артемовского - 103. Следует отметить ущерб численности населения области. За 12 месяцев оккупанты уничтожили в области 279 тыс. человек, угнали в Германию 200 тыс. жителей. К моменту освобождения было учтено 1506 тыс. человек, то есть 48,8% довоенной численности, в том числе сельского населения 559 тыс. человек. Причем наполовину сократилась численность мужчин. В сельской местности в возрасте от 16 до 55 лет их имелось всего 60 тыс. человек. Понятно, что вся тяжесть восстановления сельского хозяйства легла на женщин.

При нацистах на Донбассе возвращение к старым советским методам поощрения приносило хорошие результаты. Например, размещение имен лучших работников на досках почета предприятий, совещания по внедрению советских методов увеличения производительности труда, в том числе — стахановского движения.

(Этот труд базируется на монографии: Tanja Penter. Kohle für Stalin und Hitler. Leben und Arbeiten im Donbass 1929-1953, Essen 2010 (Таня Пентер. Уголь для Сталина и Гитлера. Жизнь и труд на Донбассе в 1929-1953 гг. Эссен, 2010). Публикуется с сокращениями).

Донбасс как важнейший каменноугольный бассейн Советского Союза играл центральную роль в форсированной сталинской индустриализации 1930-х гг., то же самое наблюдалось в период эксплуатационной политики немецких оккупантов во время Второй мировой войны и послевоенного восстановления в СССР.

В первой половине двадцатого века развитие региона в значительной степени сопровождалось использованием различных форм принудительного труда. Для населения края последовательное господство сталинского и национал-социалистического режимов было связано не только с насилием и террором, но также со специфическим опытом трудовой и повседневной жизни, которая, имея различия, неожиданно оказалась очень похожей.

Во время двух бурных этапов промышленного развития, сначала в конце XIX в., а затем во время форсированной сталинской индустриализации, Донбасс пережил впечатляющий хозяйственный подъем и рост численности населения, превратившись из едва населенного степного региона в один из важнейших индустриальных центров Советского Союза. Накануне немецкого наступления здесь были 324 шахты и 1680 небольших горных предприятий, которые насчитывали около 314 000 шахтеров и добывали 85 млн тонн каменного угля в год, что составляло более 57% всесоюзной добычи5.

Донбасс в период немецкой оккупации

Войска Вермахта вступили в Донецкого бассейна в конце октября 1941 г..

Западная часть региона находилась под немецкой оккупацией более 22 месяцев, то есть до начала сентября 1943 года, восточная и юго-восточная части были впервые захвачены во время летнего наступления 1942 года и уже в феврале 1943 года были вновь отвоеваны Красной Армией. Весь период пребывания под властью Третьего Рейха Донбасс оставался под непосредственным военным управлением. Эксплуатация каменноугольных копей края приобретала для немецких органов все большее значение прежде всего потому, что позволяла уменьшить подвоз угля из Германии.

Сначала организовывать и осуществлять эксплуатацию каменноугольных месторождений был уполномочен Экономический штаб «Восток» с подчиненной ему экономической инспекцией «Юг». В марте 1942 года эти функции переняло горно-металлургическое общество «Восток» (нем. — BHO), основанное в августе 1941 г. в качестве монопольного объединения по представительству имперского министерства экономики, рейхсгруппы торговли и экономической группы горной и железодобывающей промышленности.

Эта компания владела исключительным правом осуществления экономической деятельности в сфере тяжелой промышленности и использования заводского оборудования каменноугольной, железодобывающей и металлообрабатывающей отраслей на оккупированных советских территориях. Руководящие органы общества подчинялись рейхсминистру экономики. Руководителем горно-металлургического общества «Восток» Герман Геринг назначил генерального директора акционерного общества «Райхсверке АГ» и председателя президиума Имперского объединения угля Поля Пляйгера 6.

Сначала наладить добычу угля не было возможности, ведь при отступлении Красная Армия разрушила, а то и ликвидировала большинство шахт, восстановление которых потребовало масштабных ремонтных работ. С этой целью горно-металлургическое общество «Восток» направило машины и приборы на сумму более 25 млн немецких марок и 1800 специалистов, преимущественно из Рурского бассейна, в качестве инструкторов.

За период немецкой оккупации можно было достичь ощутимых успехов в восстановлении отрасли и росте добычи угля. Уже в январе 1943 года ежедневно на-гора выдавалось более чем 15 000 тонн. Запланированного объема — 30 000 тонн ежедневно на декабрь 1942 года, который должен был до конца 1943 года вырасти до 50 000 — 60 000 тонн, а на конец 1944 года составлять уже 100 000 тонн ежедневно, — однако, достигнуто не было. Только для компенсации подвоза угля из Верхней Силезии, составлявшего основную часть снабжения топливом, каждый день надо было 30 000 тонн.

