«Незнакомый Тургенев (позднее творчество писателя). Стихотворение в прозе «Нищий»

Темы стихотворений в прозе Тургенева совершенно различные. Они отражают социальные проблемы, касаются нравственных категорий и затрагивают общечеловеческие ценности. Периодически эти тексты полезно перечитывать, отмечать в них для себя что-то важное и значимое. Вот почему они до сих пор актуальны и в наше время. Анализ стихотворений в прозе Тургенева позволяет глубже понять проблематику его произведений, проникнуться трогательными текстами, которые учат добру, справедливости и ответственности.

Когда с ними знакомишься, появляется ощущение светлой грусти. Одним из самых интересных и запоминающихся являются коротенькие заметки Тургенева. Жанр стихотворения в прозе появился именно с момента создания этих удивительных мини-рассказов. Иван Сергеевич стал его основателем. Рассмотрим подробнее отдельные тексты.

«Два богача»

Здесь автор сравнивает между собой примеры щедрости души. Один человек, состоятельный во всех отношениях, жертвует огромные суммы денег на то, чтобы помогать больным и обездоленным. Другой - бедный крестьянин - отказывает себе в самом необходимом. Главной его целью становится забота о сироте племяннице. Он не жалеет денег на чужого ребенка и даже не помышляет о том, скольким ему приходится жертвовать. Тургенев подчеркивает мысль о том, что истинное благо всегда исходит из сострадания, умения отказаться от чего-то важного во имя благополучия другого.

«Воробей»

В этом произведении представлено рассуждение о благородном порыве птицы, которому автор стал свидетелем. Он восхищается искренней самоотверженностью взрослого воробья, который бросился на защиту птенца. Здесь невольно проходит сравнение с человеческими судьбами и нуждами. «Воробей» Тургенева направлен на раскрытие нравственных ценностей: умения жертвовать собой, принимать на себя ответственность за происходящее.

Ведь у каждой угрожающей ситуации имеется свое решение. Нужно только хорошенько поискать его внутри себя, обнаружить свои внутренние ресурсы. Во многих случаях «Воробей» Тургенева запоминается больше других текстов. Его включают в школьную программу, цитируют, им восхищаются даже те, кто не имеет никакого отношения к литературе.

«Щи»

Очень трогательный рассказ, который производит впечатление. Автор показывает чувства простой крестьянки - вдовы, у которой умер единственный сын. Пожилая женщина едва держится от горя, однако сталкивается с непониманием барыни: той кажется, что она недостаточно сильно переживает. «Грубые чувства» крестьянки на самом деле скрывают под собой необходимость ежедневно заботиться о хлебе насущном. В то время как барыне легко доставались любые блага. Оттого, она и могла себе позволить горевать долго, отказываясь не только от пищи, но и любых других удовольствий. «Щи» - это показательный рассказ о том, что ценности у всех разные, и то, что представляет трудность для одного, другому достается легко.

«Русский язык»

Замечательный текст, который хочется периодически читать и перечитывать. Автор восхваляет родную речь, считая ее эталоном красоты и изящества. Стихотворение в прозе Тургенева «Русский язык» заставляет о многом задуматься: о выборе своего индивидуального пути, о том, где всегда можно найти опору и поддержку. Автор ощущает созвучие своей души с родной речью, искренне восторгается ею. Стихотворение в прозе Тургенева «Русский язык» наполнено небывалой нежностью, проникнуто сокровенными чувствами. Этот текст пробуждает в сердце добрые воспоминания.

«Враг и друг»

Тема этого произведения достаточно неоднозначная, не позволяющая сразу понять, в чем заключен его непреходящий смысл. И друг может случайно погубить, и враг в какой-то момент сказать правду. Автор подчеркивает многоплановость самой проблемы.

«Голуби»

Потрясающее жизнеутверждающее произведение, которое помогает почувствовать, насколько велико многообразие жизни. Оно наполнено невообразимой любовью ко всему сущему, чем и отличается от других стихотворений в прозе Тургенева. «Голуби» - это настоящий гимн жизни. Произведение помогает понять, насколько мы порой заблуждаемся относительно каких-то проявлений действительности. По мнению автора, самым главным в жизни является любовь и сострадание.

Наблюдая за поведением птиц, писатель восторгается их самоотверженными проявлениями, желанием помогать и быть нужными друг другу. Вероятно, он сравнивает эту картину с людскими взаимоотношениями, которые не всегда бывают столь гармоничными и прекрасными.

«Что я буду думать»

Произведение, овеянное мрачным настроем перед неотвратимой близостью смерти. Писатель предчувствует, что скоро настанет конец его жизненного пути и потому очень страдает.

Его страшит неизвестность, а также перспектива того, что жизнь прожита не самым лучшим образом. Кажется, что впереди не ожидает ничего хорошего, и сердце медленно заполняет тоска. «Что я буду думать» представляет собой один большой вопрос, на который невозможно ответить, не погружаясь в детали, не рассматривая конкретные обстоятельства. Анализ стихотворений в прозе Тургенева подчеркивает, насколько сам человек, находясь в преклонном возрасте, может задаваться серьезными вопросами, тем самым лишая себя душевного спокойствия и уверенности.

Подводя итоги, можно не просто многое упустить, а еще и оценить необъективно.

«Песочные часы»

Произведение, которое несет в себе скорбь по бесполезно прожитой жизни. Автор в каждом предложении утверждает, что всякое мгновение бесценно, но мы тратим время на сущую ерунду! По сути, люди проживают его так, как будто у них нет других возможностей и альтернатив. Скоротечность каждого индивидуального пути усложняет понимание смысла своего предназначения.

«Писатель и критик»

Здесь речь идет о том, что значит настоящий талант в жизни и чем он измеряется. Писатель видит смысл жизни в подлинной самоотдаче и величайшем стремлении донести до читателей какую-то светлую идею, обладающую непреходящей ценностью. Критик обнаруживает в таком существовании нечто недостойное, однако сам умеет только рассуждать и оценивать. Автор показывает, что настоящий писатель и критик живут в каждом из нас. Один одержим мечтой о творчестве, другой его постоянно ругает, возвращая к суровой неприглядной действительности. Их спор может продолжаться до тех пор, пока кто-то один не уступит другому и не сдаст собственные позиции.

«Собака»

В данном произведении автор пытается осмыслить непреходящую ценность жизни. Взгляд животного как будто отражает его собственные страхи, которые сделались невыносимыми и чересчур навязчивыми. Стихотворение в прозе Тургенева «Собака» показывает связь жизни питомца с мыслями и чувствами его хозяина.

Если у человека не очень позитивное расположение духа, то и животное начинает вести себя подобным образом: беспокоится, жалобно заглядывает в глаза. Во всем этом прослеживается взаимосвязь близких душ. Стихотворение в прозе Тургенева «Собака» направлено на раскрытие чувств, которые человек спрятал от самого себя, опасаясь новых разочарований.

«Завтра! Завтра!»

Произведение, которое заставляет задуматься о смысле жизни. Люди склонны приближать завтрашний день, строить планы, однако упускают настоящее мгновение. Даже тот, кто состоялся в жизни, сумел сполна выразить свой талант, несомненно, перед смертью жалеет о нереализованных возможностях.

Таким образом, анализ стихотворений в прозе Тургенева показывает, что автор много размышлял о сути и ценности своего бытия. Собственная жизнь представлялась ему заведомо проигранной партией. Индивидуальные переживания писателя нашли воплощение в изысканных и лаконичных историях, которые легко читаются. Анализ стихотворений в прозе Тургенева показывает, насколько тяжелыми были последние годы жизни Ивана Сергеевича. Он постоянно обращается к своим воспоминаниям и не находит в них утешения. Во многих отдельных произведениях прослеживается мысль о бессмысленности дальнейшей жизни, надрывной нотой звучит тема разочарования. Сами стихотворения в прозе достаточно емкие, наполнены мудростью, хотя и не отличаются оптимизмом.

Тургенев – один из крупнейших писателей XIX в. не только России, но и Европы. Он создал целую серию романов и как писатель этого жанра сумел сделать свои произведения привлекательными не только для читателей его родины: целостность сюжета (хотя строгая композиция, завязка, развязка могут отсутствовать), четкая очерченность проблемы при относительно незначительном числе персонажей, ясная и, главное, раскрытая тема, невысказанность собственного мнения и психологизм – все это очень интригует.

Психологизм – думается, одна из наиболее интересных особенностей романов Тургенева. Рассмотрим ее проявление на примере одного из них – \"Отцы и дети\". Здесь, как на картине, отображены настроения русского общества предреформенного периода (для большей конкретности Тургенев точно указал даже год – 1859). Все более явной становилась необходимость принятия однозначного решения по вопросу крепостного права. Далеко не все считали нужным его отмену, многие просто боялись (потери ли состояния, возможной ли необузданности освободившихся мужиков – неизвестно). И в то же время появляется группа людей, преимущественно молодых, направивших свои действия на изменение всего, на полное разрушение старого и возможное в будущем создание нового. Естественно, что обе эти стороны испытывали неприязнь друг к другу, которая перерастала порой в открытую вражду. Читатель, даже не знакомый с тем временем, но умеющий анализировать, благодаря таланту Тургенева, вполне мог догадаться о данной ситуации по ходу романа.

Тургенев выступает в романе беспристрастным и безошибочным наблюдателем. Основной упор он делает на личность человека – участника событий. Для изображения реальной жизни необходимо \"понимать те законы, по которым она движется и которые не всегда выступают наружу…\". Таково было мнение писателя. Потому, вероятно, в романе практически отсутствуют биографии персонажей (за исключением Павла Петровича и Николая Петровича). Если с дворянством Тургенев был непосредственно знаком, сам будучи дворянином (по этой причине мы и знаем о жизни братьев Кирсановых: они являются главными представителями этого класса, и, следовательно, требуется их детальная характеристика), то нигилистов он мог только видеть, и поэтому ему оставалось лишь догадываться, почему и откуда они появились. Как следствие, в романе не приведена история жизни Базарова. Можно предположить, что в период своего студенчества он не был хорошо обеспечен (т.к. и поныне родители его небогаты: у них всего около двадцати душ крестьян) и приучился к самостоятельности.

Говорят, что Тургенев открыл тип нигилиста. Вероятно, это так, но этому открытию предшествовал сложный анализ подходящих типажей из жизни. Видя людей, он пытался понять их, потом трансформировал свое понимание и в итоге заставлял читателей тоже быть психологами. В этом заключается его так называемый \"скрытый\" психологизм. Он почти никогда не изображал непосредственно мысли и чувства персонажей, но указывал их реакцию на те или иные события, ее внешнее проявление. Тургенев отошел от традиции Гоголя, и в его романе нет множества деталей, но присутствуют упоминания \"вскользь\" о непроизвольных движениях, репликах персонажей.

Все тургеневские герои – цельные, сформировавшиеся личности (даже Аркадий, ведь он сбрасывает маску нигилизма, \"как сюртук взрослого человека, надетый на десятилетнего ребенка\", по выражению Д.И. Писарева), с собственным мировоззрением, \"принсипами\". Соответственно, ничто не может изменить их изнутри (а способность сохранить себя – важный критерий для писателя), т.е. нужно какое-то внешнее влияние. Таковое Тургенев нашел и подверг своих героев испытанию любовью. С каждым из них происходит пусть небольшая, но метаморфоза. Таким образом, Тургенев отвел женщине новую роль – быть показателем состоятельности любимого (любящего) мужчины как личности. Каждый из героев встречает человека своего уровня, равного себе по темпераменту, характеру и другим положениям. Павел Петрович однозначно проиграл \"сражение\". Описывая его действия после смерти княгини Р., Тургенев выносит беспощадный и безоговорочный приговор: деревня, что всегда означало одиночество и обособленность от жизни. Даже его внезапное увлечение Фенечкой стоит оценивать как единичный и последний отблеск жизни прежнего Павла Петровича – \"светского льва\", как бессознательное стремление к тихому простому счастью, существованию без острой восприимчивости к изменениям в обществе, чего добился его брат.

Аркадий же, несомненно, только выиграл от того, что отдалился от нигилизма и вернулся к привычной для его предков и близкой ему по натуре размеренной жизни.

Вновь обращаясь к ситуациям проявления психологизма (уже были указаны анализ условий формирования характеров и развитие психолога в читателе), стоит отметить как немаловажный способ создания психологических портретов персонажей. Для этого Тургенев использует описание их внешнего облика, умело сопоставляя черты лица и характера. Этот прием писатель использует только для основных идеологических соперников, на его взгляд, самых важных.

Например, первое появление Базарова на страницах романа сопровождается его детальным \"рассматриванием\": одет он в \"длинный балахон с кистями\" (ясно, что этот человек не гонится за модой и ценит прежде всего практичность); лицо худое, длинное, но в то же время своеобразная форма головы выдает недюжинный ум; его красная рука свидетельствует о том, что привык работать, и при этом Базаров не сразу подает ее Павлу Петровичу для приветствия – знак пренебрежения, самоуверенности.

Совсем по-иному, но тоже через портрет изображен характер Павла Петровича Кирсанова. Тургенев отмечает, что, несмотря на свои сорок с лишним лет, тот сохранил красоту и правильность черт лица (типичный аристократический портрет), моложавость, стройность и \"породистость\". Немало внимания уделяет автор и костюму Павла Петровича, изящному и даже модному, указывает и на его \"красивую руку с длинными розовыми ногтями\", которая впоследствии стала предметом насмешки Базарова.

Чрезвычайно интересна и такая авторская оценка героев, как их отношение к природе. Для автора – известного ее ценителя – она занимала не последнее место. Таким образом, отношение персонажа к природе определяет симпатию или антипатию автора, ставит его на определенную \"ступень\" Так, Базаров не воспринимает ее духовной, эстетической красоты, видя в ней лишь \"мастерскую\"; уважение (но на самом деле равнодушие) к ней Павла Петровича – это дань аристократизму; Николай Петрович искренне восхищается природой (да и всем прекрасным, оно для него неразделимо: и поэзия, и музыка, и живопись, и природа), она навевает ему воспоминания, размышления; Аркадий, хотя и не показывает виду, близок, скорее, к отцу (это, вероятно, и хотел сказать Тургенев, сделав место действия объяснения Аркадия с Катей сад: романтическая обстановка, простой, замечательный русский пейзаж)…

Мастерство Тургенева любым способом \"заглянуть в душу\" человека, узнать истоки его мировоззрения обеспечивает существование всех указанных вначале привлекательных черт его романов. социальный конфликт, полагал Тургенев, нужно рассматривать изнутри (а он начинается с рождения нового типа человека), а понять человека в полной мере в состоянии лишь хороший психолог. следовательно, как писал сам Тургенев, писатель \"должен быть психологом\" и, помимо того, учить этому читателя.

