Токийский новый репертуарный театр леонид анисимов. Достоевский из страны восходящего солнца. — Каковы ваши ближайшие творческие планы

Когда информационные технологии стали творить новую культуру, национальное достояние приобрело особую ценность. Теперь среднестатистический россиянин имеет представление о самураях и икебане, так же как и простой японец наслышан об «Идиоте» или «Вишневом саде». Зачем это им нужно, рассказывает Леонид Анисимов, заслуженный деятель искусств России и глава Международной академии театра Станиславского. Режиссер из Владивостока в течение семи лет живет в Токио и учит японцев «переживать» по-русски.

Театралы Владивостока хорошо помнят ваши душераздирающие постановки в Камерном театре драмы. «Три сестры» - яркий пример исследований внутренних конфликтов в спертой атмосфере провинции. Переезд в Японию изменил ваши взгляды?
- Здесь я занимаюсь тем же - системой Станиславского. И Япония - это прекрасный этап моей жизни. Первый начался в Екатеринбурге, когда мне было 25 лет. Я сотрудничал с МХАТом, потом учился в Москве. Затем был Дальний Восток, куда меня пригласили возглавить Камерный театр драмы. За семь лет мы создали ряд спектаклей, которые с успехом были показаны в Японии, Франции, США. Достойная память об этом времени - День Камерного театра драмы Владивостока, который каждый год отмечают в Сиэтле. В то же время началось сотрудничество с японскими театрами. И была организована Международная академия театра Станиславского, куда вошли театральные деятели России, Японии и США.
- Как случилось, что вы стали режиссером сразу трех токийских театров?
- Началось с того, что в 1999 году меня пригласили в Токио. Для того, чтобы я провел мастер-класс по системе Станиславского в столичном театре «Кай». Пришло 60 актеров из разных театров. Интерес был огромный. После этого группа актеров предложила мне организовать в Токио театр, который бы ставил спектакли в традиции русской театральной школы. Мы основали два коллектива: PAT (Perezhivanie Art Theatre) и театр «Солнце» (Solntce). К тому моменту в Токио в течение 25 лет по системе Станиславского работал театр «Ке». Его руководитель Есизава-сан был во Владивостоке со своей постановкой Чехова. Перед смертью японский режиссер попросил меня продолжить работу и с его труппой. Так получилось, что я стал проводить мастер-классы в трех театрах. И это было основной моей работой в течение нескольких лет. Два года назад коллективы театров были объединены в один большой - Токийский новый репертуарный театр. Планов много, и все они замечательные.
- Что вам удалось достичь за это время?
- Мы поставили четыре пьесы Чехова («Чайка», «Дядя Ваня», «Три сестры», «Вишневый сад»), «На Дне» Горького и «Стеклянный зверинец» Теннеси Уильямса. А также одну классическую японскую пьесу «Самоубийство влюбленных».
В ней я развил принцип текстуально-визуального театра, который использовал еще во Владивостоке в постановке «Маленького принца». Текст, звучащий, как голос за кадром, необходим современному театру, поскольку внешняя зрелищность театра нередко мешает зрителю проникнуть в суть пьесы. С помощью Сергея Аксенова, художника, с которым я работал в Камерном театре драмы, нам удалось найти новый принцип сценографии большой сцены. Сейчас готовим «Гамлета», пьесу с огромным запасом мысленной энергии, очень умную и высокодуховную. Кроме того, мы проводим свои фестивали, а нас приглашают в Америку и Европу на гастроли. Но главное, что мы сделали - создали первый в Японии европейский репертуарный театр.
- В чем его новизна?
Для Японии это удивительное событие. Поскольку там театры не финансирует государство, как в России, они целиком зависят от публики и вынуждены менять репертуар ежегодно. Средняя жизнь спектакля - месяц. Мы убедили публику в том, что театр по системе Станиславского живет много лет. Иначе работу я и не представляю: разве может повар готовить два раза в год? Также и актер должен совершенствоваться в своей роли изо дня в день. Наши спектакли постоянно ритмически исполняются. А актеры достигают высокого уровня таланта, который обретает магическое воздействие на зрителя. После пяти лет обучения и двух лет показа спектаклей вокруг театра образовалась хорошая аура. У нас - своя публика, нас поддерживают известные в Японии театралы, писатели и искусствоведы.
- Чем объясним этот интерес?
- В таких современных мегаполисах, как Токио, люди особо остро ощущают потребность в психологическом искусстве. Техногенному разрастанию цивилизации нужен человеческий баланс. Не случайно в Токио работает около двух тысяч театров.