Всего за оккупационный период было добыто 4 071 миллионов тонн угля, что составляло менее половины среднестатистического месячной добычи в Рурском бассейне и соответствовало лишь 5% от довоенных показателей. Поэтому с 1941 года и до конца августа 1943 года в оккупированные советские территории были завезены 17,48 млн тонн «черного золота» 7. Нельзя недооценивать, однако, того, что восстановление даже незначительной части довоенной производительности позволило бы разгрузить имперскую угольную промышленность. При ином ходе войны значение этого факта только бы возросло 8. Использование труда советских граждан имело здесь решающее значение.

План экономической эксплуатации национал-социалистов с самого начала предусматривал привлечение рабочей силы местного населения. Уже в августе 1941 года рейхсминистр оккупированных территорий Востока ввел, под угрозой больших штрафов в случае невыполнения, всеобщую трудовую повинность для всех жителей восточных областей в возрасте с 18 до 45 лет, а для евреев — с 14 до 60 лет 9. Трудовая политика немецких оккупационных органов все время находилась в тесной связи — и в определенной степени противоречии — с ее продовольственной политикой.

Стратегия выборочного уничтожения голодом советского населения была согласована весной 1941 года на совещании между Райхсминистерством поставок и командованием Вермахта с целью обеспечить бесперебойное снабжение войск из местных ресурсов, параллельно вывозя продовольствие в Германию. Прежде всего она предусматривала уничтожение голодом населения, проживающего на продуктовом содержании, то есть крупных городов и индустриальных районов, тогда как сельским жителям из прагматических соображений оставили право на элементарное самообеспечение 10. По этой стратегии, созданной вполне сознательно, предусматривалась смерть от голода нескольких миллионов людей.

Практически ее реализовать, однако, оказалось не так просто. Уполномоченные за осуществление «плана голода» учреждения оказались под давлением объективных обстоятельств, к которым прежде всего относилась все возрастающая потребность в рабочей силе для местных нужд и для отправки в Рейх. Фокус выборочной политики голода, таким образом, переместился с городского населения в целом на всех неработающих 11.

В первые месяцы оккупации большая часть жителей горняцких районов, спасаясь от трудностей, попыталась выехать в сельскую местность или практиковала обмен с крестьянами. Работа на шахтах не была привлекательной из-за мизерного продуктового пайка в размере 325 г хлеба на человека (без обеспечения членов семей) и жалкую зарплату, начисленную по советским довоенным тарифам, которая не имела никакого соотношения с огромными ценами на черном рынке 12.

В апреле 1942 года Экономическая инспекция «Юг» обратилась к задействованным горно-металлургическим обществом «Восток» 24 000 шахтерам с последующим разъяснением ситуации: «Положение с продовольственным обеспечением настолько плохое, что рабочие едва работают от истощения и наверняка могут лишь силой быть принужденными появиться на рабочем месте» 13. В марте 1942 года органы военного управления сообщали, что в отдельных шахтерских поселках «нарастают признаки медленной смерти от голода» (люди начали пухнуть)14.

Харькову голодная зима 1941/1942 гг. стоила тысячи жизней. В Сталино, напротив, количество умерших от голода была значительно меньше. Это объясняется прежде всего тем, что в противовес харьковской власти, местные оккупационные органы не препятствовали выездам городского населения в села за продуктами 15. Во время этих путешествий люди преодолевали пешком до сотни километров. Очевидец событий Яков Горин вспоминает: «Жизнь была очень тяжелой, особенно для женщин с детьми. Зимой они шли в села, чтобы обменять вещи на продукты. Многие замерзали в дороге, и их привозили домой уже мертвыми» 16.

В этих обстоятельствах оккупационной власти, поначалу, было тяжело набирать рабочую силу. С этой целью экономическое командование создавали биржи труда, которые принадлежали к первым органам управления на захваченных территориях. Как правило, они были укомплектованы лишь одним или двумя немецкими служащими, которым нередко подчинялись сотни местных сотрудников. Главными задачами бирж труда являлись сплошной охват имеющейся рабочей силы для обеспечения потребности в работниках на местах, а с 1942 года и отправка рабочих на принудительный труд в Германию.

По вышеназванным причинам регистрация трудоспособного населения проходила медленно. Для борьбы с «нежеланием работать» биржи начали прибегать к принудительным мерам, таким как облавы, которые устраивали украинские полицаи, проверкам паспортов, телесным наказаниям, заключением на срок до 14 дней и отправке в трудовые лагеря. Иногда органы по использованию труда даже обращались к СД (военной полиции — А) с их «драконовскими методами» 17.

Очевидец тех событий Виктор Шмалько сообщал, что его отец был до смерти забит на его глазах, потому что он колебался относительно возвращения на свое прежнее место литейщика на металлургической фабрике 18. В городе Красноармейск был устроен исправительно-трудовой лагерь для лиц, которые отказывались работать и не признавали «новый порядок» 19.

В подобной ситуации в начале вербовочной кампании депортация в Рейх казалась, по крайней мере, для части местного населения, более привлекательной, чем «голодный» труд на Родине. Продовольственное обеспечение остарбайтеров, к тому же, было значительно выше и распространялось на оставшихся родственников. Всего по советским данным из Донбасса были вывезены в Рейх более 330 000 остарбайтеров (из них половина — женщины) 20. В процентном отношении депортация в Рейх коснулась населения Донецкого бассейна в значительно большей степени, чем других регионов Украины.