Книги для чтения

Экранизация классики

Биография писателя

Тургенев Иван Сергеевич (1818-1883) - прозаик, поэт, драматург. Иван Сергеевич Тургенев родился в Орле в 1818 году. Вскоре семья Тургеневых переехала в Спасское-Лутовиново, которое и стало поэтической колыбелью будущего знаменитого писателя. В Спасском Тургенев научился глубоко любить и чувствовать природу. Ему не исполнилось еще и пятнадцати лет, когда он поступил в Московский университет на словесное отделение. В Московском университете Тургенев проучился недолго: родители перевели его на философское отделение Петербургского университета. Окончив обучение, он уехал в Германию для завершения образования, а в 1842 году вернулся из-за границы. Сдав экзамен по философии, он хотел стать профессором, однако в это время в России закрыли все кафедры философии. В 1843 году начинается литературная деятельность Тургенева. Вышла его поэма «Параша», которую он показал критику В.Г.Белинскому, и с этого началась дружба между ними. В 1847 году в «Современнике» был напечатан очерк Тургенева «Хорь и Калиныч», который сразу обратил на себя внимание читателя. В 1852 году отдельной книгой были изданы «Записки охотника», которые могут быть названы художественной летописью русской народной жизни, потому что в них отражены думы народные, и горе крестьянское, и различные формы протеста против эксплуататоров-помещиков. Наибольшей глубины обобщения Тургенев достигает в обрисовке «гуманного помещика» Аркадия Павловича Пеночкина («Бурмистр»). Это либерал, претендующий на образованность и культуру, подражающий всему западноевропейскому, но за этой показной культурой скрывается «мерзавец с тонкими манерами», как удачно о нем сказал В.Г.Белинский. В «Записках охотника», а позже в повестях, романах, рассказах Тургенев с глубокой симпатией изображает простых крестьян. Он показывает, что в условиях крепостного гнета и нищеты крестьяне умеют сохранить человеческое достоинство, веру в лучшую жизнь. Во многих своих произведениях Тургенев показывает бесчеловечность помещиков-крепостников, рабское положение крестьян. Одним из таких произведений является рассказ «Муму», написанный в 1852 году. Диапазон творчества Тургенева необычайно широк. Он пишет повести, пьесы, романы, в которых освещает жизнь различных слоев русского общества. В романе «Рудин», написанном в 1855 году, его герои относятся к той плеяде интеллигенции, которая увлекалась философией и мечтала о светлом будущем России, но практически для этого будущего ничего сделать не могла. В 1859 году был напечатан роман «Дворянское гнездо», который имел громадный и всеобщий успех. На смену Рудиным и Лаврецким в 50-60-х годах пришли люди дела. Тургенев запечатлел их в образах Инсарова и Базарова (романы «Накануне» (1860), «Отцы и дети» (1862), показав их умственное и моральное превосходство над представителями дворянской интеллигенции. Евгений Базаров - типичный демократ-разночинец, естественник-материалист, борец за просвещение народа, за освобождение науки от заплесневелых традиций. В 70-х годах, когда на общественную арену вышло народничество, Тургенев опубликовал роман «Новь», герои которого представляют собой различные типы народничества. Тургенев создал целую галерею образов обаятельных русских женщин - от крестьянок Акулины и Лукерьи («Свиданье», «Живые мощи») до революционно настроенной девушки из «Порога». Обаяние тургеневских героинь, несмотря на разницу их психологических типов, заключается в том, что их характеры раскрываются в моменты проявления самых благородных чувств, что их любовь изображается как возвышенная, чистая, идеальная. Тургенев - непревзойденный мастер пейзажа. Картины природы в его произведениях отличаются конкретностью, реальностью, зримостью. Автор описывает природу не как бесстрастный наблюдатель; он четко и ясно выражает свое отношение к ней. В конце 70-х - начале 80-х годов Тургенев написал цикл «Стихотворения в прозе». Это лирические миниатюры, написанные в виде либо философских и психологических размышлений, либо элегических воспоминаний. Общественное содержание произведений Тургенева, глубина изображения в них человеческих характеров, великолепное описание природы - все это волнует и современного читателя.

Анализ творчества и идейно-художественное своеобразие произведений

Иван Сергеевич ТУРГЕНЕВ (1818–1883)

Творчество И.С.Тургенева - яркое явление не только в истории отечественной литературы, но и в истории общественной мысли. Произведения писателя всегда вызывали бурную реакцию в обществе. Роман «Отцы и дети» «спровоцировал» такую полемику в критике, подобную которой трудно найти в истории русской об щественной мысли. Писатель в каждом новом произведении откликался на социальную жизнь своего времени. Пристальный интерес к актуальным проблемам современности - типологическая характеристика тургеневского реализма.
Н.Добролюбов, отмечая эту особенность тургеневского творчества, писал в статье «Когда же придет настоящий день?»: «Живое отношение к современности упрочило за Тургеневым постоянный успех у читающей публики. Мы можем смело сказать, что если Тургенев затронул какой-нибудь вопрос в своей повести, если он изобразил какуюнибудь новую сторону общественных отношений, - это служит ручательством за то, что вопрос этот поднимается или скоро поднимется в сознании образованного общества, что эта новая сторона... скоро выскажется перед глазами всех».
При такой «живой» связи с временем особенности мировоззре ния, политических взглядов писателя сыграли не последнюю роль
проявились в созданных им художественных типах «лишнего человека» (Рудин, Лаврецкий), «нового человека» (Инсаров, Базаров), «тургеневской девушки» (Лиза Калитина, Наталья Ласунская).
Тургенев принадлежал к лагерю дворян-либералов. Писатель занимал последовательную антикрепостническую позицию, ненавидел деспотизм. Близость в 40-е годы к Белинскому и Некрасову, сотрудничество в 50-е годы с журналом «Современник» способствовали его сближению с передовой общественной идеологией. Однако принципиальные расхождения в вопросе о путях изменения жизни (он категорически отрицал революцию и уповал на реформу сверху) привели Тургенева к разрыву с Чернышевским и Добролюбовым, выходу из журнала «Современник». Поводом к расколу в «Современнике» стала статья Добролюбова «Когда же придет настоящий день?» о тургеневском романе «Накануне». Смелые революционные выводы критика испугали Тургенева. В 1879 году он писал о своих политических и идейных пристрастиях: «Я всегда был и до сих пор остался «постепеновцем», либералом старого покроя в английском династическом смысле, человеком, ожидающим реформ только свыше, принципиальным противником революции.
Сегодняшнего читателя в меньшей мере, чем современников писателя, волнует политическая острота его произведений. Тургенев интересен нам прежде всего как художникреалист, внесший свой вклад в развитие русской литературы. Тургенев стремился к верности и полноте отражения действительности. В основе его эстетики лежало требование «реальности жизни», он стремился, по его собственным словам, «насколько хватило сил и уменья, добросовестно и беспристрастно изобразить и воплотить в надлежащие типы и то, что Шекспир называет «самый образ и давление времени», и ту быстро изменявшуюся физиономию русских людей культурного слоя, который преимущественно служил предметом моих наблюдений». Он создал свой стиль, собственную манеру повествования, в которой сжатость, лаконичность изложения не противоречила отражению сложных конфликтов и характеров.
Творчество Тургенева развивалось под воздействием пушкинских открытий в прозе. Поэтику тургеневской прозы отличала ус тановка на объективность, на литературность языка, на сжатый выразительный психологический анализ с использованием при ема умолчания. Большую роль в его произведениях играет бытовой фон, данный в выразительных и лаконичных зарисовках. Тургеневский пейзаж - общепризнанное художественное открытие русского реализма. Лирический тургеневский пейзаж, усадебная поэзия с мотивами увядания «дворянских гнезд» оказали влияние на творчество писателей XX века - И.Бунина, Б.Зайцева.

Способность откликнуться на актуальную для эпохи тему, умение создать психологически достоверный характер, лиризм повествовательной манеры и чистота языка - основные черты реализма Тургенева. Значение Тургенева выходит за рамки национального писателя. Он был своеобразным посредником между русской и западноевропейской культурой. С 1856 года он почти постоянно жил за границей (так сложились обстоятельства его личной жизни), что нисколько не мешало ему, как уже подчеркивалось, быть в гуще событий русской жизни. Он активно пропагандировал русскую литературу на Западе, а в России - европейскую. В 1878 году он был избран вицепрезидентом Международного литературного конгресса в Париже, а в 1879 Оксфордский университет присвоил ему степень доктора обычного права. В конце жизни Тургенев написал стихотворение в прозе «Русский язык», в котором выражается сила его любви к России и вера в духовную мощь народа.
Творческий путь И.С.Тургенева по существу начался с публикации в журнале «Современник» в 1847 году рассказа «Хорь и Калиныч». Хотя до этого времени он писал стихи и поэмы в романтическом духе («Вечер», «Стено», «Параша»), повести и рассказы («Андрей Колосов», «Три портрета»), только эта публикация ознаменовала рождение писателя Тургенева.
За свою долгую жизнь в литературе Тургенев создал значительные произведения в разных жанрах эпического рода. Помимо упомянутых антикрепостнических рассказов, он стал автором повестей «Ася», «Первая любовь» и др., объединенных темой судьбы дворянской интеллигенции, и социальных романов «Рудин», «Дворянское гнездо» и др.
Тургенев оставил след в русской драматургии. Его пьесы «На хлебник», «Месяц в деревне» до сих пор входят в репертуар наших театров. В конце жизни он обратился к новому для себя жанру и создал цикл «Стихотворения в прозе».

Название романа Тургенева никак не связано с противопоставленностью героев в семейно-возрастном плане. В романе художественно осмысляется идейная борьба эпохи: антагонизм позиций либеральных дворян («отцов») и разночинцев-демократов («детей»).
Добролюбов еще в 1859 году, размышляя об общественной ситуации в России, иронически характеризовал поколение сороковых годов как «мудрую партию пожилых людей... с высокими, но несколько отвлеченными стремлениями». «Говоря «пожилые», - замечал критик-демократ, - мы везде разумеем людей, которые прожили свои молодые силы и уже не умеют понимать современное движение и потребности нового времени; такие люди встречаются и между двадцатипятилетними». Там же Добролюбов размышляет и о представителях «нового» поколения. Они отказываются от преклонения перед возвышенными, но абстрактными принципами. «Их последняя цель не совершенная рабская верность отвлеченным высшим идеям, а принесение «возможно большей пользы человечеству», - пишет критик. Полярность идейных установок очевидна, противостояние «отцов» и «детей» назрело в самой жизни. Чуткий к современности Тургенев-художник не мог на него не откликнуться. Столкновение Павла Петровича Кирсанова как типичного представителя поколения 40-х годов с Евгением Базаровым, носителем новых идей, неизбежно. Их основные жизненные и мировоззренческие позиции выявляются в диалогах-спорах.
Диалоги занимают в романе большое место: их композиционное господство подчеркивает идейный, мировоззренческий характер основного конфликта. Тургенев, как уже отмечалось, по своим убеждениям был либералом, что не помешало ему показать в романе несостоятельность героев - дворян-либералов во всех сферах жизни. Писатель определенно и достаточно жестко оценивал поколение «отцов». В письме к Случевскому он отмечал: «Вся моя повесть направлена против дворянства как передового класса. Вглядитесь в лица Николая Петровича, Павла Петровича, Аркадия. Слабость и вялость или ограниченность. Эстетическое чувство заставило меня
96взять именно хороших представителей дворянства, чтобы тем вернее доказать мою тему: если сливки плохи, что же молоко? Они лучшие из дворян - и именно потому и выбраны мною, чтобы доказать их несостоятельность». Отец братьев Кирсановых - боевой генерал 1812 года, человек простой, даже грубый, «всю жизнь тянул свою лямку». Поиному складывается жизнь его сыновей. Николай Петрович, вышедший из университета в 1835 году, начал службу по протекции отца в «министерстве уделов». Однако вскоре после женитьбы ее оставил. Лаконично, но емко автор рассказывает о его семейной жизни: «Супруги жили очень хорошо и тихо, они почти никогда не расставались. Десять лет прошло как сон... И Аркадий рос да рос - тоже хорошо и тихо». Повествование окрашено мягкой авторской иронией. Никаких общественных интересов у Николая Петровича нет. Университетская юность героя проходила в эпоху николаевской реакции, и единственной сферой приложения его сил стала любовь, семья. Павел Петрович, блестящий офицер, оставил карьеру и свет изза романтической любви к загадочной княгине Р. Отсутствие социальной активности, социальных задач, отсутствие навыков ведения хозяйства ведет героев к разорению. Николай Петрович, не зная, где добыть деньги, распродает лес. Будучи человеком мягким по натуре, либеральных убеждений, он пытается реформировать хозяйство, облегчить положение мужиков. Но его «ферма» не дает ожидаемых доходов. Автор замечает по этому поводу: «Их хозяйство скрипело, как немазаное колесо, трещало, как домоделанная мебель из сырого дерева». Выразительно и многозначительно описание убогих деревень, мимо которых проезжают герои в начале романа. Природа под стать им: «Как нищие в лохмотьях стояли придорожные ракиты с ободранною корою и обломанными ветвями...». Возникала печальная картина русской жизни, от которой «сердце сжималось». Все это - следствие неблагополучия общественного устройства, несостоятельности помещичьего класса, в том числе и субъективно весьма симпатичных братьев Кирсановых. Упование на силу аристократии, высоких принципов, столь дорогих Павлу Петровичу, не поможет изменить социальноэкономическое положение России. Болезнь зашла далеко. Нужны сильные средства, революционные преобразования, считает «демократ до конца ногтей» Базаров.
Базаров - центральный персонаж в романе, именно он герой времени. Это человек дела, материалист-естественник, демократ-просветитель. Личность по всем параметрам антагонистически противопоставленная братьям Кирсановым. Он из поколения «детей». Однако в образе Базарова в большей мере сказались противоречия мировоззрения и творчества Тургенева.
Политические взгляды Базарова содержат некоторые черты, при сущие лидерам революционной демократии 60х годов. Он отрицает общественные устои; ненавидит «барчуков проклятых»; стремится «место расчистить» для будущей правильно устроенной жизни. Но всетаки определяющим в его политических взглядах был нигилизм, который Тургенев отождествлял с революционностью. В письме к Случевскому он так и писал: «...и если он называется нигилистом, то надо считать: революционером». Нигилизм был крайним течением в революционнодемократическом движении и неопределяющим его. Но абсолютный нигилизм Базарова по отношению к искусству, любви, природе, душевным переживаниям был авторским преувеличением. Такой степени отрицания не было в мировоззрении шестидесятников.
Базаров привлекает своим стремлением к практической деятель ности, мечтает «обломать много дел», правда, каких именно, мы не знаем. Его идеал - человек дела. В имении Кирсановых он постоянно занимается естественнонаучными опытами, а приехав к родителям, начинает лечить окрестных крестьян. Для Базарова важна сущность жизни, потому он так пренебрежительно относится к ее внешней стороне - своей одежде, внешнему облику, манере поведения.
Культ дела, идея пользы порой превращаются у Базарова в голый утилитаризм. По направленности мировоззрения он ближе к Писареву, чем к Чернышевскому и Добролюбову.
Противоречивы отношения Базарова с простым народом. Несомненно, он ближе к нему, чем надушенный, чопорный Павел Петрович, но мужики не понимают ни его поведения, ни его целей.
Базаров показан Тургеневым в чуждой для себя среде, у него, по сути дела, нет единомышленников. Аркадий - временный попутчик, попавший под влияние сильного друга, его убеждения поверхностны. Кукшина и Ситников - эпигоны, пародия на «нового человека» и его идеалы. Базаров одинок, что делает его фигуру трагической. Но есть в его личности и внутренний диссонанс. Базаров провозглашает цельность, но в егото натуре ее как раз и нет. В основе его мировоззрения лежит не только отрицание признанных авторитетов, но и уверенность в абсолютной свободе собственных чувств и настроений, убеждений. Именно эту свободу он демонстрирует в споре с Павлом Петровичем после вечернего чая, в десятой главе романа. Но вот встреча с Одинцовой и любовь к ней неожиданно показывают ему, что этой-то свободы у него и нет. Он оказывается бессилен совладать с тем чувством, само существование которого он так легко и смело отрицал. Будучи идейным максималистом, Базаров не способен отказаться от своих убеждений, но и победить свое сердце он не в силах. Эта раздвоенность причиняет ему огромные страдания. Собственные чувства, жизнь сердца нанесли страшный удар по его стройной мировоззренческой системе. Перед нами уже не уверенный в себе человек, готовый к разрушению мира, а, как говорил Достоевский, «беспокойный, тоскующий Базаров». Смерть его случайна, но в ней проявилась жизненная закономерность. Мужество Базарова в смерти подтверждает незаурядность его натуры и даже героическое начало в нем. «Умереть так, как умер Базаров, все равно, что сделать подвиг», - писал Писарев.
Тургеневский роман о герое времени, «новом человеке» Базарове написан с безукоризненным мастерством. Прежде всего оно проявилось в создании образов персонажей. Аналитический портрет героя дает его емкую социально-психологическую характеристику. Так, «красивая рука с длинными розовыми ногтями, рука, казавшаяся еще красивее от нежной белизны рукавичка, застегнутого одиноким крупным опалом...» подчеркивает аристократизм Павла Петровича, вместе с другими деталями портрета указывает на романтический характер этого персонажа. «Длинный балахон с кистями» и «обнаженная красная рука», которую Базаров не сразу подает Николаю Петровичу, - эти портретные детали красноречиво говорят о демократизме Базарова и его независимости.
С большим мастерством автор передает своеобразие речи пер