- Идея репертуарного театра оправдала себя в экономическом отношении?
- Нашему театру пока рано говорить о прибыли. Театральное искусство само по себе дорогостоящее занятие. Развитию нашего театра способствует иная социально-экономическая ситуация. В отличие от российских актеров, японцы делают вклады в фонды театров, где они работают. И наш театр живет за счет усилий актеров.
- Ради большего успеха у публики приходится ли подгонять отечественную классику под вкусы японцев?
- Я убежден, что адаптировать искусство не надо. Даже не понимая каких-то сугубо российских особенностей чеховских пьес, японский зритель воспринимает главное - драму человека. И это находит в нем сильный отклик. Хотя японцы отличаются от нас во всем. У них все другое - вера, язык, психология, строение тела. Я прихожу к выводу, что какими бы разными ни были национальные искусства, истинная человеческая культура остается одна.
- Как вы решаете проблему языкового барьера?
- Для меня это перестало быть проблемой. Скорее, наоборот, за границей отвыкаешь от родного языка. Приехав во Владивосток, начал смотреть телевизор, чтобы напитаться русской речью. Я понимаю японский и, как многие иностранцы, говорю на смеси японского с английским. А в работе мне помогает переводчик. Другое дело - правильно донести смысл русского театрального термина до японцев, людей с другим менталитетом. Например, «стремление» или «переживание». Так заново открывая знакомые слова; я издал книжку - специальный глоссарий по системе Станиславского для японских актеров.
- Япония - страна с собственными театральными традициями. Вероятно, трудно избежать воздействия этого мощного пласта мировой культуры, находясь среди его хранителей и последователей?
- Я хорошо знаком с эстетикой традиционных театров Японии: Но, Кабуки, Кеген-Но. Среди актеров этих театров есть мои друзья и учителя. И если говорить в целом, национальное японское искусство - древнее, мудрое - очень сильно на меня повлияло - не только театр, но и поэзия, живопись. Живя в Японии, в атмосфере вежливости, чистоты и покоя, я сам стал чуть-чуть японцем. Я люблю японскую кухню, простую и богатую морепродуктами, люблю ходить в японские храмы, путешествовать по этой красивой стране. Однажды с актерами мы встречали солнце на Фудзи! И мне нравится жить в Токио. Все это дало мне возможность посмотреть на русское искусство со стороны, как бы свежим глазом и заново постичь многие вещи. Я вышел на широкий простор, и это дало мне дополнительные силы.
- Что японских профессионалов увлекает в русском театре?
- У многих японских актеров огромное желание учиться системе Станиславского. Как и театралы во всем мире, они понимают, что российская школа - это область истинной духовности, область высокой человеческой мысли и прекрасного воображения. Ради этого многие японцы едут учиться в Англию в Королевский шекспировский театр, где преподает знаменитый Питер Брук. К сожалению, не в Россию.
- Почему?
- Потому что классическая школа театра в России не сохраняется. Случился слишком сильный излом в сознании, когда все стали мерить долларом. Педагоги уходят. Многие актеры умерли. Остались единицы, которых нужно спасти. Восстанавливать традиции будет тяжело. Театр это как наука - такой же фундамент культуры нашего общества, который нужно сохранять, как национальное достояние. Американцы еще недавно говорили: «Мы хотели учиться у вас». А что в России теперь? Я видел очень мало. Но то, что мне удалось посмотреть, в том числе и по каналу «Культура», обнаруживало один изъян - отсутствие искусства переживания. Две крайности - либо слишком банально, либо слишком интеллектуально. Мало сердца! К сожалению, театр в России остается режиссерским. А он вреден для развития. Искусство актера - вот основа театра. Его делают такие, как Лебедев, Смоктуновский, Евстигнеев, Шукшин.