Начиная с лета 1942 года рекрутирование рабочей силы в Германию вступило в конкуренцию с местными предприятиями. Уже в апреле 1942 года горно-металлургическое общество «Восток» защитило от вербовочных кампаний Заукеля шахтеров, а с июня 1942 года начало активно отстаивать в Рейхсминистерстве экономики и экономическом штабе «Восток» вопрос увеличения их поставок до уровня советских гражданских рабочих и военнопленных, работавших в Германии.

К этому времени в соответствии с продовольственными нормами Экономического штаба «Восток» для работников, занятых на тяжелых работах, шахтер Донбасса получал продовольственное обеспечение меньше, чем средний остарбайтер в Германии, и вполовину меньше советского шахтера в Рейхе. Часто до них не доходили даже эти выплаты 21.

Поль ПляйГер добился того, что 1 июля 1942 года Гитлер подписал приказ, в котором назвал быстрое восстановление добычи угля в Донецком бассейне «одной из важнейших предпосылок продолжения операции на Востоке и использования русского пространства для немецкой военной экономики». Обеспечение шахтеров питанием было в перечне мероприятий, определенным этим приказом 22.

В дальнейшем продовольственное снабжение гражданских шахтеров и членов их семей ощутимо улучшилось, прежде всего потому, что теперь они его действительно получали 23.

С июля 1942 года количество рабочих, задействованных в угольной промышленности Донбасса, значительно возросло и на ноябрь того же года составило более 100 000 человек. Для этого было три причины. Во-первых, стимулированные налаженными поставками многочисленные шахтеры добровольно вернулись в свои рудники. Во-вторых, в ходе летнего наступления были присоединены восточные части Донбасса, горная промышленность которого была сильно повреждена Красной Армией. Потеря этих территорий в феврале 1943 года объясняет также уменьшение количества рабочих в марте 1943 года. В-третьих, с июля 1942 года советских военнопленных начинают использовать в горной промышленности 24.

Немецкая политика трудоиспользования из-за возрастающей нехватки рабочей силы испытывала ощутимые изменения: с одной стороны, оккупанты больше внимания стали уделять «сохранению и приумножению рабочей силы», с другой, возможно более полному ее охвату 25. Кроме того, на многих предприятиях с конца 1942 года начали практиковать сдельную оплату труда и производственные премии.

Повышение уровня производительности труда было достигнуто с помощью премий в форме дополнительного продовольственного пайка или, позднее, свободного времени (например, для перемещения по стране) 26. Незначительному улучшению продовольственного положения также помогло наделение работников горной отрасли землей под огороды 27.

Украинский шахтер Валентин Никитенко вспоминает, что по сравнению с другими группами местного населения они имели большую свободу передвижения: «Каждый рабочий получал удостоверение. Ночью во время комендантского часа я мог выходить, ведь шахта работала круглосуточно. С этим документом мы могли всюду ездить, почти по всей Украине, например, когда мы ходили пешком за хлебом» 28.

Руководство, кажется, относилось к таким «командировкам» вполне терпимо. Таким образом объясняется ежедневное отсутствие на рабочих местах 25% коллектива, а сэкономленные продукты использовались как производственные премии для остальных рабочих 29.Для неработающего населения съездить из города в деревню и вернуться было значительно сложнее30. Тот, кто не имел документов, вызывал подозрение в причастности к движению сопротивления.

Возвращение к старым советским методам поощрения также приносило хорошие результаты. Например, размещение имен лучших работников на досках почета предприятий. При привлечении украинских рабочих проводились даже совещания по внедрению более ранних советских методов увеличения производительности труда, в том числе стахановского движения 31.

Советское стахановское движение, будучи поначалу лишь промышленной кампанией, должно было стимулировать рабочих на перевыполнение производственных норм путем увеличения производительности труда. Очень быстро, однако, оно утратило только экономическое значение, превратившись в массовое движение, став для многих советских граждан символом изменений и нового сознательного отношения к труду. Чрезвычайное распространение движения не в последнюю очередь основывалось на вере многих рабочих в модернизацию и постоянный прогресс советской системы 32.

Мероприятия по увеличению производительности труда, кажется, были удачными в горной промышленности, что нашло свое выражение в росте добычи. Выработка за смену на одного рабочего (по сравнению с общей) демонстрировала восходящую кривую. Это еще удивительнее потому, что согласно проведенной в июле 1943 года проверки, в каменноугольной отрасли и в дальнейшем наблюдалась огромная нехватка профессиональных рабочих.

Под землей также работало много женщин и молодежи, тогда как квалифицированные шахтеры составляли менее половины коллектива 33. Поражает также тот факт, что несмотря на большое количество неквалифицированных рабочих, задействованных в шахтах на оккупированных территориях, крупных катастроф не происходило. По крайней мере, о несчастных случаях не находим упоминаний ни в сообщениях хозяйственных учреждений и горно-металлургического общества «Восток», ни в оккупационной прессе.