ФОРМУЛА ЖУКА. Тургенев

"Отцы и дети" - едва ли не самая шумная и скандальная книга в русской литературе. Авдотья Панаева, очень не любившая Тургенева, писала: "Я не запомню, чтобы какое-нибудь литературное произведение наделало столько шуму и возбудило столько разговоров, как повесть Тургенева "Отцы и дети". Можно положительно сказать, что "Отцы и дети" были прочитаны даже такими людьми, которые со школьной скамьи не брали книги в руки".
Именно то обстоятельство, что с этих пор книгу берут в руки как раз на школьной скамье, и лишь изредка после, лишило тургеневскую вещь романтического ореола громкой популярности. "Отцы и дети" воспринимаются как произведение социальное, служебное. И на самом деле таковым произведением роман и является. Просто следует, видимо, разделять то, что возникло благодаря замыслу автора, и что - вопреки, в силу самой природы искусства, которое отчаянно сопротивляется попыткам поставить его на службу чему бы то ни было.
Тургенев своей книгой вполне лапидарно описал новое явление. Явление определенное, конкретное, сегодняшнее. Такой настрой задан уже самым началом романа: "- Что, Петр? не видать еще?- спрашивал 20 мая 1859 года, выходя без шапки на низкое крылечко..."
Для автора и для читателя было весьма существенно, что на дворе стоял именно такой год. Раньше Базаров не мог появиться. Достижения 40-х годов XIX века подготовили его приход. На общество произвели сильное впечатление естественнонаучные открытия: закон сохранения энергии, клеточное строение организмов. Выяснилось, что все явления жизни можно свести к простейшим химическим и физическим процессам, выразить доступной и удобной формулой. Книга Фохта, та самая, которую Аркадий Кирсанов дает прочесть своему отцу - "Сила и материя"- учила: мозг выделяет мысль, как печень - желчь. Таким образом, сама высшая деятельность человека - мышление - оборачивалась физиологическим механизмом, который можно проследить и описать. Тайн не оставалось.
Потому Базаров легко и просто трансформирует основное положение новой науки, приспосабливая его для разных случаев жизни. "Ты проштудируй-ка анатомию глаза: откуда тут взяться, как ты говоришь, загадочному взгляду? Это все романтизм, чепуха, гниль, художество",- говорит он Аркадию. И логично заканчивает: "Пойдем лучше смотреть жука".
(Базаров совершенно справедливо противопоставляет два мировоззрения - научное и художественное. Только столкновение их закончится не так, как ему представляется неизбежным. Собственно, об этом книга Тургенева - точнее, в этом ее роль в истории русской литературы.)
В целом идеи Базарова и сводятся к тому, чтоб "смотреть жука" - вместо того, чтобы раздумывать над загадочными взглядами. Жук - ключ ко всем проблемам. В базаровском восприятии мира господствуют биологические категории. В такой системе мышления жук - попроще, человек - посложнее. Общество - тоже организм, только еще более развитый и сложный, чем личность.
Тургенев разглядел новое явление и испугался его. В этих невиданных людях ощущалась неведомая сила. Чтобы осознать ее, он и стал записывать: "Я все эти лица рисовал, как бы я рисовал грибы, листья, деревья; намозолили мне глаза - я и принялся чертить".
Конечно, не следует вполне доверять авторскому кокетству. Но справедливо то, что Тургенев изо всех сил старался соблюдать объективность. И добился этого. Собственно говоря, как раз это и произвело такое сильное впечатление на тогдашнее общество: непонятно было - за кого Тургенев?
Сама повествовательная ткань предельно объективирована. Все время ощущается нехарактерный для русской словесности нулевой градус письма там, где речь идет о социальном явлении. Вообще от чтения "Отцов и детей" остается странное впечатление невыстроенности сюжета, рыхлости композиции. И это тоже результат установки на объективность: будто пишется не роман, а записные книжки, заметки на память.
Разумеется, не стоит переоценивать значение замысла в изящной словесности. Тургенев - художник, и это главное. Персонажи книги - живые. Язык - яркий. Как замечательно говорит Базаров об Одинцовой: "Богатое тело. Хоть сейчас в анатомический театр".
Но тем не менее, схема проступает сквозь словесную ткань. Тургенев написал роман с тенденцией. Не в том дело, что автор открыто встает на чью-то сторону, а в том, что во главу угла поставлена социальная проблема. Это роман на тему. То есть, как сказали бы сейчас - ангажированное искусство.
Однако здесь и случается столкновение научного и художественного мировоззрений, и происходит то самое чудо, которое напрочь отрицал Базаров. Книга никак не исчерпывается схемой противостояния старого и нового в России конца 50-х годов XIX столетия. И не потому, что талант автора нарастил на умозрительный остов качественный художественный материал, имеющий самостоятельную ценность. Разгадка "Отцов и детей" лежит не над схемой, а под ней - в глубокой философской проблеме, выходящей за рамки и века, и страны.
Роман "Отцы и дети"- о столкновении цивилизаторского порыва с порядком культуры. О том, что мир, сведенный к формуле, превращается в хаос.
Цивилизация - вектор, культура - скаляр. Цивилизация складывается из идей и убеждений. Культура суммирует приемы и навыки. Изобретение смывного бачка - знак цивилизации. То, что в каждом доме есть смывной бачок - признак культуры.
Базаров - свободный и размашистый носитель идей. Эта его раскованность подана в романе Тургенева с насмешкой, но и с восхищением. Вот один из примечательных разговоров: "- ...Однако мы довольно философствовали. "Природа навевает молчание сна", сказал Пушкин.- Никогда он ничего подобного не сказал,- промолвил Аркадий.- Ну, не сказал, так мог и должен был сказать в качестве поэта. Кстати, он, должно быть, в военной службе служил.- Пушкин никогда не был военным!- Помилуй, у него на каждой странице: "На бой, на бой! за честь России!""
Понятно, что Базаров несет чушь. Но при этом что-то очень точно угадывает в прочтении и массовом восприятии Пушкина русским обществом.. Такая смелость - есть привилегия свободного ума. Мышление закрепощенное оперирует готовыми догмами. Мышление раскованное превращает гипотезу в гиперболу, гиперболу - в догмат. Это и есть самое привлекательное в Базарове. Но и самое пугающее - тоже.
Такого Базарова и сумел замечательно показать Тургенев. Его герой - не философ, не мыслитель. Когда он говорит пространно, это обычно выкладки из популярных научных трудов. Когда кратко - высказывается резко и иногда остроумно. Но дело не в самих идеях, которые Базаров излагает, а именно в способе мышления, в абсолютной свободе ("Рафаэль гроша медного не стоит").
А противостоит Базарову не его главный оппонент - Павел Петрович Кирсанов - а уклад, порядок, уважение к которому исповедует Кирсанов ("Без принсипов, принятых на веру, шагу ступить, дохнуть нельзя").
Тургенев губит Базарова, сталкивая его с самой идеей уклада. Автор проводит своего героя по книге, последовательно устраивая ему экзамены во всех сферах жизни - дружбе, вражде, любви, семейных узах. И Базаров последовательно проваливается всюду. Череда этих экзаменов и составляет сюжет романа.
Несмотря на различия в обстоятельствах, Базаров терпит поражения по одной и той же причине: он вторгается в порядок, проносясь, как беззаконная комета,- и сгорает.
Крахом кончается его дружба с Аркадием, таким преданным и верным. Привязанность не выдерживает испытаний на прочность, которые проводятся столь варварскими способами, как поношение Пушкина и других авторитетов. Точно формулирует невеста Аркадия Катя: "Он хищный, а мы с вами ручные". Ручные
значит, живущие по правилам, соблюдающие порядок.
Уклад резко враждебен Базарову и в его любви к Одинцовой. В книге это настойчиво подчеркивается - даже простым повторением буквально одних и тех же слов. "- На что вам латинские названия?- спросил Базаров.- Во всем нужен порядок,- отвечала она".
И далее еще более внятно описывается "порядок, который она завела у себя в доме и в жизни. Она строго его придерживалась и заставляла других ему покоряться. Все в течение дня совершалось в известную пору... Базарову не нравилась эта размеренная несколько торжественная правильность ежедневной жизни; "как по рельсам катишься",- уверял он".
Одинцову же пугает размах и неуправляемость Базарова, и худшим обвинением в ее устах звучат слова: "Я начинаю подозревать, что вы склонны к преувеличению". Гипербола - сильнейший и эффективнейший козырь базаровского мышления - рассматривается как нарушение нормы.
Столкновение хаоса с нормой исчерпывает очень важную в романе тему вражды. Павел Петрович Кирсанов - тоже, как и Базаров, не мыслитель. Он не в состоянии противопоставить базаровскому напору сколько-нибудь артикулированные идеи и аргументы. Но Кирсанов остро ощущает опасность самого факта существования Базарова, ориентируясь при этом не на мысли и даже не на слова: "Вы изволите находить смешными мои привычки, мой туалет, мою опрятность..." Кирсанов защищает эти, казалось бы, мелочи, потому что инстинктивно понимает, что сумма мелочей - и есть культура. Та самая культура, в которой закономерно распределены Пушкин, Рафаэль, чистые ногти и вечерняя прогулка. Всему этому Базаров несет угрозу.
Цивилизатор Базаров полагает, что где-то есть надежная формула благосостояния и счастья, которую надо только отыскать и предложить человечеству ("Исправьте общество, и болезней не будет"). Ради отыскания этой формулы кое-какими несущественными мелочами можно и пожертвовать. А поскольку любой цивилизатор всегда имеет дело с уже сущим, сложившимся миропорядком, то идет методом от противного: не создавая что-то заново, а вначале разрушая уже имеющееся.
Кирсанов же убежден, что само благосостояние
и счастье и заключаются в накоплении, суммировании и сохранении. Однозначности формулы противостоит многообразие системы. Новую жизнь нельзя начать с понедельника.
Пафос разрушения и переустройства настолько неприемлем для Тургенева, что он заставляет Базарова в конце концов вчистую проиграть Кирсанову.
Кульминационное событие - тонко написанная сцена поединка. Изображенная в целом как нелепость, дуэль, тем не менее - Кирсанову не внеположна. Она - часть его достояния, его мира, его культуры, правил и "принсипов". Базаров же в поединке выглядит жалко, потому что чужд самой системе, породившей такие явления как дуэль. Он здесь вынужден сражаться на чужой территории. Тургенев даже подсказывает, что против Базарова - нечто куда более важное и сильное, чем Кирсанов с пистолетом: "Павел Петрович представлялся ему большим лесом, с которым он все же должен был драться". Иными словами, у барьера - сама природа, естество, миропорядок.
И окончательно Базаров добит, когда становится понятно, почему от него отреклась Одинцова: "Она заставила себя дойти до известной черты, заставила себя заглянуть за нее - и увидала за ней даже не бездну, а пустоту... или безобразие".
Это важное признание. Тургенев отказывает хаосу, который несет Базаров, даже в величии, оставляя лишь одно голое неустройство.
Потому и умирает Базаров унизительно и жалко. Хотя и тут автор сохраняет полную объективность, показывая силу духа и мужество героя. Писарев даже считал, что своим поведением перед лицом смерти Базаров положил на весы ту последнюю гирьку, которая перетянула, в конечном счете, в его сторону.
Но куда более существенна причина смерти Базарова - царапина на пальце. Парадоксальность гибели молодого, цветущего, незаурядного человека от столь ничтожного повода создает масштаб, который заставляет задуматься. Убила Базарова не царапина, а сама природа. Он снова вторгся своим грубым ланцетом (на этот раз буквально) преобразователя в заведенный порядок жизни и смерти - и пал его жертвой. Малость причины здесь только подчеркивает неравенство сил. Это осознает
и сам Базаров: "Да, поди попробуй отрицать смерть. Она тебя отрицает, и баста!"
Тургенев не потому убил Базарова, что не догадался, как приспособить в российском обществе это новое явление, а потому, что обнаружил тот единственный закон, который хотя бы теоретически не берется опровергать нигилист.
Роман "Отцы и дети" создавался в пылу полемики. Русская литература стремительно демократизировалась, поповские сыновья теснили покоящихся на "принсипах" дворян. Уверенно шли "литературные Робеспьеры", "кутейники-вандалы", стремящиеся "стереть с лица земли поэзию, изящные искусства, все эстетические наслаждения и водворить свои семинарские грубые принципы" (все - слова Тургенева).
Это, конечно, преувеличение, гипербола - то есть, инструмент, который, естественно, больше подходит разрушителю-цивилизатору, чем культурному консерватору, каким был Тургенев. Впрочем, он этим инструментом пользовался в частных беседах и переписке, а не в изящной словесности. Публицистический замысел романа "Отцы и дети" преобразовался в убедительный художественный текст. В нем звучит голос даже не автора, а самой культуры, которая отрицает в этике формулу, а для эстетики не находит материального эквивалента. Цивилизаторский напор разбивается об устои культурного порядка, и многообразие жизни не удается свести к жуку, на которого надо идти смотреть, чтобы понять мир.

Сборник насчитывал 51 стихотворение . Много лет спустя, в 1927 году, в парижском архиве Тургенева было найдено еще 31 стихотворение. Они были опубликованы во Франции в 1930 году, а в России — в 1931 году. Теперь все стихотворения в прозе включены во все издания сочинений писателя.

Название сборника «Стихотворения в прозе» возникло не сразу. Сначала это было «Postuma» («Посмертные»), «Senilia» («Старческие»), затем эти «наброски» Тургенев называет «Стихотворения в прозе».

Первоначально автор рассматривал стихотворения в прозе как «эскизы» для будущих стихотворений, затем критик и писатель М.М. Стасюлевич уговорил Тургенева напечатать эти стихотворения в первоначальном виде. При первом издании этих стихотворений автор написал следующее пре-дисловие: «Добрый мой читатель, не пробегай этих стихотворений сподряд: тебе, вероятно, скучно станет — и книга вывалится у тебя из рук. Но читай их враздробь: сегодня одно, завтра другое; и кото-рое-нибудь из них, может быть, заронит тебе что-нибудь в душу».

Чтобы разобраться в специфике жанра «стихотворение в прозе» давайте сравним стихотворение И.А. Бунина «Слово» и стихотворение в прозе И.С. Тургенева «Русский язык».

Оба автора затронули проблему сохранения языка во времена, тяжелые для страны. Для них слово, речь, язык - великий дар, данный великому народу. Но обратим внимание на то, в какую форму облекли авторы свои мысли.

Признаки жанра	Стихотворение	Стихотворение в прозе
		_
Стихотворный размер
Способ размещения на листе	Строфы (все строки - красные)	Членение на мелкие абзацы, подобные строфам.
	Небольшой	Небольшой
Выражение мысли	Краткость	Краткость
Наличие сюжета	Сюжет отсутствует	Бессюжетная композиция или Сюжет подчинен выражению одной мысли, одного переживания.
Наличие лирического героя	Лирический герой («Я») есть	Лирический герой («Я») есть
Задача слова		Передать мысли, чувства, переживания

Стихотворение в прозе - прозаическое произведение, характеризующиеся наличием лирического героя, малым объемом, служебной ролью сюжета или же полным его отсутствием, подчиненностью всего произведения выражению какой-то одной мысли, одного переживания, одного образа.

Выбор оригинальной формы объясняется желанием автора максимально сблизить прозаическую речь со стихотворной, создать особый жанр лирического дневника, в котором мелькали бы зарисовки виденного, воспоминания о прошлом, мимолетные впечатления, размышления о будущем. В этих «эскизах» на самые разнообразные темы - философские, социальные, психологические - Тургенев размышляет о законах Вселенной, о природе, о любви, о смерти, о Родине, о красоте, о дружбе, о человеке и, конечно, о себе.

Стихотворение в прозе «Воробей»

Я возвращался с охоты и шел по аллее сада. Собака бежала впереди меня.

Вдруг она уменьшила свои шаги и начала красться, как бы зачуяв перед собою дичь.

Я глянул вдоль аллеи и увидел молодого воробья с желтизной около клюва и пухом на голове. Он упал из гнезда (ветер сильно качал березы аллеи) и сидел неподвижно, беспомощно растопырив едва прораставшие крылышки.

Моя собака медленно приближалась к нему, как вдруг, сорвавшись с близкого дерева, старый черногрудый воробей камнем упал перед самой ее мордой - и весь взъерошенный, искаженный, с отчаянным и жалким писком прыгнул раза два в направлении зубастой раскрытой пасти.