- Что вы имеете против современных театральных форм, которые выглядят как реакция на противоречия мира, в котором даже войны и катастрофы превращаются в шоу, а политики или спортсмены в актеров?
- Мы живем во времена информационного хаоса, который заглушает гениальные мысли. Телевидение вызывает у людей массовое недомогание. У миллиардов землян сегодня любимое развлечение - следить за тем, за сколько миллионов купят человека. Новое искусство, которое использует образы СМИ, - это производное цивилизации. По-моему, истинная культура и цивилизация находятся на противоположных точках рычага. Постмодернизм мало чем помогает человеку выжить в современном мире. Я убежден, что противостоять информационному хаосу и стабилизировать конфликтные ситуации современного мира может только классическое искусство. Интерес к классике намечается во всех странах. Она поможет вернуть человечеству те времена, когда отдавалось предпочтение не шоу, а игре мысли - времена Платона и Аристотеля или Шекспира. Андрей Тарковский говорил: «Искусство может быть только классическим». Потому что классическое искусство - это жизнь человеческого духа. Оно научно и религиозно. Это те категории, которых простыми решениями достичь нельзя. Неслучайно классика на аукционах стоит миллионы, а копия - несколько долларов. Потому что копия не духовна, а интеллектуальна.
- Токио - это один из символов современной цивилизации. Вас не подавляет его мощь?
- Напротив, вдохновляет. Это город с сильными ритмами. В Токио я чувствую вибрацию всех стран. Благодаря друзьям и ученикам из России, Японии, США, Франции, Италии, Латинской Америки мне удается жить как бы сразу во всем мире. И я думаю, что я работаю для человечества. Наступило третье тысячелетие и оно меня завораживает, я говорю уже не «2006-й год», а просто «шестой». Вне России я осознаю, что все люди в мире - это одно человечество. Мы все как дети.
- Вас не преследуют амбиции покорить громкие фестивали и престижные сцены?
- Со временем становишься более спокойным в этих вопросах. Может быть, с возрастом остается меньше эгоизма. Категория успеха для меня измеряется не количеством, а качеством. У нас есть свои зрители. Этого пока достаточно. Я не хочу привлечь всех любой ценой. А что до фестивалей, то мы их организуем сами, ставя во главу угла не тщеславие, а работу над совершенствованием театра. В ноябре в Токио пройдет театральный симпозиум «Путь к вдохновению», главный вопрос которого - каким образом прийти к контакту со сверхсознанием.
- Вы знаете - каким?
- Вся моя работа - это поиски ответов на подобные вопросы. Я делю сознание людей на четыре категории: мифическое, религиозное, научное, космическое. Интеллект - это не более десятой части человеческого сознания, остальное - неизведанные глубины подсознания. Судить об этом трудно, ведь мы не знаем даже простых вещей. К примеру, известно, что человек на 80 % состоит из воды, а вот то, что вода - это сверхкомпьютер, каким-то образом влияющий на всю нашу планету, - это мы стали открывать только в последнее время. Где-то в этом поле физика смыкается с этикой. Если взять главную проблему современности - сохранность планеты, то она упирается в проблему развития гармоничного человека. Как ее решить, я не знаю. Но я убежден, что театр, как никакой другой вид искусства, развивает сознание и воспитывает личность.
- Чем для вас остался Владивосток?
- Владивосток - это город, который исцеляет. Из Токио он видится очень милым и провинциальным городком. Но провинциальность его - это не изъян, а достоинство. Город развивается, не выпадая из ритма мирового развития, но при этом сохраняет свою экологичность, особый культурно-исторический облик, человеческую теплоту. Каждый раз приезжаю во Владивосток с большим удовольствием. Здесь я восполняю свои силы. И в недалеком будущем мы с коллегами из России, Японии и США планируем провести во Владивостоке ряд международных театральных фестивалей.