Зарплата советских рабочих была ориентирована на старые довоенные тарифы и из-за огромного роста стоимости жизни имела вполне символическое значение: в июле 1943 года месячный заработок шахтера (учитывая продуктовый паек) составил 347 рублей (35 рейхсмарок), из которых еще вычитался 10%-й подоходный налог. Инженеры и маркшейдеры получали оклад служащего.

Главный инженер мог зарабатывать ежемесячно 1 000 — 1 200 руб., простой инженер — 700 — 1 000 руб. На черном рынке 1 кг хлеба стоил 75 руб., 1 кг картофеля — 40 руб., 1 кг масла — 500 руб., 1 кг сала — 800 руб., 10 яиц — 120 руб., Зимняя шапка — 700 руб., пара сапог — 4000 руб. 34. Таким образом, к 1943 году абсолютно можно отнести отрывок из письма Вильгельма Беркенкампа, который в ноябре 1942 года констатировал: «В целом гражданские не слишком желают работать в шахтах. Люди получают зарплату по старым российским тарифам, тогда как товары, если их вообще можно приобрести, то только по спекулятивным ценам. […] Таким образом, зарплата вообще не является стимулом для работы на шахтах.

Единственное, что может привлечь — это продовольственное снабжение от горно-металлургического общества «Восток» 35. Местные шахтеры, несмотря на то, что зарплаты вряд ли могло хватить на покупку самых необходимых продуктов, придавали ей символическое значение и очень болезненно воспринимали, если ее не выплачивали согласно старых советских тарифов, ведь таким образом страдало их «чувство собственного достоинства и справедливости»36. Немецкие оккупанты с удивлением принимали к сведению этот феномен, делая вывод о специфических формах восприятия будней советскими гражданами.

Оккупационные органы экономического управления для обеспечения растущей потребности в рабочей силе на местах и для отправки в Рейх прибегали к принудительным мерам. Таким образом, весной 1943 года рабочих можно было набрать только с помощью массового принуждения. Местная полиция проводила облавы и охоту на советских людей в общественных местах, перекрывала жилые кварталы, проверяя квартиры ночью 37.

Источники свидетельствуют о том, что на тот момент работа в Германии была для населения ненавистнее, чем на месте. Вовлеченность в работу местной горной промышленности обещала даже определенную защиту от отправки в Рейх, как вспоминает Александра Пронякина: «Мы решили, что я должна идти в цех, потому что отсюда, наверное, не отправят в Германию» 38. Наказанием за нарушение трудовой дисциплины объявлялась отправка в трудовые лагеря, что вызвало страх у населения 39.

Росло значение и привлечение к труду женщин. В период немецкой оккупации их количество в горной промышленности постоянно возрастало, достигнув в июле 1943 года 28,5%, что было даже больше, чем в довоенные времена. На оккупированных территориях женское население работало также под землей, в то время как в Рейхе эта сфера была полностью «мужской» 40.

В июле 1943 года на горных предприятиях и в управлениях шахт, наряду с немецкими охранниками, работали 2165 советских горных инженеров и техников 41. Во время оккупации большая часть индустриальных кадров осталась, не будучи эвакуированной, как сообщает советская историография 42.

Сотрудничество местных промышленных кадров стало решающим фактором успешной эксплуатации горнодобывающей отрасли 43. Их знания о расположении пластов были важны при восстановлении разрушенных шахт, ведь Красная Армия забрала с собой почти все схемы и планы. Некоторые инженеры, кроме того, помогали при рекрутировании местных рабочих. Они передавали полицейским списки бывших сотрудников шахт, которых последние — если нужно, то с использованием принуждения — привлекали к работе. В отдельных случаях они также составляли списки «плохих рабочих» или безработных, которых затем отправляли в Германию, участвовали в «ликвидации евреев и коммунистов» 44. Частично это сотрудничество приносило инженерам значительные материальные преимущества 45.

Тот факт, что, очевидно, многие инженеры шли на немецкую службу, кажется непонятным. Мотивы были разнообразными: от элементарного выживания до получения преимуществ от политических взглядов. «Антисоветские» настроения инженеров можно объяснить спецификой опыта репрессий этой профессиональной группы в 1920-е и 1930-е гг. 46 Следующим аспектом, который мог побудить некоторых инженеров к коллаборации с немцами, — это разочарование в социалистических методах производства и вера в технические преимущества и потенциал немецких оккупантов 47.

Использование советских военнопленных в горной промышленности

К мрачным главам истории немецкой оккупации на Донбассе относится использование труда советских военнопленных на шахтах. Согласно приказу фюрера от 1 июля 1942 года 60 000 военнопленных должны быть задействованы в горной промышленности. На конец сентября в лагерях находилось около 39 000 военнопленных, из них лишь чуть больше половины могли быть пригодны к работе из-за своего плохого состояния здоровья, нехватки одежды и охраны. За реализацию использования, размещения, охрану и обеспечение военнопленных были ответственны 397 полевых комендатур, которые с ноября 1942 года были непосредственно подконтрольны верховному командованию Вермахта 48.