Он ринулся спасать, он заслонил собою свое детище… но всё его маленькое тело трепетало от ужаса, голосок одичал и охрип, он замирал, он жертвовал собою!

Громадным чудовищем должна была ему казаться собака! И все-таки он не мог усидеть на своей высокой, безопасной ветке… Сила, сильнее его воли, сбросила его оттуда.

Мой Трезор остановился, попятился… Видно, и он признал эту силу.

Я поспешил отозвать смущенного пса - и удалился, благоговея.

Да; не смейтесь. Я благоговел перед той маленькой героической птицей, перед любовным ее порывом.

Любовь, думал я, сильнее смерти и страха смерти. Только ею, только любовью держится и движется жизнь.

Апрель, 1878

Стихотворение в прозе «Два богача»

Когда при мне превозносят богача Ротшильда, который из громадных своих доходов уделяет целые тысячи на воспитание детей, на лечение больных, на призрение старых - я хвалю и умиляюсь.

Но, и хваля и умиляясь, не могу я не вспомнить об одном убогом крестьянском семействе, принявшем сироту-племянницу в свой разоренный домишко.

Возьмем мы Катьку, - говорила баба, - последние наши гроши на нее пойдут, - не на что будет соли добыть, похлебку посолить…

А мы ее… и не соленую, - ответил мужик, ее муж.

Далеко Ротшильду до этого мужика!

Ротшильд - действительно богач. Бедный мужик тоже назван богачом, но в духовном, нравственном плане. Ведь его готовность последние гроши отдать ради спасения бедной сироты-племянницы стоит гораздо больше, чем миллионы Ротшильда, потраченные на благотворительность. Стихотворение дает возможность показать цену настоящего милосердия и заботы о ближних.

Стихотворение в прозе «Нищий»

Я проходил по улице… меня остановил нищий, дряхлый старик.

Воспаленные, слезливые глаза, посинелые губы, шершавые лохмотья, нечистые раны… О, как безобразно обглодала бедность это несчастное существо!

Он протягивал мне красную, опухшую, грязную руку… Он стонал, он мычал о помощи.

Я стал шарить у себя во всех карманах… Ни кошелька, ни часов, ни даже платка… Я ничего не взял с собою.

А нищий ждал… и протянутая его рука слабо колыхалась и вздрагивала.

Потерянный, смущенный, я крепко пожал эту грязную, трепетную руку…

Не взыщи, брат; нет у меня ничего, брат.

Нищий уставил на меня свои воспаленные глаза; его синие губы усмехнулись - и он в свою очередь стиснул мои похолодевшие пальцы.

Что же, брат, - прошамкал он, - и на том спасибо. Это тоже подаяние, брат.

Я понял, что и я получил подаяние от моего брата.

Февраль, 1878

Стихотворение вызывает у читателя чувства горечи, отчаяния, тоски. Автор добивается этого средствами художественной выразительности .

В описании старика преобладают эпитеты : нищий, дряхлый старик; воспаленные, слезливые глаза; посинелые губы; шершавые лохмотья; нечистые раны.

Страшная нищета старика передается метафорой : безобразно обглодала бедность это несчастное существо!

Чувства и переживания лирического героя передают эмоционально окрашенные глаголы :

стонал, вздрагивала, прошамкал, стиснул.

Можно сделать вывод, что ценность каждого стихотворения в прозе Тургенева в том, что они помогают нам заглянуть в душу автора, восхититься глубиной его внутреннего мира. Не случайно исследователь творчества Тургенева Л.П. Гроссман так сказал о сборнике «Стихотворения в прозе»: «…это отшлифованное и законченное создание представляет в своём целом поэму о пройденном жизненном пути…».

Список литературы

Коровина В.Я. Дидактические материалы по литературе. 7 класс. — 2008.
Тищенко О.А. Домашняя работа по литературе за 7 класс (к учебнику В.Я. Коровиной). — 2012.
Кутейникова Н.Е. Уроки литературы в 7 классе. — 2009.
Коровина В.Я. Учебник по литературе. 7 класс. Часть 1. — 2012.
Коровина В.Я. Учебник по литературе. 7 класс. Часть 2. — 2009.
ФЭБ: Словарь литературных терминов ().
Словари. Литературные термины и понятия ().
Иван Тургенев - Стихотворения в Прозе (Аудиокнига) ().

Домашнее задание

Выучите определение жанра «стихотворение в прозе».
Прочитайте стихотворение в прозе И.С. Тургенева (на выбор). Определите тему, идею произведения. Найдите средства художественной выразительности. Какую роль они играют в произведении?

Глава 1. Субъектный строй «Записок охотника» как способ психологической оценки человека.

1.1. Рассказчик в «Записках охотника».

Глава 2. Полифонический способ оценки героя в романах И.С. Тургенева «Дворянское гнездо» и «Накануне».

2.1. Функции прямой оценки в романах И.С. Тургенева.

2.2. Характер восприятия природы как принцип оценки героя в романах

Дворянское гнездо» и «Накануне».

Глава 3. Субъектная организация «таинственных» повестей И.С. Тургенева как способ оценки «иррационального» человека.

3.1. Отношение рассказчика, героя-рассказчика и повествователя к иррациональному.

3.2. Механизмы постижения иррационального субъектами сознания таинственных» повестей.

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Субъектная организация произведений И.С. Тургенева как способ психологического изображения человека»

В одном из писем И.С. Тургенев высказал мысль о том, как, с его точки зрения, может проявляться психологизм в литературном творчестве: «Поэт должен быть психологом, но тайным; он должен знать и чувствовать корни явлений, но представлять только самые явления - в их расцвете и увядании» [Пустовойт 1977: 7-8]. Воплощенные писателем способы изображения человеческой души были не сразу признаны современниками. Ему отказывали в умении отображать внутренний мир героев, запечатлевать динамику их чувств и мыслей [Заколпский 1924: 88; Мазон 1931: 59-60]. Однако уже Н.Г. Чернышевский и Д.И. Писарев подчеркнули, что произведения Тургенева «замечательны по- интересу психологическому» [Писарев 1953: 244], потому что писатель «входит своим тонким анализом во внутренний мир выводимых личностей» [Чернышевский 1947: 420].

Спор о мастерстве И:С. Тургенева-психолога продолжился и в следующую эпоху. Д.Н. Овсянико-Куликовский сформулировал вывод о том, что писателя интересуют «общечеловеческие», «вечные» вопросы. Подход к человеку с такой точки зрения обуславливает, по мысли исследователя, психологизм тургеневской прозы: герои представлены в свойствах натуры, а не как производное от социальных обстоятельств. Эту мысль Овсянико-Куликовский подтверждает трактовкой образа Евгения Базарова: в герое «ищет воплотиться. нечто общее, человеческое, важное для познания и понимания той или другой стороны духа» [Овсянико-Куликовский 1904: 30]. Так, еще в начале XX века прозвучала мысль о лирико-психологической стороне романов писателя, к которой значительно позже, лишь во второй половине столетия, обратятся исследователи.

Л.В. Пумпянский опроверг выводы Овсянико-Куликовского: «.вся особенность тургеневского романа состоит в том, что это не столько роман о герое, как роман о том, является ли герой Действительным героем» [Пумпянский 2000: 383]. Исследователь полагает, что человек изображается

Тургеневым не как родовой, а как социальный: «вместо традиционных полюсов добрый-злой, добродетельный-порочный, положительный-отрицательный, в романах Тургенева <.> полярность иная: продуктивный-непродуктивный («лишний» - на неточном разговорном языке)» [Пумпянский 2000: 384].

Г.А. Бялый примирил эти противоречивые трактовки. По его меткому замечанию, уникальность психологического метода писателя заключается в отборе минимальных художественных средств, служащих для раскрытия характера социально детерминированной личности: «Тургенев вскрывает только такие черты внутреннего мира героев, которые необходимы и достаточны для их понимания как социальных типов и характеров. Поэтому Тургенев не интересуется индивидуальными чертами внутренней жизни своих героев и не прибегает к детальному психологическому анализу» [Бялый 1990: 96].

Подхватив эту мысль, А.Г. Цейтлин исследовал арсенал художественных средств, нацеленных на изображение «социальной психологии» человека. К таким средствам он отнес описание вещей и обстановки, быта, портрета, пейзажа [Цейтлин 1958: 123].

Ф.Я. Прийма обратил внимание на то, что в центре тургеневского романа стоит столкновение идей-концепций, которое служит средством раскрытия внутреннего- мира человека: «Романам Тургенева свойственен «конденсированный» психологизм и чужды приемы замедленного описания внутреннего мира человека. Тургеневский роман насыщен философской, общественной и даже политической проблематикой, это роман по преимуществу социально-психологический, сюжетным центром которого выступает «интеллектуальный» герой» [Прийма 1968: 11].

Л.М. Лотман продолжила мысль о связи «идеологии и психологизма» у И.С. Тургенева. Она отметила, что писателю «принадлежит заслуга создания литературных типов идеологов-героев, подход к личности и характеристике внутреннего мира которых находится в непосредственной связи с оценкой автором их мировоззрения и социально-исторического смысла их философских концепций» [Лотман 1974: 87]. Исследователь описала способ изображения героев: «Тургенев как бы придавал идеологическим системам человеч"еское лицо и живой, индивидуальный характер, наделял их личной судьбой, отражающей исторический и этический смысл идеологии» [Там же: 87].

На идеологическую сущность тургеневских персонажей указала и Л.Я: Гинзбург. Она сформулировала мысль о принципе построения образов: «Главные герои романов Тургенева наделены твердо очерченным характером с очень устойчивыми свойствами, заявляющими о себе в каждом высказывании, поступке, жесте персонажа» [Гинзбург 1971: 312]. Исследователь определила, что в «беспримесных» типах И.С. Тургенева представлены лишь «эпохальные», исторические качества человека-идеолога. При этом все, казалось бы, «общечеловеческие» качества (нерешительность и слабохарактерность Рудина, скептицизм Лаврецкого, грубость и неряшество Базарова) - не что иное, как типические свойства моделей «исторического характера» [Там же: 313].

В.Р. Щербина фокусирует внимание на широком тургеневском понимании человека: «Художественное достижение Тургенева - его умение органически связать движение даже самых отвлеченных идей с жизненной психологической многомерностью и полнокровием характеров и в то же время выпукло выделять живую, определяющую их бытие общественную доминанту» [Щербина 1987: 64].

Разговор о психологическом методе И.С. Тургенева оказался актуальным в 1950-е гг. Вплоть до 1970-х гг. психологизм писателя изучался не как определяющий метод, а как прием очеловечивания общественной идеи, выразителем которой является герой. Исследование подлинного психологизма в качестве самостоятельного, специфичного метода И.С.Тургенева началось с середины 1970-х гг. Рассматривались косвенные формы психологического анализа у писателя (внешние проявления жизни души: детали и штрихи, особенности речи и поведения, психологический портрет героя и т.д.) и прямые формы психологизма (самоанализ тургеневского героя, внутренняя речь, самооценка).

В 1970-1980-е гг. тургеневский человек описывается исследователями преимущественно «извне» - через быт, обстановку, среду. К художественным средствам его изображения литературоведы, как правило, относят внешность, жесты, поведение, а также пейзаж, через описание которого автор реализует прием параллелизма.

Определяя своеобразие психологического метода в цикле рассказов «Записки охотника», С.Е. Шаталов отмечает: Тургенев «стремился к отбору таких деталей портрета, поведения героя и обстановки, которые как бы опредмечивают в себе определенные движения души; психологический анализ предстает в этом цикле преимущественно как предметное, внешнее выражение отдельных процессов внутренней жизни - в мимике, жестикуляции, в портретной палитре (покраснел, побледнел и т.п.)» [Шаталов 1979: 200]. В романах Тургенева, считает исследователь, «косвенный» психологизм преобразовывается в «антитолстовский», приводящий «художника к своеобразной материализации текучего потока внутренней жизни» [Там же: 201].

Форма «косвенного» психологизма у Тургенева рассматривается и О.Н. Осмоловским: писатель «избегает анализа личностно-субъектных форм сознания и психики, передает в основном типологические процессы, доступные восприятию со стороны» [Осмоловский 1981: 95]. Такой характер психологизма исследователь объясняет миросозерцанием художника: «Структура романов Тургенева <. .> определяется предположением писателя о наличии в человеке таинственных, неуправляемых сил», вследствие чего «психологический портрет рассказчик создает путем воспроизведения тех душевных свойств и состояний, которые уловимы в их внешнем физическом движении» [Осмоловский 1981: 95].

Подобная мысль содержится и в работе Е.Г. Эткинда. По его мнению, главные тургеневские персонажи принадлежат к группе «людей внутреннего мира»: они «пассивны, погружены в себя, обуреваемы неуправляемыми страстями и сомнениями, размышлениями о себе и других.» [Эткинд 1999: 182]. Как же изображается человек «внутреннего мира»? Анализируя образ персонажа, предстающего в романе «Дворянское гнездо», Е.Г. Эткинд отмечает: «Рассказывая отчаянье Лаврецкого, Тургенев и не пытается найти слова, передающие его состояние; он предпочитает говорить о внешних проявлениях: замирание сердца, судорожная зевота, горечь во рту, камень на груди. Слов же, передающих чувство отчаяния, горе, ревность, ужас обманутого доверия, - таких слов нет ни у Лаврецкого, ни даже у Тургенева, который не анализирует состояние своего героя, а лишь косвенно показывает читателю его физические, материальные приметы» [Там же: 194].

П.Г. Пустовойт считает, что у Тургенева «портрет дается при первом же появлении персонажа, сопровождается авторскими комментариями, а в процессе развития сюжета на него накладываются лишь дополнительные штрихи. Связь внешних черт с их психологией в детализированном портрете явно ощутима, и автор <. .> сам на нее указывает» [Пустовойт 1977: 100].

Анализируя роман «Отцы и дети», Ю.В. Лебедев замечает: словоупотребление здесь становится способом психологической оценки персонажа, «глаголы лаконично и точно определяют существо характера людей» [Лебедев 1982: 51].

В тургеневедении второй половины XX в. активно исследуется пейзаж как способ характеристики персонажей.

Еще в конце 1950-х гг. А.Г. Цейтлин обратил внимание на психологическую функцию тургеневского пейзажа: последний «тесно связан с сюжетом, он как бы вливается в характеристику настроения и психологии персонажей» [Цейтлин 1958: 196]. Эту мысль развивает В.А. Никольский, отыскивая сходство между спецификой пейзажа у И.С. Тургенева и

Л-Н: Толстого: «Сами авторы прибегают к описаниям- природы для* того, чтобы осветить те или иные стороны психики своих героев, объяснить, наиболее важные события в их судьбе» [Никольский 1973: 112]. Взгляд на. тургеневский; пейзаж, предстающий- в качестве аналога душевной жизни героев, обнаруживается- в работах А.Б. Есина, Г.Б. Курляндской, Л:М. Мышковской, П.Г. Пустовойта, С.П. Фатеева, С.Е. Шаталова [Есин 2003: 86, Курляндская 1972: 193, Мышковская; 1958: 13, Пустовойт 1977: 30, Фатеев 1987, Шаталов 1979].

А.Б. Есин до определенной степени подытожил наблюдения: над. формой; «косвенного» психологизма^ в; творчестве писателя: «Тургенев поставил своей задачей не. столько объяснить, растолковать, существо психологических процессов; сколько воссоздать душевное состояние, предельно отчетливо; внятно-для читателя» [Есин 2003: 86]. По убеждению исследователя, писателя- интересует противоречивость человеческой; души, «каков человек в< его глубинной идейно-нравственной; сущности, каким человек проявляет себя неосознанно» [Там же: 91]. Для решения этой задачи.: Тургенев/ применяет такие: художественные способы, как- «изображение: внутреннего состояния:через подробности внешнего поведения, через:детали:: пейзажа, портрета и интерьера, умолчание. Эти формы в системе-тургеневского психологизма тем более важны, что писатель имел дело в основном с тончайшей^душевной субстанцией эмоциональных переживаний» [Там же: 99].