Во владимирском академическом областном театре драмы состоялась премьера спектакля "Идиот". В исполнении артистов Токийского нового репертуарного театра.

Гаснет свет. Что будет дальше, никто не знает. Как будет выглядеть князь Мышкин, будут ли актёры говорить на русском, появятся ли на сцене самураи? Первый акт. Самураев и переводчика нет. Актёры говорят на японском, по бокам сцены - экраны с субтитрами. Режиссёр чётко даёт понять: театральное искусство - классика, никаких дополнительных спецэффектов не требуется. По словам руководителя труппы, японцы буквально "вживаются" в материал. Две культуры близки духовно.

ЛЕОНИД АНИСИМОВ, ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ ТОКИЙСКОГО НОВОГО РЕПЕРТУАРНОГО ТЕАТРА: "Они очень хорошо читают мысли. Это очень тонкий уровень сознания, когда они могут ощущать, видеть, что думает человек. Это очень важно для системы Станиславского, для её духовного содержания. Поэтому мне работать с ними очень интересно".

Два главных героя узнаваемы сразу - князь Мышкин и Настасья Филипповна. Детальная проработка образов. А ещё - японская скрупулёзность. Мышкин - надрыв, самый тонкий голос на сцене. Настасья - нарядная и, на первый взгляд, надменная японская дама.

ИЛЬЯ МАХОВИКОВ, ЗРИТЕЛЬ: "Интересное впечатление очень. Давно увлекаюсь Японией, мне нравится язык. Впервые на таком выступлении. Необычно, понравилось, что на японском, а не на русском - колорит своеобразный создаёт".

Токийский новый репертуарный театр был основан 16 лет назад, по инициативе Леонида Анисимова. 3 разных коллектива объединились, чтобы работать по системе Станиславского, нарушая традиции некогда закрытой страны. Главное - создан постоянный репертуар. В остальных театрах Японии постановки редко живут дольше одного сезона. В стране Восходящего солнца государство не поддерживает театр, - говорит исполнитель роли Гани Хиротсика. Но актёров это не останавливает.

ХИРОТСИКА, АКТЁР: "Чтобы стать художником, не просто актёром, а художником, чтобы постоянно находиться в творческом процессе, - для этого мы приняли предложение нашего художественного руководителя. Что надо заниматься именно по русской системе".

О приверженности русской актёрской школе говорят все артисты театра. Отсюда - и львиная доля репертуара. В качестве зрителей на спектакль пришли актёры из "Дяди Вани" и "Чайки".

КИМИКО, АКТРИСА: "Я выступила в этих произведениях Чехова, чтобы лучше понять систему Станиславского. Потому что для меня главное - это жить на сцене".

Ещё один колоритный персонаж - Варя. Актриса Наоко признаётся - русские произведения - это прежде всего развитие личности, духовный рост. Достоевский открывает новые грани.

НАОКО, АКТРИСА: "Может быть, это такая наша японская ментальность - сдерживаться, скрывать чувства. А Варя - она открытая, говорит то, что думает. Поэтому она меня обогатила".

Освещение - неизменная составляющая японского кино и театра. В этой постановке цвета призрачные, сюрреалистичные. Глубокий синий, красный, изумрудный. Ближе к развязке эта игра света оказалась незаменима.

Ключевой момент - дверь проламывают топором. И ещё некоторое время, из трещины пробивается луч света. Несмотря на всеобщий хаос, остаётся надежда. Князь Мышкин - лишь предвестник героев нашего нового времени.

Владимир Косыгин, Александр Мяснов

Вы хоть раз видели спектакль, поставленный немецкий театром? А японским? Что, даже американскую постановку ни разу не смотрели? Тогда срочно откладывайте все дела и бегите за билетами. Ведь осталось всего 10 дней до конца театрального форума “У Золотых ворот”, в котором принимают участие театры из 9 стран мира: России, Молдавии, Монголии, США, Японии, Швеции, Израиля, Германии и Украины. Такое событие просто стыдно пропустить!

Афиша Всероссийского Театрального Форума
Фестиваля фестивалей «У Золотых Ворот».