Смертность среди военнопленных была очень высокой и составляла, по данным полевой комендатуры Донец в лагерях военнопленных, задействованных в горной промышленности Донбасса в ноябре, более 1% в месяц. Во многих лагерях царили инфекционные болезни, прежде всего тиф 49.

Для горных предприятий привлечение военнопленных оказалось совершенно нерентабельным, несмотря на то, что один военнопленный стоил только половину стоимости гражданского рабочего, ведь из-за плохого состояния здоровья, недостатка квалификации в горном деле и низкой мотивации их трудовые показатели были очень незначительными. Кроме того, военнопленные из соображений безопасности под землей не могли быть использованы в ночные смены, что для шахт было производственной проблемой 50.

Поэтому уже в марте 1943 года они почти полностью были исключены из рабочего персонала каменноугольной промышленности. В значительной степени так же, как и гражданская рабочая сила в Донецком бассейне, их трудовой потенциал «прогорал» без продуктивного использования в горной промышленности. О нечеловеческих условиях, царивших в лагерях военнопленных в Сталино, свидетельствуют воспоминания незначительного числа выживших.

По советским данным, за годы немецкой оккупации из жизни ушло в 150 000 советских военнопленных только в Сталинской области 51. Страдания этой группы представлены в устных интервью больше, чем уничтожение еврейского населения. Это можно объяснить тем, что массовая гибель военнопленных в Донбассе была более выраженной в количественном отношении, кроме того, это происходило в течение длительного времени и буквально на глазах местного населения.

Истребление евреев, напротив, проходило быстро и менее заметно для гражданских. В интервью с очевидцами повторяется тот мотив, что местное население с риском для жизни пыталось принести голодающим военнопленным еду 52. В исследованиях доказан тезис, что смертность от голода среди пленных могла быть меньшей, если бы немцы не так сильно препятствовали местному населению помогать им продуктами 53.

Лишь незначительная часть свидетелей вспоминает о похожей защите своих еврейских соседей. Изучение массовой гибели и использования труда советских военнопленных на оккупированной территории недостаточно, тем более, что представители этой категории не были включены в программу компенсаций для гражданских принудительных рабочих, и в странах бывшего Советского Союза в значительной степени до сих пор не получили реабилитации как жертвы национал-социализма.

Общие и отличительные черты в социально-экономическом опыте населения во время господства обеих диктатур

Немецкая оккупационная политика трудоиспользования во многих аспектах основана на предыдущем опыте советских граждан, ведь сталинская командная экономика почти постоянно находилась в чрезвычайном положении 54. Исследования, посвященные Советскому Союзу 1930-х гг., говорят даже о «симулированном военном положении», где, с их точки зрения, речь шла о сильной милитаризации повседневной жизни 55.

Поэтому для советского населения ни принудительное привлечение, ни депортация не были чем-то совершенно новым, однако, все же, размах насилия нацистов приобрел новое качество. На шахтах Донбасса оккупанты переняли старую систему оплаты труда и премий, ведь местные специалисты и обслуживающий персонал остался на своих должностях, имея к тому же еще с 1930-х гг. опыт сотрудничества с немецкими специалистами.

Принимая во внимание то, что террор был повседневностью оккупационного режима, работа относилась к той сфере жизни, в которой население имело сравнительно высокую степень «нормальности» и коллективности, в которой — в горной отрасли — иногда включались даже немецкие специалисты. При обоих режимах работа в горной промышленности была убежищем, предлагала определенное спасение от еще более худших преследований: в начале 1930-х гг. много «кулаков» нашли здесь спасение, в противном случае они бы стали жертвами кампаний по раскулачиванию и депортации в Сибирь.

Во время немецкой оккупации горная промышленность спасала своих рабочих от голодной смерти, преследований и вывоза в Рейх. Для обоих режимов работа служила не только исключительно экономическим целям, но была также главным инструментом контроля за населением и идеологическим ресурсом для достижения лояльности. К тому же обе диктатуры использовали трудовые лагеря для наказания и перевоспитания.

Как под сталинским руководством, так и под нацистской оккупации рабочий люд Донбасса получил распределение по категориям и иерархической организации (в зависимости от производственных показателей и значения для хозяйственного процесса). Тоталитарное государство владело неограниченной властью в создании иерархии, а интересовала ее, прежде всего (согласно источникам), количественная сторона категорий.

В 1930-х гг. в Советском Союзе это нашло выражение в особом сталинском социальном порядке, по которому население делилось на различные группы. Причем положение отдельной личности в нем сопровождалось лучшим или худшим обеспечением, различиями в общих условиях жизни и привилегиях.

Карточная система закрепляла за различными группами советского населения различные нормы продуктового снабжения. К тому же, стахановское движение способствовало разделению рабочего класса на простых рабочих и «рабочую аристократию», которая находилась в лучшем положении. Главным критерием при интеграции в сталинский общественный порядок было отношение отдельной группы к государству. Новое советское «дворянство» получило от государства щедрые привилегии.