В" начале. 1970-х гг. исследователи обратились« к описанию приемов «прямого» психологизма? в творчестве И.С. Тургенева. Г.Б: Курляндская усматривает источник психологизма в лирическом мироотношении писателя. Она: считает, что герои И.С. Тургенева «обладают поэтическим, мировосприятием,: а: потому их духовный мир; определяет, прежде всего, Красота. Это выражается» в способности владеть страстями и целомудренно сострадать» [Курляндская 1972: 193]. Являясь лириком, Тургенев, не стремится к «патологическому», доскональному анализу внутреннего мира своих героев, а занят созданием «высшего синтеза» в изображении жизни. Лиризм оказывает влияние на лексические способы изображения героев: «В стиле Тургенева особенно выделяются слова «тихий», «неподвижный», «недвижный». Эти <.> прилагательные становятся эпитетами, выражающими глубину переживаний: ясность сознания и гармоничность душевного строя» [Курляндская 1972: 194]. К главному средству описания; внутренней жизни персонажа исследователь относит несобственно-прямую речь: Тургенев, «используя формы несобственно-прямой речи, вводил в авторское повествование элементы самовыражения своих литературных героев <.>. В объективном повествовании начинает звучать голос одного из героев наряду с голосом автора; в авторское повествование просачиваются скрытые реплики и интонации действующего лица, обогащая его разнообразными стилевыми особенностями, расширяя его смысловую перспективу» [Там же: 201]. Авторское сознание формируется «на путях слияния и взаимопроникновения речи автора и речи персонажа» [Там же: 209]. При этом «точка зрения автора очень близка сознанию" персонажа, почти стирается граница между сферой авторского повествования; и сферой» индивидуальной речи героя» [Там же: 213].

Как отмечает Г.Б. Курляндская, изображение духовной сущности героя осуществляется посредством оценки, выносимой ему повествователем и персонажами: «после эскизного изображения они (герои. - Л.Г.) характеризуются с помощью биографических и портретных, данных, через восприятие собеседников и только затем уже вплетаются в сюжетную канву и постепенно обнаруживают себя глубже» [Там же: 263].

0 способе оценки героя у И;С. Тургенева пишет В.А. Свительский: «Герой и любые его проявления представлены как бы в двойном освещении -и извне, и изнутри. Оценочный результат рождается из их соединения, которое и обеспечивает глубину и многозначность художественной объективности» [Свительский 2005: 53]. В.А. Свительский выделяет трехмерное изображение человека, сформированное на стыке оценок, выносимых персонажу повествователем, другими героями и героем самому себе. И первостепенную роль в характеристике персонажа играет самосуд, самообъяснение: «Художественная оценка героя возникает из драматически острой встречи оценок извне с его собственной самооценкой» [Свительский 2005: 53].

H.A. Вердеревская фиксирует: «Тургенев не исследует жизненное явление - он его воспроизводит. Он не имеет готовых ответов и лишь задает вопрос. И вопрос этот иной, чем у его предшественников: не почему герой стал таким, а не иным, а что именно из себя герой представляет; и ответ требуется иной: не абстрактно-рациональный, но лично-эмоциональный» [Вердеревская 1980: 81]. Такой «ответ» определяет и поэтическую структуру романа И.С. Тургенева, заключающуюся в отходе от привычной линейной структуры, и специфику психологического анализа. Прежде всего, H.A. Вердеревская указывает на изменение протяженности действия во времени - оно предельно сконцентрировано. Это влияет на изображение героя, основанное на предельно-сжатом отборе характеристик: у персонажа почти нет предысторий, дневники и личные документы сведены к минимуму. В герое появляется «тайна», формирование его личности - «процесс необъяснимый с точки зрения логики и социального детерминизма» [Там же: 87].

Это указание на «тайну» тургеневского героя позволяет задаться вопросом о том, с помощью каких художественных средств Тургенев формирует читательское представление о его существе.

Отвечая на данный вопрос, В.М. Маркович обращает внимание на того, кто излагает историю героя, - на повествующего и его функции: «обзор перемен в жизни и отношениях персонажей, совершившихся за более или менее длительный срок»; «характеристика поведения и душевных состояний персонажей внутри неопределенно короткого отрезка времени» [Маркович 1975: 16]. Выбрав особую форму повествования (вездесущего и всезнающего повествователя), Тургенев обретает возможность прямого, достигающего порой «максимального предела», психологического анализа, открытого проникновения «в глубину душевного состояния героя» [Там же: 17]. В.М. Маркович настаивает на объективности оценки, выносимой повествователем персонажам: «Исходящие от повествователя психологические объяснения не могут уходить слишком далеко от внешних проявлений душевной жизни персонажей и никогда не могут полностью оторваться от связи с позицией объективного наблюдения» [Там же: 27]. Это объясняется тем, что человек для Тургенева загадка, поэтому повествователь имеет право углубиться в душу героя настолько, насколько сам герой способен себя постичь.

Объективность повествователя всегда граничит с субъективностью, ибо, определяя степень погружения во внутренний мир персонажа, субъект сознания руководствуется собственным ощущением.

С точки зрения А.П. Чудакова, субъективность тургеневского повествователя выражена в прямой оценочности и экспрессии рассказов и повестей. В романах первичный субъект речи и сознания «персонифицируется, обретая черты реального рассказчика, подобно таковому в произведениях от первого лица» [Чудаков 1985: 73-74]. Исследователь заключает: «Повествование произведений Тургенева в третьем лице целиком субъективно, пронизаро авторскими интенциями во всех его элементах; оно близко к <.> повествованию с персонифицированным рассказчиком» [Там же: 76]. Тургенев демонстрирует не столько объект изображения (будь то описываемый предмет или вещь, пейзаж или внутренний мир героев), сколько воспринимающего его субъекта: писатель насыщает текст «рефлексией рассказчика, призванной <.> сообщить о впечатлении, произведенном <. .> на рассказчика» [Там же: 90]. В конечном счете, на первый план в произведениях Тургенева выходит субъективный «автор-рассказчик», не доверяющий герою оценивать явления внешнего и внутреннего мира, события и идеологемы [Там же: 92].

В работах 1970-х - 1990-х гг. тургеневский человек анализируется как субъект речи и сознания. Описывая приемы психологизма, исследователи обращают внимание на способы оценки персонажа повествователем, на психологическую функцию пейзажа. Внимание ученых сосредоточено еще на одном способе изображения героя - на его самоопределении, выраженном через слово. Этот вопрос поставлен в работах последних лет.

А.Т. Гулак и И.Р. Сапрун останавливают внимание на разнообразии форм эмоционально-речевого выражения личности в прозе Тургенева. Исследователи ведут анализ приемов «характеристической индивидуализации личности», реализованной в образе Лаврецкого. По мысли авторов, Лаврецкий (будучи «субъектной формой осмысления всего происшедшего с ним и происходящего в нем» [Гулак, Сапрун 2005: 32-33]) раскрывается через драматические формы речи: диалоги, снабженные ремарками повествователя [Там же: 36]. В качестве примера ими представлено, как через восприятие Лаврецкого в романе описана сцена любовного признания: форма «взволнованной, хаотичной речи, отражающей смятенное состояние героя», речи, содержащей паузы и многоточия, символизирующие «моменты не выраженного словесно напряженного душевного состояния героя» [Там же: 37], раскрывает индивидуальность образа. Важным является следующее замечание: «Ярко выражают динамику внутреннего состояния героя «неслышные» внутренние монологи», которые «строятся как разговор героя с самим собой»: «их стилистический строй <.> передает в лаконичных отрывистых синтаксических отрезках серию внутренних размышлений и воспоминания героя» [Там же: 39].

Подобный анализ прозы писателя интересен и Г.М. Ребель. Исследовательница определяет психологический метод Тургенева следующим образом: «сложнейший, филигранный психологический рисунок, слагающийся из множества элементов и создающий объемный, многомерный образ героя, который не поддается однозначному, исчерпывающему прочтению, благодаря чему весь интерес тургеневского романа сосредоточен на тайне лица» (курсив автора. - Л.Г.) [Ребель 2007: 12]. Г.М. Ребель указывает на то, что Тургенев изображает героя не только в его взаимосвязи с окружающим миром, но и в потоке сознания. Существенными элементами изображения персонажа «являются в совокупности все проявления героя в их взаимодействии и взаимокорректировке: слова и ситуация, в которой они сказаны, умолчания и, как вариант умолчания, речи не о том, портрет, жест, поза, поступок, место в системе персонажей, в сюжете романа <. .>« (курсив автора. - Л.Г.) [Там же: 25]. Анализируя художественное слово в романе Тургенева, исследовательница выявляет его психологическую функцию: слово отражает сущность говорящего. Рассматривая проявление главного героя в романе «Отцы и дети», Г.М. Ребель заключает: «<. .> Базаров выразительно, образно, артистично пользуется словом и раскрывается в нем не менее глубоко и неожиданно, чем в поступках» [Там же: 26].

Подытоживая сказанное, нужно отметить, что «тургеневский человек» описан уже достаточно многосторонне. Вплоть до 1970-х гг. он исследовался как объект изображения. Поэтому психологические характеристики героя извлекались из его прямых и косвенных текстуальных оценок, из анализа деталей и мотивов, из проекции героя на состояние внешнего мира. Начиная с 1970-х гг. герой анализируется не только как объект изображения, но и как субъект речи и сознания. Поэтому вопрос о психологизме решается более корректно. Внутренний мир героя описывается через наблюдения над процессом его самосознания, через анализ его мироотношения, выраженного в слове. Однако анализ тургеневского психологизма будет неполным, если исследование героя как субъекта речи и сознания отрывать от исследования субъектной организации произведения. К сожалению, до сих пор «тургеневский человек» описывался либо как герой, либо как повествователь. Следует поставить вопрос о том, в каких случаях, изображая внутренний мир героя, Тургенев доверяет познавательные функции самому герою, а в каких случаях над сознанием героя надстраивает сознание рассказчика или повествователя. Понятие «тургеневский человек» не ограничивается вопросом о специфике героя, изображенного в произведениях писателя. Характер проявления авторского «я» в тексте - это тоже один из важнейших показателей реализации психологинеского метода, т.е. воплощения «тургеневского человека». В субъектной организации произведения проявлены тип человеческого сознания и способ чувствования: Поэтому предметом нашего исследования, явилось изучение психологизма И.С. Тургенева через анализ специфики субъектной организации произведений писателя.

Цель работы - исследование субъектной организации произведений И.С. Тургенева как способа психологического изображения человека.

Для достижения поставленной^ цели сформулированы следующие задачи:

Проанализировать составляющие внутреннего «я» рассказчика, повествующего о природе в «Записках охотника»;

Показать, как в формировании заглавий рассказов, образующих текст «Записок охотника», отразилась психологическая функция субъекта сознания;

Исследовать принцип оценки человека в романах «Дворянское гнездо» и «Накануне» с учетом- субъектной функции героев и повествователя, соотнести аксиологические возможности героев и повествователя;

Рассмотреть, как через восприятие пейзажа раскрывается внутренний мир героев романов «Дворянское гнездо» и «Накануне»;

Функционально описать способы постижения иррационального в мире и человеке субъектами сознания «таинственных» повестей;

Проследить эволюцию психологического метода Тургенева на основании целостного системно-субъектного подхода.

Материалом для исследования послужили тексты произведений И.С. Тургенева: цикл рассказов «Записки охотника», романы «Дворянское гнездо» и «Накануне», пять «таинственных» повестей («Призраки»,

Собака», «Сон», «Песнь торжествующей любви», «Клара Милич»). Выбор произведений обусловлен тем, что все они созданы писателем в разное время. Это позволяет проследить эволюцию психологического изображения человека в творчестве И.С.Тургенева. Цикл рассказов.«Записки охотника» является" первым опытом по созданию прозаического произведения писателем. В романах «Дворянское гнездо» и «Накануне» И.С. Тургенев реализовал свои главные принципы* изображения человека, определившие в дальнейшем специфику его психологического мастерства. В «таинственных» повестях писатель сумел приблизиться к разгадке тайны души, описав непознаваемое в человеке и в мире.

Указанные произведения- принадлежат разным жанрам, и по-разному субъектно-организованы. Цикл рассказов «Записки охотника» сформирован единым субъектом речи и« сознания. В романах «Дворянское гнездо» и «Накануне» взаимодействует множество субъектов речи и сознания -повествователь и герои. Важно проследить, как,на* пересечении точек зрения, принадлежащих разным субъектам сознания, формируется полифоническая оценка героя. В" романах «Дворянское гнездо» и «Накануне» изображены самоуглубленный человек и человек социально активный, представляется интересным проанализировать.субъектный механизм их оценки. Субъектная организация обоих романов »устроена таким образом, что не предусматривает наличия центрального персонажа, в отличие от остальных произведений И.С. Тургенева, в которых главный герой либо заявлен в заглавии (Рудин), либо - сюжетно проявлен уже в начале повествования (Базаров, Нежданов, Литвинов). Своеобразие субъектной организации романов «Рудин», «Отцы и дети», «Дым», «Новь» таково, что второстепенные герои идейно и психологически противопоставлены центральному персонажу. Принцип психологической оценки в этих романах направлен на изображение главного героя. В романах «Дворянское гнездо» и «Накануне» несколько центральных персонажей: Лемм, Лаврецкий, Лиза и, соответственно, Елена, Инсаров, Берсенев, Шубин. Герои не противопоставлены, а сопоставлены между собой. Такой характер субъектной организации произведений позволяет утверждать, что принцип оценки человека здесь одинаково применен ко всем персонажам.

Группа «таинственных» повестей организована несколькими субъектами речи и сознания: рассказчиком, героем-рассказчиком, повествователем. В связи с этим мы ставим вопрос о том, почему Тургенев дифференцирует механизмы и возможности познания «иррационального» в человеке и мире.

Методологическая база. В работе мы применяем системно-субъектный подход к тексту, разработанный В.В. Виноградовым, Л.Я. Гинзбург, Б.О. Корманом, Ю.М. Лотманом. Кроме того, нами задействован структурный (Р. Ингарден, Ю.М. Лотман, Б.А. Успенский) и сравнительный (Ю.М. Лотман, В.Е. Хализев) подходы к тексту.

Поскольку в основном мы оперируем термином «психологический», обратимся к истории его смыслового наполнения в отечественном литературоведении. Б.М. Эйхенбаум одним из первых попытался определить психологическое произведение. Он обратил внимание на то, как изображен человек в романе «Герой нашего времени». Исследовав композиционно-сюжетный строй произведения, благодаря которому Печорин представлен «извне» (в восприятии других героев) и «изнутри» (через свой журнал), Б.М. Эйхенбаум заключил: «идейным и сюжетным центром служит не внешняя биография («жизнь и приключения»), а именно личность человека -его душевная и умственная жизнь, взятая изнутри, как процесс» [Эйхенбаум 1962: 133]. Выражаясь языком современного литературоведения, исследователь рассматривал Печорина в качестве объекта изображения и субъекта самоанализа.

Л.Я. Гинзбург определила специфику психологической прозы следующим образом: «Психологический роман эпохи становится на точку зрения своего героя, изображаемого изнутри. Материалом ему служит человек, прошедший через самоосознание, самонаблюдение. <.> То, что извне существует как свойство, как поступок, - предстает изнутри процессами, мотивами и предстает в другой оценочной связи» [Гинзбург 1971: 426]. Таким образом, главным определяющим признаком психологического произведения Л.Я. Гинзбург считала объектно-субъектный принцип изображения человека.

О.Н. Осмоловский продолжает эту мысль: «В психологическом романе конфликт личности с обществом осложняется ее внутренним психологическим конфликтом, противодействием натуры рассудочным устремлениям героев. Это порождает лирическую ситуацию, создающую условия для самовыражения персонажей. Но субъективная истина героев сталкивается с объективными законами жизни - социальными и психологическими, - и в этом конфликте выявляется ее утопизм» [Осмоловский 1981: 19]. Исследователь обнаруживает, что психологическая интерпретация личности во многом совпадает с изображением субъекта речи, характерного для лирики: «Действительность <.> предстает преимущественно через сознание персонажей, как система субъективных представлений о мире. Писатель-психолог стремится понять сущность общественных отношений и идей, изучая последствия их воздействия на психику и поведение героев» [Там же: 18].

Анализируя специфику реализма второй половины XIX в., Б.О. Корман остановил внимание на том, как строится их содержательно-субъектная организация. В центре реалистического (психологического) произведения расположен человек как субъект сознания, при этом количество «субъектов сознания либо равно количеству субъектов речи, либо (типичный случай) превосходит его» [Корман 2008: 628]. Герой реалистического (психологического) произведения - субъект речи и сознания, проявлен в слове в большей мере, чем в действии.

А.Б. Есин выделяет способы описания человека в психологическом произведении: «прямой» (основанный на характеристике духовного «я», выраженного через внутреннюю речь, образы памяти и воображение); косвенный» (представленный через психологическую авторскую интерпретацию выразительных особенностей речи, речевого поведения, внешнего проявления психики); «суммарно-обозначающий» (создающийся путем называния предельно краткого обозначения тех процессов, которые протекают во внутреннем «я») [Есин 2003: 13]. Выявление способов психологического анализа позволяет, по утверждению А.Б. Есина, отделить подлинное психологическое произведение от тех, в которых определенное внимание также уделено изображению души человека.

В исследованных работах термин «психологизм», как правило, применяется к героям произведения. Нам важно показать, что психологический анализ может распространяться не только на героев, но и на повествующего о них субъекта.

Научная новизна. В данной работе психологизм И.С. Тургенева впервые исследуется под углом зрения целостного системно-субъектного подхода. На материале анализа произведений разных жанров, созданных не единовременно, показано, как в характере субъектной организации текста выражено понимание многомерной природы человека. Поэтому основное внимание в работе сосредоточено на исследовании психологической функции субъектных форм в прозе Тургенева. Описаны составляющие внутреннего «я» рассказчика, повествующего о природе в «Записках охотника», и рассмотрена психологическая функция автора заглавий рассказов, образующих этот цикл. Показано, что механизмы оценки в романах «Дворянское гнездо» и «Накануне» не зависят от типологии героев и реализуют идею многомерности личности, что нашло отражение и в аксиологических возможностях субъектов речи и сознания. Впервые исследованы способы, познания иррационального рассказчиком, героем-рассказчиком и повествователем в «таинственных» повестях.

Научное значение исследования определяется впервые предпринятым целостным системно-субъектным анализом психологизма в прозе И.С. Тургенева, что позволило учесть нарративные стратегии писателя, проясняющие специфику внутренних связей в художественном тексте, и может быть использовано при дальнейшем изучении его творчества.

Практическая значимость работы заключается в возможности использования материалов и результатов исследования при чтении вузовского курса по- истории русской литературы XIX века, спецкурса по истории и поэтике русской прозы XIX века, по проблемам творчества И.С. Тургенева.

Положения, выносимые на защиту.

1.В прозе И.С.Тургенева субъектная организация произведений является способом психологического изображения человека.

2. В цикле рассказов «Записки охотника» психологизм И.С. Тургенева проявлен в описании субъекта речи, эксплицирующего в характере восприятия пейзажа составляющие внутреннего «я» (художник, психолог, философ), и автора заглавий, формирующего читательское отношение к изображаемому посредством семантики наименования рассказов, образующих цикл.

3. Через систему субъектов, включающую повествователя и героев, в романах «Дворянское гнездо» и «Накануне» создается неоднозначная многосторонняя оценка внутреннего мира персонажей, что выражает авторскую идею духовной многомерности человека. Герои и повествователь демонстрируют в тексте различные аксиологические возможности.

4. Художественное познание иррациональных проявлений бытия в «таинственных» повестях осуществляется через рассказчика, героя-рассказчика и повествователя. Это дает возможность изобразить различные механизмы восприятия непостижимого, свидетельствующие о внутренних качествах субъекта сознания и о его функции в тексте.

Апробация работы. Материалы исследования были доложены на международной научной конференции «Кормановские чтения» (Ижевск, 2006, 2008, 2009), межвузовской научно-практической конференции «Подходы к изучению текста» (Ижевск, 2007), межвузовской научнопрактической конференции, посвященной 60-летию проф. И.В. Вершинина (Самара, 2008), XIV Всероссийской научно-практической конференции «Классика и современность: проблемы изучения и обучения» (Екатеринбург, 2009). Основные положения работы нашли отражение в четырех публикациях (еще одна находится в печати).

Основные положения диссертации отражены в следующих работах:

Статья в рецензируемом научном издании, включенном в перечень ВАК:

1. Гареева Л.Н. Функции пейзажа в романах И.С. Тургенева «Дворянское гнездо» и «Накануне» // Вестник ВятГГУ. №2 (2). - Киров, 2009. - С.137-143.

Статьи в других изданиях:

1. Гареева Л.Н. Лирическое начало в романистике И.С.Тургенева (на материале романа «Дворянское гнездо») // Подходы к изучению текста: Материалы межвузовской научно-практической конференции студентов, аспирантов и молодых преподавателей. - Ижевск, 2007. - С. 38-43.

2. Гареева Л.Н. Способы воплощения психологизма в рассказе И.С. Тургенева «Бежин луг» // Материалы XXXI зональной конференции литературоведов Поволжья. Часть 1, 16-17 мая 2008 года. Т. 3. - Елабуга, 2008.-С. 79-86.

3. Гареева Л.Н. Лирический принцип изображения человека как воплощение романтического миросозерцания в романе И.С. Тургенева «Дворянское гнездо» // Предромантизм и романтизм в мировой культуре: Материалы научно-практической конференции, посвященной 60-летию профессора И.В. Вершинина. Т. II. - Самара, 2008. - С. 99-104.

Структура диссертации

Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка, насчитывающего 233 наименования.

Заключение диссертации по теме «Русская литература», Гареева, Лилия Наилевна

Непознаваемое, явленное в душе человека, в загадочности мира, стало объектом изображения в русской поэзии XIX в. К иррациональной сфере бытия обращались М.Ю. Лермонтов, Ф.И. Тютчев, A.A. Фет. Таинственное привлекло внимание и И.С. Тургенева, обладающего поэтическим мироощущением. Изображая тайную природу человека, писатель как художник учитывал поэтический характер объекта, что воплотилось в таинственном колорите произведений, в нерасшифрованности всех смыслов повестей. Как поэт, он осознавал, что иррациональное постигнуть разумом невозможно. Однако И.С. Тургенев - художник эпохи так называемого «цветущего реализма», в котором на первый план была выдвинута установка на познание человека. Писатель осуществлял художественное постижение иррационального параллельно с такими учеными-психологами и психиатрами, как В.М. Бехтерев, И.С. Сеченов, Ж. Шарко.

Таинственные» повести были выбраны нами в качестве материала для исследования психологизма писателя под системно-субъектным углом зрения неслучайно. Именно в этих произведениях И.С. Тургенев как аналитический психолог выработал механизмы художественного постижения иррационального в человеке. Одним из механизмов явилась субъектная организация «таинственных» повестей.

Художественное и психологическое постижение «иррационального» в человеке и мире, реализованное через субъектную организацию «таинственных» повестей, позволило И.С. Тургеневу во многом предвосхитить медицинскую науку. Психология, сосредоточившаяся на загадочной душе человека лишь в начале XX в. (3. Фрейд, К. Юнг, Э. Фромм и др.), стала продуктом реализма как творческого метода XIX в.

Заключение

Литературоведение последних десятилетий, занимавшееся исследованиями принципов изображения героев и функций повествователя в прозе И.С. Тургенева, вплотную приблизилось к вопросу о специфике субъектной организации произведений писателя. В диссертационной работе мы сосредоточили внимание на том, как выбор субъектной организации произведения помогает И.С. Тургеневу изобразить многогранный внутренний мир человека.

Данную проблему мы попытались решить на материале анализа цикла рассказов «Записки охотника», романов «Дворянское гнездо» и «Накануне», «таинственных» повестей. Наш выбор не случаен, так как все они принадлежат разным жанрам, и, различным способом организуя их субъектную структуру, И.С. Тургенев развивает свой психологический метод описания человека. Это позволяет нам показать, что субъектная организация каждого произведения имеет психологическую обоснованность.

Системно-субъектный подход к циклу рассказов «Записки охотника» позволил обнаружить следующее:

Рассказчик, воспринимающий природу, изображается духовно многообразной личностью - как художник, психолог и философ, что отражается в специфике описания пейзажа;

Субъектная организация романов «Дворянское гнездо» и «Накануне» позволяет автору реализовать механизм полифонической оценки. Многомерность героя проявлена здесь через многосубъектность его оценивания. При этом повествователь и персонажи в равной мере наделяются аксиологическими возможностями. Герой предстает объектом оценки повествователя, других персонажей и самооценки, что в конечном итоге свидетельствует о сложности его духовной природы. Характер восприятия пейзажа героем становится еще одним способом самооценки.

Субъектная организация «таинственных» повестей включает рассказчика, героя-рассказчика и повествователя, обладающих разными возможностями постижения иррационального в мире и человеке. Герой-рассказчик описывает непостижимое, обнаруживая его в природе. Рассказчик интуитивно познает тайные стороны своего человеческого существа. Повествователь, выполняющий функцию писателя-психолога, дистанцированно, а потому аналитично изображает иррациональное в героях.

Целостный системно-субъектный подход позволяет проследить эволюцию психологического метода И.С. Тургенева. Анализ рассказчика, представленного в «Записках охотника», показал, что писатель уже на раннем этапе творчества осознал многомерность духовного мира личности. Свое понимание человека он воплотил в том, что представил субъекта речи неоднородным: «я» рассказчика включает «я» художника, психолога и философа. Мысль о многомерности внутреннего мира человека И.С. Тургенев реализовал в механизме изображения героев в романах «Дворянское гнездо» и «Накануне». Принцип многосубъектной оценки героев позволил писателю продемонстрировать, что каждый человек не может быть одинаково воспринят другими людьми. Наиболее подробный и целостный психологический портрет человека складывается из множества эмоциональных и аналитических оценок личности, хотя и не сводится к их сумме. Поэтому синтетическим знанием о душе героев в романах «Дворянское гнездо» и «Накануне» обладает повествователь. Подобно рассказчику в «Записках охотника», повествователь предстает многомерным: он выступает как художник, которому принадлежит текст, психолог, исследующий героев, и философ, осмысляющий онтологическую сущность человека и природы.

К моменту создания «таинственных» повестей И.С. Тургенев выработал механизмы полифонического изображения человека. Объектом в «таинственных» повестях стал «непостижимый» человек. Но писатель нашел адекватные способы его художественного изображения и психологического анализа. Понимание «иррационального» человека Тургенев воплотил в сложной, по сравнению с предыдущими произведениями, субъектной организации повестей. Каждая субъектная форма обладает разным потенциалом познания человека. Герой-рассказчик проявлен как художник, рассказчик же - как художник и философ. В повествователе обнаруживаются художник, психолог и философ.

Таким образом, эволюция психологического метода И.С. Тургенева прослеживается в усложнении субъектной организации произведений, в обогащении механизмов изображения субъекта. Вместе с тем на каждом этапе творчества писатель культивирует найденные принципы изображения, исходя из сложности субъекта, которому передоверена авторская речь.

Исследование психологического метода, проявленного в специфике субъектной организации в прозе И.С. Тургенева, позволяет наметить перспективы в прочтении произведений писателя. Следует проанализировать механизмы изображения героев и повествователя в романах «Рудин», «Отцы и дети», «Новь», «Дым». Особый интерес представит анализ рассказов.и повестей И.С. Тургенева, созданных в одно время с «таинственными» повестями, в 1860-1880-х гг. Изучение специфики субъектной организации поздних произведений позволит сопоставить подходы писателя к изображению разных типов людей: социально и природно детерминированных, «иррациональных». Изучение способов воплощения субъекта повествования в произведениях И.С. Тургенева даст возможность провести сравнительный анализ прозы писателя с прозой других художников: Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого и т.д.

Список литературы диссертационного исследования кандидат филологических наук Гареева, Лилия Наилевна, 2009 год

1. Литературно-критические издания

2. Айхенвальд, Ю. Силуэты русских писателей / Ю. Айхенвальд. -М.: Издание т-ва Мир, 1911. 264 с.

3. Александров, В.А. Русская эмиграция о И.С. Тургеневе / В.А. Александров // Литературная учеба. 2000. - № 2. - С. 183-224.

4. Алексеев, М.П. Слово о Тургеневе: рус. лит. и ее мировое значение // Отв. ред. В.Н. Баскаков, Н.С. Никитина; АН СССР. Отд-ние лит. и яз. Л.: Наука, 1989.-414 с.

5. Алексашина, И.В. Проблемы исторического развития России в романе И.С.Тургенева «Дым»: автореф. дис. . канд. филол. наук / И.В. Алексашина. Тверь, 2008. - 22 с.

6. Аммон, Н. «Неведомое» в поэзии Тургенева / Н. Амон // Журнал Министерства народного просвещения. 1904. - № 4.

7. Акелькина, Е.А. Философская проза И.С. Тургенева / Е.А. Акелькина // В поисках цельности духа, Бога и вечности: (пути развития рус. философ, прозы конца XIX века). Омск, 1998. - С. 22-27.

8. Андреевский, С.А. Тургенев. Его индивидуальность и поэзия / С.А. Андреевский. СПб., 1902.

9. Анненков, П.В. Иван Сергеевич Тургенев и гр. Л.Н.Толстой/ П.В. Анненков // Русская критика эпохи Чернышевского и Добролюбова / Сост. A.A. Чернышев. М., 1989. - С. 136-156.

10. Антонович, М. А. Асмодей нашего времени/ М.А.Антонович// Тургенев, И.С. Отцы и дети / И.С. Тургенев. СПб., 1999. - С. 243-287.

11. Аскерова, Ж.И. Тургенев как мыслитель: автореф. дис. . канд. филос. наук / Ж.И. Аскерова. М., 1996. - 22 с.

12. Аринина, Л.М. Романтические мотивы в «таинственных повестях» И.С. Тургенева / Л.М. Аринина // Творческая индивидуальность писателя и литературный процесс. Вологда, 1987. - С. 59-70.

13. Арустанова, A.A. Ритмическое воплощение мотивов любви и гнезда в романе И.С. Тургенева «Дворянское гнездо» / A.A. Арустанова // Вестник Пермского университета. 1996. - Вып. 1. - С. 107-114.

14. Аюпов, С.М. Тургенев-романист и русская литературная традиция/ С.М. Аюпов. - Сыктывкар: Респ. ин-т повышения квалификации работников образования М-ва образования Респ. Коми, 1996. 109 с.

15. Аюпов, С.М. Эволюция тургеневского романа 1856-1862 гг.: соотношение метафиз. и конкретно-истор. / С.М. Аюпов. Казань: Изд-во КГУ, 2001.392 с.

16. Баевский, B.C. «Рудин» И.С.Тургенева: к вопросу о жанре/ B.C. Баевский // Вопросы литературы. 1958. - № 2. - С. 46-54.

17. Балыкова, JI.A. И. С. Тургенев и всемирное значение русской литературы // И.С. Тургенев: Вопросы биографии и творчества / Ред. Г.Б. Курляндская. Л., 1990. - С. 235-245.

18. Барсукова, О.М. Образ птицы в прозе И.С. Тургенева / О.М. Барсукова// Русская речь. 2002. - № 2. - С. 22-28.

19. Барсукова, О.М. Мотив тумана в прозе Тургенева / О. М. Барсукова // Русская речь. 2002. - № 3. - С. 21-29.

20. Барсукова, О.М. Мотив стихии в прозе Тургенева/ О.М.Барсукова// Русская речь. 2002. - № 4. - С. 9-16.

21. Барсукова, О.М. Образ водного пространства в произведениях И.С. Тургенева / О.М. Барсукова // Русская речь. 2002. - № 5. - С. 3-8.

22. Барсукова-Сергеева, О.М. Символика гнезда и бездны в романах И. -С. Тургенева / О.М. Барсукова-Сергеева // Русская речь. 2004. - № 1. - С. 815.

23. Батюто, А.И. Творчество И.С.Тургенева и критико-эстетическая мысль его времени / А.И. Батюто. Л.: Наука. ЛО, 1990. - 297 с.

24. Беглов, В.А. Опыт чужого сознания в эволюции характеров романа «Отцы и дети» / В.А.Беглов// Вестник МГУ. Сер. 9. Филология. 1997. - № 4. - С. 20-27.