Во время голодомора 1932/33 гг. для населения Донбасса общественная иерархия стала жизненно важной. В то время как сельское население было обречено советским руководством на смерть, шахтеры и другие промышленные рабочие во всем Советском Союзе, имея высокий хлебный рацион, получили право на жизнь.

Социальный порядок при немецкой оккупации был устроен столь же иерархически. Население распределялось по категориям в соответствии с его квалифицированностью, а продовольственный паек зависел от степени полезности лица для немецкой военной промышленности. Поэтому шахтеры также в период немецкой оккупации получали лучшее снабжение по сравнению с другими группами городского рабочего люда.

Нацистский режим, однако, принес и существенные изменения в советский социальный порядок: изначально сельское население было в лучшем положении, чем городское, так как его пытались привлечь к сотрудничеству достаточным продовольственным обеспечением. Население же крупных городов и промышленных районов, наоборот, подлежало общей стратегии «истребления голодом», которая была, в конце концов, модифицирована в выборочную, в зависимости от трудовых показателей.

В то время как городское население голодало, много украинских крестьян, как показал Карел Беркхоф, имело больше продовольствия, чем в довоенное время 56. Позже сельское население также меньше коснулись депортации в Германию.

Слом старой советской иерархии сказался в том, что крестьяне, которые испытывали при советской власти стигматизацию и преследование как «враги народа», могли подняться до руководящих позиций в органах самоуправления, полиции, на предприятиях, ведь оккупанты ожидали от них большей лояльности. Члены коммунистической партии, напротив, контролировались и преследовались с особой силой.

Из прагматических соображений, однако, немцы, которые нуждались в квалифицированных руководящих кадрах, нередко оставляли на своих должностях и старых членов компартии. В послевоенные годы социальная организация населения раз изменилась.

Положение личности в новом устройстве находило свое выражение в различных правах на свободу, общих жизненных условиях, доступе к продуктам питания и ступенчатой системе принудительного труда. Советский общественный строй был, к тому же, полностью открытым, по крайней мере, такое впечатление пыталось создать советское правительство, теоретически обещая всем возможность продвижения по социальной лестнице с помощью трудовых достижений. Даже рабочие, лишенные свободы — в отдельных случаях также иностранцы — с помощью высоких рабочих показателей могли улучшить свои условия жизни.

Кроме того, положение рабочих в местах лишения свободы, советских граждан и иностранцев были очень похожими. Границы между свободными рабочими и работниками-арестантами понемногу стирались, и несвободные в некоторых аспектах могли находиться в лучших условиях, чем «свободные».

Социальная мобильность при национал-социалистической власти, напротив, была ограничена для советского населения. Заблуждения о расовых различиях оставались господствующим критерием, который препятствовал интеграции в немецкое общество. Оккупационный режим признавал за отдельными советскими гражданами, которые соглашались на безоговорочную коллаборацию, определенные возможности развития, однако, и в этих обстоятельствах различия между условиями жизни и труда немцев и советских граждан оставались преимущественно непреодолимыми.

Как же именно тоталитарная политика трудоиспользования влияла на рабочих? Стоит остановиться на двух наблюдениях: во-первых, много советских граждан переняли эти категории в свою «картину мира» и требовали от немецких оккупантов старых советских дифференциаций, которые были выражением их социального положения в пределах сталинского социального порядка.

Примечательно то, что символическое значение зарплаты было для рабочих, по крайней мере, таким же важным, как и ее реальная покупательная способность. Очень быстро у людей сформировалась способность сносить жалкие жизненные условия тех пор, пока гарантировалась стабильность их положения в общественном устройстве. Такое высокое символическое значение работы нужно было соотносить с идеологизацией последней, что было характерным для обеих диктатур.

Во-вторых, интересно то, что люди даже на закате Советского Союза не ставили под сомнение оправданность и принципы категоризации и иерархии, с которыми прошли через всю жизнь. Это особенно отчетливо проявилось, например, во время последней кампании денежной компенсации бывшим советским остарбайтерам, когда многие получатели критиковали недостаточную, по их мнению, дифференциацию принудительных рабочих 57. Остается общепринятым утверждение, что символическую роль труда, наряду с политическими ценностями рабочих и их дифференциацией в социальной структуре, были включены населением в своей самосознание.

Работа представляла собой центральный критерий в построении социальной идентичности и самосознание советских граждан, а советские заводы выполняли функции организаторов и учредителей этого общества. Высокие трудовые показатели отмечались публично и создавали возможность для социального роста. Немецкие оккупационные органы знали об этой связи и даже думали над возможностью восстановления стахановского движения для увеличения производительности труда, что свидетельствует об определенной прагматичности и гибкости политики нацистов.

Следующая общая черта трудового опыта для обоих диктаторских режимов заключалась для населения Донбасса в различиях между реальными условиями жизни и воображаемым миром пропаганды, который, однако, на повседневность советских граждан значительно не повлияла. Оба режима уделяли большое внимание пропаганде как инструменту манипуляции людьми.