25. Беляева, И.А. Система жанров в творчестве И.С. Тургенева: дис. . д-ра филол. наук. М., 2006 - 384 с.

26. Бем, А.Л. Мысли о Тургеневе / А.Л. Бем Н Письма о литературе / Сост. С. Бочаров. Прага, 1996. - С. 123-127.

27. Березкин, Ю.Е. Черный пес у слезной реки: некоторые представления о пути в мир мертвых у индейцев Америки и их евразийские корни / Ю. Березкин // Антропологический форум. 2005. - № 2. - С. 251-279.

28. Бжоза, X. К жанрообразованию русского философского романа (Тургенев, Толстой, Достоевский) / X. Бжоза // И. С. Тургенев. Жизнь, творчество, традиции / Ред. Ж. Зельдейи-деак, А. Холлош. Будапешт, 1994.-С. 25-33.

29. Благой, Д.Д. Особенности русского реализма XX века/ Д.Д. Благой // Проблемы реализма в мировой литературе. М., 1959. - С.42-67.

30. Благой, Д.Д. Поэзия действительности: о своеобразии и мировом значении русского реализма XIX века/ Д.Д. Благой. М.: Советский писатель, 1961. - 168 с.

31. Богословский, H.H. Тургенев / H.H. Богословский. - М.: Молодая гвардия, 1964. -416 с.

32. Бойко, М.Н. Русская художественная культура: контуры художественного опыта / М.Н. Бойко. СПб.: Азбука, 2004. - 118 с.

33. Бочаров, С.Г. Социалистический реализм и классическое наследие. М., 1960.

34. Бочаров, С.Г. // Теория литературы: основные проблемы в историческом освещении / С.Г. Бочаров. М., 1962. - 486 с.

35. Бялый, Г.А. Тургенев и русский критический реализм / Г.А. Бялый. М.; JL: Советский писатель, 1962. - 248 с.

36. Бялый, Г.А. О психологической манере Тургенева (Тургенев и Достоевский) / Г.А. Бялый // Русская литература. 1968. - № 4. - С. 35-40.

37. Бялый, Г.А. Русский реализм: от Тургенева к Чехову / Г. Бялый. JL: Изд-во ЛГУ, 1990.-168 с.

38. Ведель, Э. К поэтике заглавий в творчестве И. С. Тургенева / Э. Ведель // И.С. Тургенев: жизнь, творчество, традиции / Ред. Ж. Зельдхейи-деак, А. Холлош. Будапешт, 1994. - С. 34-39.

39. Величкина, И.И. Пространство и время в художественном мире И.С. Тургенева / И.И. Величкина // И.С. Тургенев: жизнь, творчество, традиции / Ред. Ж. Зельдхейи-деак, А. Холлош. Будапешт, 1994. - С. 40-45.

40. Вердеревская, H.A. Русский роман 40-60-х гг. XIX в. / H.A. Вердеревская. Казань: Изд-во Казан, ун-та, 1980. - 136 с.

41. Винникова, И.А. Некоторые стилистические приемы психологического анализа в романе Тургенева «Дым» / И.А. Винникова // Вопросы стилистики. 1962. - Вып. 1. - С. 203-213.

42. Виноградов, В.В. О языке художественной литературы / В.В. Виноградов. М.: Изд-во худ. лит-ры, 1959. - 656 с.

43. Власенко, Т.JI. Литература как форма авторского сознания / Т.Л. Власенко. М.: Логос, 1995. - 200 с.

44. Вульф, В. О русской литературе / В. Вульф // Вопросы литературы. -1983.-№ 11.-С. 188-207.

45. Гавриленко, Т. А. Стихотворные послания И.С.Тургенева/ Т.А. Гавриленко // И.С. Тургенев и современность: материалы междунар. науч. конф. / Науч. ред. П.Г. Пустовойт. М., 1997. - С. 157-165.

46. Генералова, Н.П. И.С. Тургенев в контексте русско-европейских литературных связей: (проблемы биографии и творчества): автореф. дис. . д-ра филол. наук / Н. П. Генералова. СПб., 2001. - 28 с.

47. Гершензон, М.О. Мечта и мысль И.С. Тургенева / М. О. Гершензон. М.: Московское книгоиздательство писателей, 1919. - 170 с.

48. Гинзбург, Л.Я. О старом и новом/ Л.Я.Гинзбург.- Л.: Советский писатель, 1982. -423 с.

49. Гинзбург, Л.Я. О лирике / Л.Я. Гинзбург. Л.: Советский писатель, 1974.-407 с.

50. Гинзбург, Л.Я. О психологической прозе/ Л.Я.Гинзбург.- Л.: Наука, 1971.-464 с.

51. Гитлиц, Е.А. К вопросу о формировании «новой манеры» Тургенева: (анализ повестей 50-х гг.) / Е.А. Гитлиц // Известия АН СССР. Сер. литературы и языка. 1968. - Т. 27. - Вып. 6. - С. 489-501.

52. Головко, В.М. Художественно-философские искания позднего Тургенева/ В.М.Головко. Свердловск: Изд-во Уральского ун-та, 1989.168 с.

53. Горетич, Й. Роль литературных и художественных аллюзий в произведениях Тургенева, Фонтане и Морица / Й. Горетич // Материалы международной конференции «Пушкин и Тургенев», Санкт-Петербург - Орел, 6-11 сентября 1998. СПб., 1998. - С. 379-387.

54. Гофман, М.Л. К психологии творчества Тургенева / М.Л. Гофман // Голос минувшего. 1927. - № 5. - С. 378-385.

55. Гражис, П.И. Тургенев и романтизм (о сочетании реалистического и романтического образного отражения) / П.И. Гражис. Казань: Казан, ун-т, 1966.-52 с.

56. Громов, В. А. Судьба «Записок охотника» / В.А.Громов. М., 1991. - 68 с.

57. Громов, В.А. Художники слова о Тургеневе: неизданный альманах Общества любителей российской словесности (1918 г.)/ В.А.Громов// Тургениана. Орел, 1999. - Вып. 2/3. - С. 27-40.

58. Гулак, А.Т. «Тайный психолог» (приемы словесного выражения личности в романе И. С. Тургенева «Дворянское гнездо») / А.Т. Гулак, И. Р. Сапрун // Филологические науки. 2005. - № 6. - С.32-39.

59. Данилевский, Р.Ю. Неисчерпаемый Тургенев: материалы Междунар. конф. тургеневедов/ Р.Ю.Данилевский// Русская литература.- 1997.-№ 1. С. 247-249.

60. Данилевский, Р.Ю. Что такое Эллис в самом деле? / Р.Ю. Данилевский // Спасский вестник. 2000. - № 6. - С. 85-92.

61. Даль, В. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 ч. / В. Даль. Т 1. СПб.: тип. А. Семена, 1863- 786 с.

62. Дедюхина, О.В. Сны и видения в повестях и рассказах И.С. Тургенева: (проблемы мировоззрения): автореф. дис. . канд. филол. наук. М., 2006. - 30 с.

63. Дмитриев, В.А. Реализм и художественная условность / В.А. Дмитриев. - М.: Советский писатель, 1977. 23 с.

64. Долотова, Л.М1. И.С. Тургенев / Л.М. Долотова // Развитие реализма в русской литературе. М., 1973. - Т. II, кн. 2. - С. 45-79.

65. Днепров, В.В. Искусство человековедения (Из художественного опыта Л. Толстого) / В.В. Днепров: Л.: Сов. писатель, 1985. - 288 с.

66. Егоров, Б.Ф. Тургенев и экзистенциальный принцип «неблагодарность как вынужденное проявление свободы» / Б.Ф. Егоров // Памяти Г.А. Бялого: сб. ст. СПб., 1996. - С. 43-47.

67. Егоров, О.Г. О лирико-романтическом начале в прозе И.С. Тургенева 50-х нач. 60-х гг. / О.Г. Егоров // Проблема развития лирической поэзии XVIII- XIX вв. и ее взаимодействие с прозой. -М., 1985. - С. 125-133.

68. Есин, А.Б. Психологизм русской классической литературы / А.Б. Есин. -М.: Просвещение, 1988. 176 с.

69. Ефимова, Е.М. И.С. Тургенев: семинарий / Е.М. Ефимова. Л. : Учпедгиз, 1958.-202 с.

70. Заколпский, Н. Техника портретной живописи у Тургенева / Н. Заколпский // Наш труд / Под ред. Н. Степнова и Е. Локтева. М., 1924. -Сб. 2.

71. Зельдхейи-Деак, Ж. К проблеме реминисценций в «малой» прозе И.С. Тургенева / Ж. Зельдхейи-Деак // Проблемы поэтики русского реализма XIX века / Отв. ред. Г.П. Макогоненко. Л., 1984. - С. 99-112.

72. Зельдхейи-Деак, Ж. Таинственное у И.С. Тургенева и В.Я. Брюсова / Ж. Зельдейи-Деак// И.С.Тургенев: жизнь, творчество, традиции/ Ред. Ж. Зельдейи-Деак, А. Холлош. Будапешт, 1994. - С. 88-97.

73. Зельдхейи-Деак, Ж. И.С.Тургенев о финалах/ Ж. Зельдхейи-Деак// Тургениана. Орел, 1999. - Вып. 2/3. - С. 60-69.

74. Золотарев, И.Л. Фантастические произведения И.С. Тургенева и П. Мериме: сравнительно-типологический анализ: автореф. дис. . канд. филол. наук / И.Л. Золотарев. Орел, 1998. - 22 с.

75. И.А. Гончаров и И.С. Тургенев: по неизданным материалам Пушкинского Дома / Предисл. и прим. Б.М. Энгельгардт. Петербург, 1923. - 43 с.

76. Ильин, В. Н. Тургенев-мистик и метапсих/ В.Н.Ильин// Литературная учеба. 2000.-№3.-С. 158-172.

77. Ингарден, Р. Исследования по эстетике / Р. Ингарден- М. : Изд-во иностр. лит-ры, 1962 572 с.

78. Кан, А. Семантика пародии и гибридизация жанров в «Записках охотника»/ А. Кан// И.С.Тургенев: жизнь, творчество, традиции/ Ред. Ж. Зельдхейи-Деак, А. Холлош. Будапешт, 1994. - С. 102-113.

79. Кипко, Ю.В. Сновидение как композиционно-стилевой фактор. (Тургенев, рассказ «Сон», Куприн, рассказ «Сны») // Творчество И.С. Тургенева / Ред. Г.Б. Курляндская. Курск: Курский гос. пед. институт, 1984.-С. 156-169.

80. Клуге, Р.-Д. Идейное содержание раннего поэтического творчества И.С. Тургенева // И.С. Тургенев и современность: междунар. науч. конф., посвящ. 175-летию со дня рождения И.С. Тургенева / Науч. ред. П.Г. Пустовойт. М.: Изд-во МГУ, 1997. - С. 99-105.

81. Коковина, И.З. Элементы античной традиции в эстетике Тургенева: к проблеме восприятия литературного процесса / И. 3. Коковина // Читатель в творческом сознании русских писателей: межвуз. сб. науч. тр. / Отв. ред. Г.Н.Ищук.-Калинин, 1986.-С. 102-107.

82. Колобаева, Л.А. «Никакой психологии», или Фантастика психологии (о перспективе психологизма в русской литературе нашего века) / Л.А. Колобаева // Вопросы литературы. 1999. - № 2. - С. 3-20.

83. Конышев, Е.М. К вопросу о традициях сентиментализма и романтизма в «Записках охотника» И.С. Тургенева / Е.М. Конышев // И.С. Тургенев:проблемы мировоззрения и творчества: межвуз. сб. науч. тр. - Элиста: Калмыц. ГУ, 1986. С. 20-29.

84. Конышев, Е.М. Образ Базарова в свете романтических традиций (к постановке проблемы) / Е.М. Конышев// Тургениана. Орел, 1999.- Вып. 2/3.-С. 70-75.

85. Корман, Б.О. Практикум по изучению художественного произведения: учеб. пособие / Б.О. Корман. Ижевск: Изд-во УдГУ, 1978. - 89 с.

86. Коровин, В.И. Русская фантастическая повесть эпохи романтизма / М. : Советская Россия, 1987. 368 с.

87. Краснокутский, B.C. О некоторых символических мотивах в творчестве И.С. Тургенева / B.C. Краснокутский // Вопросы историзма и реализма в литературе конец XIX нач. XX вв.- Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1985.-С. 135-150.

88. Кузнецова, И. Неклассическая классика: опыт прочтения непопулярных произведений И.С. Тургенева / И. Кузнецова // Вопросы литературы. -2004.-№3.-С. 177-197.

89. Куделько, H.A. Концепция любви в творчестве И.С. Тургенева и русская литература XX века (Б. Зайцев, К. Паустовский, Ю. Казаков) / H.A. Куделько // Спасский вестник. 1999. - № 5. - С. 96-104.

90. Кулешов, В.И. О смене «манер» в «малой» прозе И.С. Тургенева / В.И. Кулешов // Этюды о русских писателях (исследования и характеристики) / В. И. Кулешов. М., 1982. - С. 132-161.

91. Курляндская, Г.Б. Романы И.С. Тургенева 50-х нач. 60-х гг. / Г.Б. Курляндская// Ученые записки Казанского университета.- 1956. - Т. 116, кн. 8.-С. 168-174.

92. Курляндская, Г.Б. О сценах драматического действия в романах И.С. Тургенева / Г.Б. Курляндская // Ученые записки Орловского государственного педагогического института, кафедра литературы. 1964. -Т. XXIII, вып. IV. - С. 209-226.

93. Курляндская, Г.Б. Метод и стиль Тургенева-романиста/ Г.Б. Курляндская. Тула: Приокское книжное изд-во, 1967. - 247 с.

94. Курляндская, Г.Б. Художественный метод Тургенева-романиста/ Г.Б. Курдляндская. Тула: Приокское книжное изд-во, 1972. - 344 с.

95. Курляндская, Г.Б. И.С.Тургенев и русская литература/ Г.Б. Курляндская. -М.: Просвещение, 1980. 191 с.

96. Курляндская, Г.Б. Бунин и Тургенев: сравнительно-типологические исследования / Г.Б. Курляндская // Творчество И.С. Тургенева: проблемы метода и мировоззрения. Орел, 1991. - С. 67-85.

97. Курляндская, Г.Б. Литературная срединная Россия / Г.Б. Курляндская. -Орел: Изд-во Орловской гостелерадиовещат. компании, 1996. 238 с.

98. Курляндская, Г.Б. Структура повестей и романов И. С. Тургенева 1850-х гг. / Г. Б. Курляндская. Тула: Приокское изд-во, 1997. - 255 с.

99. Курляндская, Г.Б. И.С.Тургенев: метод, мировоззрение, традиции/ Г.Б. Курляндская. Тула: Гриф, 2001. - 229 с.

100. Лаврецкий, А. Литературно-эстетические взгляды И.С.Тургенева/ А. Лаврецкий // Эстетические взгляды русских писателей. М. : Гослитиздат, 1963.-С. 5-48.

101. Ладария, М.Г. Тургенев и классики французской литературы / М.Г. Ладария. Сухуми: Алашара, 1980. - 308 с.

102. Лебедев, Ю.В. В середине века/ Ю.В. Лебедев. М. : Современник, 1988.-384 с.

103. Лебедев, Ю.В. Тургенев / Ю.В. Лебедев. М. : Молодая гвардия, 1990. -608 с.

104. Левина, E.H. Проблема биографизма в творчестве И.С. Тургенева 18401850-х гг.: автореф. дис. . канд. филол. наук. СПб., 2008 - 23 с.

105. Лежнев, А.З. Проза Пушкина: опыт стилевого исследования/ А.З. Лежнев. М.: Художественная литература, 1966. - 264 с.

106. Лежнев, А.З. О литературе/ А.З.Лежнев. М. : Советский писатель, 1987.-432 с.

107. Липин, С.А. Сквозь призму чувств: о лирической прозе / С.А. Липин. -М.: Сов. писатель, 1978.-232 с.

108. Лотман, Л.М. Реализм русской литературы 60-х годов XIX века: истоки и эстетическое своеобразие / Л.М. Лотман. Л. : Наука, 1974. - 352 с.