С другой стороны, население было готово не только в 1930-е гг., но и во время немецкой оккупации, перетерпеть временные трудности с обеспечением за вознаграждение в будущем. Немецкая оккупационная пресса часто была связана — прежде всего из-за формальной презентации тем — со сталинской пропагандой тридцатых годов, ведь в редакциях часто работали старые советские журналисты 58.

Корреспонденты из местных выступали как посредники, приспосабливая пропагандистские посылы оккупантов к особенностям местного опыта.

Таким образом, несколько центральных мотивов сталинской пропаганды тридцатых годов нашли свое место в немецкой оккупационной прессе: культ личности Сталина был заменен на культ личности Гитлера; возвращаясь к советскому представление о «светлом будущем», пресса рисовала населению картинки будущего, чтобы облегчить тяжелое настоящее. Пытаясь создать мощную региональное сообщество, пропагандистская пресса предсказывала Донбассу после войны яркое экономическое развитие и вовлечение в европейские экономические связи.

Оба режима обнаружили, что из-за региональной идентичности жителей Донбасса, скорее всего, можно заручиться их лояльностью к власти. В послевоенные годы этот мотив был вновь подхвачен советской пропагандой, в прессе начали сообщать о «возрождении» Донбасса как «индустриальной крепости социализма» и широкомасштабных планах экономического развития региона 59. Немецкий оккупационный режим поддержал также идею представительской роли шахтера в Совестком государстве. В немецкой пропаганде, однако, имелись также новые элементы, к которым, в первую очередь, принадлежали статьи открыто антисемитского толка.

За время немецкого господства шахтеры получили также новый социально-трудовой опыт. Важнейшими в этом являются три пункта: во-первых, произошли определенные сдвиги в производственных отношениях между рабочими и инженерами. Немцы-руководители принесли с собой представление о внутреннем устройстве компании. Во-вторых, трудовой процесс в горной промышленности проходил, согласно воспоминаниям очевидцев, более упорядоченно и дисциплинированно.

Продолжительность рабочего дня строго соблюдалась; по сравнению с довоенным временем, наблюдалось ощутимое падение количества несчастных случаев, что было важным вопросом повестки дня в советское время и свидетельствует (наряду с другими факторами) о строгом соблюдении правил безопасности труда. Последнее относилось к непосредственной компетенции немецких специалистов, которые работали под землей с местными шахтерами.

В-третьих, в период немецкой оккупации впервые в горной промышленности был использован труд узников лагерей, а именно советских военнопленных, что вызвало специфические проблемы. Тем самым было положено начало использованию заключенных в каменноугольной отрасли Донбасса, которое до этого практиковалось Советским Союзом только в восточных горных областях 60. В послевоенный период советское правительство продолжило подобные практики, массово привлекая к восстановлению шахт принудительных рабочих.

В общем, можно подытожить, что немецкий «новый порядок» во многих аспектах последовал старый советский строй и только в отдельных вопросах приводил к ощутимым изменениям. Местное население, таким образом, могло и в дальнейшем практиковать привычные модели поведения. Это позволяло многим легче приспособиться к новой системе господства. Здесь возникает определенный парадокс: отказавшись от старого устройства, многие стремилось оставаться в известных им структурах. Как показали исследования, активное или пассивное сопротивление оккупационному режиму возникало именно тогда, когда он угрожал традиционным моделям поведения и традиционному социальному устройства 61.

Население Донбасса во время господства двух диктатур выработало свои собственные стратегии избегания тоталитарного контроля и обеспечения себе маленького пространства свободы. Отработанные при сталинской диктатуре поведенческие модели снова воплощались в жизнь во время оккупации национал-социалистической Германией. К ним принадлежало, прежде всего, возрождение старых миграционных движений между городом и деревней, которые развивали еще дореволюционные традиции сезонных работ.

Побег из городов, начавшийся во время оккупации, вызвал процесс, противоположный форсированной советской урбанизации 1930-х гг. Население вернулось к проверенным средствам выживания, а именно — черным рынкам, поездкам за дефицитными продуктами, огородничеству. Конкуренция за ресурсы толкала некоторых советских граждан к писанию доносов в оккупационные органы и составлению жалоб с клеймением нарушений. При обоих режимах решающую роль играли неформальные коммуникации, которые вряд ли можно было контролировать. На рабочих местах люди устраивали себе маленькие «островки свободы» с помощью «прогулов», и даже угроза серьезных наказаний не могла помешать населению бежать от принудительных работ.

Массовая гибель военнопленных, проходившая на глазах местного населения, воспринимались им как большая несправедливость, что находит отражение в воспоминаниях и по сей день: «Военнопленные погибали от голода прямо под небом […] Глядя на это, люди понимали, кем были немцы и как они себя вели. Здесь они проявляли свою истинную суть» 62. В попытках местного жителей облегчить участь пленных проявляло себя определенное сопротивление немецкому оккупационному режиму: «Официально помогать пленным не разрешалось, но люди бросали через забор, что имели. Немцы за это строго наказывали. Они отталкивали их, избивали и унижали 63».

Лишь некоторые из опрошенных вспоминали подобную поддержку своих еврейских соседей, что можно частично объяснить тем, что помощь последним каралась смертью. В Украине, несмотря на это, находились смельчаки, которые прятали евреев в своих жилищах. И до сих пор в официальной политике памяти и школьных учебниках Холокост трактуется скорее как маргинальная событие, оставаясь неинтегрированным в украинскую национальную историю 64.

В общем, будни местного населения во времена сталинского и национал-социалистического господства характеризовались сосуществованием принуждения и «свободного пространства», которое допускалось обеими режимами. Обе диктатуры потерпели на Донбассе крах. Одновременно толерантность в отношении ограниченного «свободного пространства» в повседневной жизни, кажется, способствовала, по крайней мере, временной стабилизации этих тоталитарных систем.

В августе 1941 года из жителей Сталино была сформирована 383-я шахтёрская стрелковая дивизия. Дивизия вместе с другими воинскими подразделениями вела оборонительные бои за Донбасс и держала фронт на Миусе. Также дивизия участвовала в сражениях от Сталинграда до Берлина и была награждена орденами Суворова 2 степени и Красного Знамени. Командовал дивизией полковник К.И. Провалов. Сражавшиеся в дивизии дончане Н.А. Александров, Д.И. Большаков, К.Д. Гаркуша, И.П. Жердев, В.К. Коновалов, В.С. Кузьмин, И.М. Ляшенко, В.П. Мишенин, И.И. Мейлус, Г.Ф. Малидовский, П.С. Малышев, Н.В. Попова, И.Ф. Ткаченко, К.С.Токарев получили звание Герой Советского Союза.

В июле 1941 года в Сталино формируется партизанский отряд, который выполняет боевые задачи в Малинских лесах Житомирской области, а затем отходит в Брянские леса.

Заводы Сталино с начала войны стали выпускать корпуса снарядов, авиабомб, мин, противотанковых ежей, железобетонные конструкции для дотов, бронеколпаки для пулемётных гнёзд. В октябре 1941 года начинается эвакуация предприятий. Они вывозятся в Карагандинскую область, на Урал, в город Карпинск Свердловской области. В эвакуации предприятия занимаются производством военной техники.

Оборону города осуществляла 18 армия, включавшая 383-ю стрелковую дивизии, 38-ю кавалерийскую дивизию, 694-й стрелковый полк, 696-й стрелковый полк и другие соединения. В 20-х числах октября 1941 года бои идут на подступах к Сталино, с 22 октября бои идут в самом городе.

26 октября 1941 года город был оккупирован немецкими войсками. Город был включён в военную зону, починённую непосредственно командованию немецкой армии.

На территории Сталино в годы оккупации существовало еврейское гетто, в котором убили 3 тысячи еврейских семей, 3 концентрационных лагеря, в которых было убито 92 тысячи человек.

На территории Дворца культуры металлургов и прилегающих к нему территориях был создан концлагерь для советских военнопленных, в котором содержалось более 25 тысяч человек. Умерших хоронили в парке возле Дворца культуры металлургов. Сейчас на этом месте стоит монумент «Жертвам фашизма».

Действовали карательные органы 2 армий, 4 комендатуры, 2 карательных отряда, несколько особых команд и групп жандармерии, находящихся под руководством гестапо. Была введена система коллективной ответственности. За убийство немецкого военнослужащего расстреливали 100, а за полицейского 10 местных жителей.

Шурф шахты 4-4 бис «Калиновка» стал местом казни и братской могилой. Из 360 метров глубины ствола шахты 305 метров были завалены трупами десятков тысяч человек. В шурф шахты добавлялась каустическая сода для уплотнения и утрамбовки тел. При отступлении немцы завалили ствол шахты. На месте трагедии сейчас находится мемориальный комплекс.

На всех предприятиях, которые не были эвакуированы, развернулась серьёзная подпольная деятельность. Подпольные организации были сформированы ещё в октябре 1941 года, но с окуппацией города система подполья была разрушена и её пришлось создавать заново. Подпольщики собирали сведения о движении, составе, вооружении вражеских частей, о планах оккупантов, размещении их штабов и складов. Проводили диверсионные работы. Оккупанты так и не смогли восстановить ни одной домны, ни одного завода, ни одной крупной шахты. Немцам приходилось завозить уголь в Донбасс из Верхней Силезии. Кроме подпольщиков, на территории Сталино действовали 27 партизанских отрядов и групп.

В 1942 году из разрозненных подпольных групп был создан единый партизанский отряд под командованием А.В. Шведова.

Бои за освобождение Сталино начались 7 сентября 1943 года. При взятии города наиболее отличились 50-я гвардейская стрелковая дивизия, 301-я и 302-я стрелковые дивизии. Город был освобождён 8 сентября 1943 года. Оккупация Сталино длилась около 700 дней. На начало Великой отечественной войны население города составляло около 507 тысяч человек, а после оккупации - 175 тысяч. 8 сентября отмечается как День освобождения Донбасса.