109. Лотман, Ю.М. О сюжетном пространстве русского романа XIX столетия: актуальные проблемы семиотики культуры: труды по знаковым системам / Ю.М. Лотман // Ученые записки Тартусского университета. Тарту, 1982. -Вып. 746.-С. 110-121.

110. Мазон, А. Парижские рукописи Тургенева/ А. Мазон. М.; Л.: Academia, 1931. - 260 с.

111. Малахов, С.А. Тургенев и Гончаров о поэтике русского романа/ С.А. Малахов // Проблемы реализма русской литературы XIX века. М. ;Л., 1961.-244 с.

112. Малышева, Н.М. И.С. Тургенев в критике и литературоведении конца XIX начала XX веков: автореф. дис. . канд. филол. наук. - Л., 1984. - 18 с.

113. Маркович, В.М. Человек в романах И.С.Тургенева / В. М. Маркович. -Л. : Изд-во ЛГУ, 1975. 151 с.

114. Маркович, В.М. И.С. Тургенев и русский реалистический роман XIX века/ В.М.Маркович.- Л.: Изд-во Санкт-Петербургского ун-та, 1982. -208 с.

115. Маркович, В.М. Нужен ли нам Тургенев? / В.М. Маркович // Нева. -1993. -№ 11. -С. 279-284.

116. Мартиросян, М.А. Синтаксическая и интонационная организация определений в художественной прозе И.С. Тургенева / М.А. Мартиросян // Сборник научных трудов Ереванского пед. ин-та. Сер. Русский язык. - 1966.-№2.-С. 66-86.

117. Мережковский, Д.С. Акрополь: избранные литературно-критические статьи / Д.С. Мережковский. М. : Книжная палата, 1991. - 352 с.

118. Минский, Н. Встреча с Тургеневым / Н. Минский // Новое литературное обозрение. -2005. -№ 72. С. 5-15.

119. Мостовская, H.H. Восточные мотивы в творчестве И.С. Тургенева / H.H. Мостовская // Русская литература. 1994. - № 4. - С. 101-111.

120. Мостовская, H.H. «Пушкинское» в творчестве Тургенева/ H.H. Мостовская // Русская литература. 1997. - № 1. - С. 28-37.

121. Мостовская, H.H. Был ли Тургенев «странным»/ H.H. Мостовская// Русская литература. 1999. -№ 3. - С. 228-231.

122. Мостовская, H.H. «Memento morí» у Тургенева и Некрасова/ H.H. Мостовская // Русская литература. 2000. - № 3. - С. 149-155.

123. Муратов, А.Б. Тургенев-новеллист (1870-1880-е гг.) / А.Б. Муратов. Л.: Изд-во ЛГУ, 1985.-120 с.

124. Мустафина, А. О композиции романа И.С.Тургенева «Дворянское гнездо» / А. Мустафина // Содержательность форм в художественной литературе: проблемы поэтики / Отв. Б. Удодов. Самара, 1991. - С. 34-49.

125. Мышковская, Л.М. Мастерство Л.Н. Толстого / Л.М. Мышковская. М.: Советский писатель, 1958. - 435 с.

126. Незеленов, А.И. И.С. Тургенев в его произведениях / А.И. Незеленов. -СПб., 1885.-323 с.

127. Никольский, В.А. Природа и человек в русской литературе XIX вв. (5060-е гг.) / В.А. Никольский. Калинин: Изд-во Калининского ун-та, 1973. -225 с.

128. Новикова, Е.Г. Жанровая динамика малой прозы И.С. Тургенева 1860-х гг.: автореф. дис. .канд. филол. наук / Е.Г.Новикова. Томск: Изд-во Томского ун-та, 1983. - 19 с.

129. Новикова, Е.Г. Формирование понятия «русский эпос» в эстетике И.С.Тургенева 1850-х гг. / Е.Г.Новикова// Проблемы метода и жанра.- Томск, 1985.-Вып. 11.-С. 163-173.

130. Новикова, Е.Г. Лирические повести И.С.Тургенева «Призраки» и «Довольно» (к проблеме жанра) / Е.Г. Новикова // Проблемы метода и жанра. Томск, 1986. - Вып. 12. - С. 186-206.

131. Нойхейль, Р. И.С.Тургенев-писатель-философ / Р. Нойхель// Тургениана. Орел, 1999. - Вып. 2/3. - С. 24-26.

132. Овсянико-Куликовский, Д.Н. Этюды о творчестве Тургенева/ Д.Н. Овсянико-Куликовский. СПб. : Орион, 1904. - 265 с.

133. Осмоловский, О.Н. Достоевский и русский классический роман/ О.Н. Осмоловский. Кишинев: Штиинца, 1981. - 168 с.

134. Осмоловский, О.Н. Жанровая природа романов Тургенева и Достоевского / О.Н. Осмоловский // Тургениана. Орел, 1999. - Вып. 2/3. -С. 40-59.

135. Осьмакова, Л.Н. О поэтике «таинственных повестей» Тургенева/ Л.Н. Осьмакова // И.С. Тургенев в современном мире / Отв. ред. С.Е. Шаталов. -М„ 1987. С. 220-231.

136. Павлов, Л.В. Затянувшийся спор (И.С. Тургенев о психологической манере А.Н. Островского) / Л.В. Павлов // Проблемы психологического анализа в литературе: межвуз. сб. науч. тр. Л. : Изд-во ЛГУ, 1983. - С. 4445.

137. Петров, С.М. И.С.Тургенев: творческий путь/ С.М.Петров.- М.: Художественная литература, 1979. 542 с.

138. Петров, С.М. Критический реализм / С.М. Петров. М. : Высшая школа, 1980.-359 с.

139. Пильд, JI. Тургенев в восприятии русских символистов (1890-1900-е гг.) / Л. Пильд. Тарту: Изд-во Тартусского ун-та, 1999. - 130 с.

140. Поддубная, Р.Н. Рассказ «Сон» И.С.Тургенева и концепция фантастического в русской реалистической литературе 1860-1870-х гг.// Русская литература 1870-1890-х гг. Свердловск, 1980. - Сб. 13. - С. 75-93.

141. Полякова, Л.И. Поэтика эпилога тургеневской повести // И.С. Тургенев и современность: междунар. науч. конф., посвящ. 175-летию со дня рождения И.С. Тургенева / Науч. ред. П.Г. Пустовойт. М., 1997. - С. 192-197.

142. Прийма, Ф.Я. Великий художник слова / Ф.Я. Прийма // Русская литература. 1968. - № 4. - С. 10-26.

143. Прийма, Ф.Я. И.С. Тургенев / Ф.Я. Прийма // Русская литература и фольклор. Л., 1976. - С. 366-384.

144. Пумпянский, Л.В. Классическая традиция/ Л.В.Пумпянский.- М.: Языки славянской культуры, 2000.-864 с.

145. Пустовойт, П.Г. Иван Сергеевич Тургенев / П.Г. Пустовойт. М.: Изд-во МГУ, 1957.- 140 с.

146. Пустовойт, П.Г. Проблемы изучения творчества Тургенева/ П.Г. Пустовойт // Романтизм в славянских литературах / Ред. В.И. Кулешов. - М., 1973.-С. 258-278.

147. Пустовойт, П.Г. Творческий путь И.С. Тургенева / П.Г. Пустовойт. М.: Дет. лит, 1977. - 128 с.

148. Пустовойт, П.Г. И.С. Тургенев художник слова / П.Г. Пустовойт. - М.: Изд-во МГУ, 1980. - 376 с.

149. Пустовойт, П.Г. Изучение творчества И. С. Тургенева на современном этапе / П.Г. Пустовойт // Вестник Московского университета. Сер. 9. Филология. 1983. - № 4. - С. 40-45.

150. Пустовойт, П.Г. Роман И.С.Тургенева «Отцы и дети»: комментарий/ П.Г. Пустовойт. М. : Просвещение, 1991.-191 с.

151. Пустовойт, П.Г. Эстетическая роль музыки в произведениях И.С.Тургенева/ П. Г. Пустовойт// Филологические науки,- 1999.- №5.-С. 51-54.

152. Ребель, Г.М. Герои и жанровые формы романов Тургенева и Достоевского (Типологические явления русской литературы XIX века): автореф. дис. . .док. филол.наук. Ижевск, 2007. - 47 с.

153. Родзевич, С.И. Романтик реализма: Тургенев и символизм / С.И. Родзевич Тургенев. Киев, 1919. - С. 79-138.

154. Савинков, C.B. Онтология- тургеневского сюжета/ С.В.Савинков, A.A. Фаустов // Кормановские чтения / Отв. A.M. Ремизова Ижевск, 1995. -Вып. 2.

155. Салим, А. Тургенев художник, мыслитель/ А. Салим. - М.: Современник, 1983. - 158 с.

156. Салим, А. О творческом методе Тургенева / И.С.Тургенев, в современном мире / Отв. С.Е. Шаталов. М., 1987. - С. 231-239.

157. Сарбаш, Л.Н. Изучение поэтики романов И.С.Тургенева 50-60-х гг.: учеб. пособие / Л.Н. Сарбаш. Чебоксары: Чебоксар. ГУ, 1988. - 98 с.

158. Сарбаш, Л.Н. Типология повествования в прозе И.С.Тургенева: конспект лекции по спецкурсу / JI.H. Сарбаш Чебоксары: Изд-во Чуваш, унта, 1993.-28 с.

159. Сартаков, С. Иван Сергеевич Тургенев// С. Сартаков. Над чистым листом. М.: Современник, 1982. - С. 348-355.

160. Свахина, О.В. Функции культурной памяти в повестях И.С. Тургенева 1850-1870-х гг.: автореф. дис. . канд. филол. наук/ О.В. Свахина. -Екатеринбург, 2008. 23 с.

161. Свительский, В.А. Личность в мире ценностей (аксиология русской психологической прозы 1860-1870-х годов) / В.А. Свительский. Воронеж: Воронежский гос. ун-т, 2005. - 232 с.

162. Семухина, И.С. Диалогическая природа романов И. С. Тургенева второй половины 1860-х годов: автореф. . идис. канд. филол. наук/ И.С. Семухина. Екатеринбург, 2004. - 18 с.

164. Сеченов, И.М. Избранные произведения / И.М. Сеченов. М.: Учпедгиз, 1953.- 158 с.

165. Смирнов, A.A. Пушкинские романтические традиции в творчестве И. С. Тургенева / А. А. Смирнов // И. С. Тургенев и современность: междунар. науч. конф. М., 1997. - С. 69-73.

166. Смирнова, А.И. Поэтика «таинственного» в повестях И.С. Тургенева 6070-х гг. // Проблемы метода и мировоззрения И.С. Тургенева: межвуз. науч. конф., посвящ. 175-летию писателя. Орел:, 1993. - С. 28-30.

167. Смирнова, А. Иван Сергеевич Тургенев // Русские писатели в Москве - М. : Наука, 1977. С. 430^55.

168. Смолярчук, В.И. Иван Сергеевич Тургенев / В.И. Смолярчук// Кони и его окружение / Ред. В.А. Терехина. М., 1990. - С. 126-146.

169. Соболевская, О.И. К проблеме психологизма в современном тургеневедении / О.И. Соболевская // Сборник трудов молодых ученых / Ред. В.И. Шишкин. Томск: Изд-во Томского гос. ун-та, 1973. - Вып. 2. - С. 57- 70.

170. Соловьев, С. Странный Тургенев / С.Соловьев// Искусство кино.-1998.-№ 10.-С. 5-21.

171. Скокова, Л.И. На границе двух эпох / Л.И. Скокова. Тула: Гриф и К, 2003. - 127 с.

172. Скокова, Л.И. Человек и природа в «Записках охотника» Тургенева / Л. Скокова // Вопросы литературы. 2003. - №6. - С.339-347.

173. Скуднякова, Е.В. Фантастическое в поэтике «таинственных повестей» И.С.Тургенева: автореф. дис. . канд. филол. наук/ Е.В. Скуднякова. -Саранск, 2009.-21 с.

174. Страхов, И.В. Психологический анализ в литературном творчестве: в 2 ч. / И.В. Страхов. Саратов: Изд-во СГПИ, 1973.

175. Струве, П.Б. Тургенев/ П.Б.Струве// Литературная учеба.- 2000.-№ 2. С. 204-207.

176. Тамарченко, Н.Д. Типология реалистического романа: на материале классических образцов жанра в русской литературе XIX в. / Н.Д. Тамарченко. Красноярск: Изд-во Краснояр. ун-та, 1988. - 195 с.

177. Тиме, Г.А. О жанровых особенностях прозы И.С.Тургенева в свете сравнительной поэтики (из истории русско-немецких литературных связей) / Г.А. Тиме Орел: Орлов, гос. пед. ин-т, 1991. - С. 25-32.

178. Тиме, Г.А. Литературный метод как метод отражение философского мировоззрения: И.С. Тургенев и немецкая мысль / Г.А. Тиме // Литература вконтексте культуры: межвуз. сб. / Ред. Ж. Зельдхейи-Деак, А. Холлош - СПб., 1998. -Вып 2. - С. 165-174.

179. Томашевский, Б.В. Теория литературы. Поэтика / Б. В. Томашевский. - М.: Аспект Пресс, 1996. 334 с.

180. Топоров, В.Н. Странный Тургенев: (Четыре главы) / В. Н. Топоров. -М. : Изд-во Рос. гос. гуманитар, ун-та, 1998. 190с.

181. Туниманов, В.А. О «фантастическом» в произведениях Тургенева и Достоевского / В.А. Туниманов // Русская литература. 2002. - № 1. - С. 2237.

182. Тхоржевский, И.И. Художник-маловер: Тургенев (1818-1883)/ И.И. Тхоржевский //Литературная учеба. 2000. - № 3. - С. 173-179.

183. Улыбина, О.Б. Проблемы поэтики «таинственных повестей» И. С. Тургенева: автореф. дис. . канд. филол. наук / О.Б. Улыбина. - Н. Новгород, 1996. 15 с.

184. Ушаков, Д.Н. Толковый словарь русского языка в 4 т. / Д. Н. Ушаков. -М. : Сов. энциклопедия, 1935-1940.

185. Успенский, Б.А. Семиотика искусства / Б.А. Успенский М. : Школа «Языки русской культуры», 1995.- 360 с.

186. Фатеев, С.П. О природе у Тургенева / С.П. Фатеев // Вопросы русской литературы: Республик, межведомственный науч. сб.- Львов: Изд-во Львовского гос. ун-та.- 1987. Вып. 1 (49). - С. 95-100.

187. Фаустов, A.A. И.С. Тургенев / A.A. Фаустов. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1997.

189. Фаустов, A.A. Очерки по характерологии русской литературы / А. А. Фаустов, C.B. Савинков. Воронеж: Изд-во ВГУ, 1998. - 156 с.

190. Федосюк, Ю.А. Русские фамилии: популярный этимологический словарь / Ю.А. Федосюк. М. : Флинта, 2006. - 240 с.

191. Фишер, В. Таинственное у Тургенева / В. Фишер // Венок Тургеневу. 1818-1918.-Одесса, 1919.

192. Франк, С. Непостижимое. Онтологическое введение в философию религии / С. Франк. М. : ACT, 1990. - 506 с.

193. Фрейд, 3. Толкование сновидений/ З.Фрейд. М.: Попурри, 2008,576 с.

194. Фрейденберг, О. Поэтика сюжета и жанра / О. Фрейденберг. - М. : Лабиринт, 1997. 448 с.

195. Фохт, У.Р. Пути русского реализма / У. Р. Фохт. М. : Сов. писатель, 1963.-264с.

196. Фохт, У.Р. Проблемы типологии русского реализма / У.Р. Фохт. М. : Наука, 1969. - 474 с.

197. Халфина, H.H. Поэтика культурно-исторического у И.С.Тургенева// И.С.Тургенев и современность: междунар. науч. конф., посвящ. 175-летию со дня рождения И.С.Тургенева/ Науч. ред. П.Г. Пустовойт. М., 1977.-С. 138-141.

198. Халфина, H.H. Культурно-исторический пейзаж у И.С.Тургенева/ H.H. Халфина // Научные доклады высшей школы. Филологические науки. -1987. № 2 (158). - С. 74-76.

199. Хализев, В.Е. Теория литературы / В.Е. Хализев.- М. : Высшая школа, 2007.- 408 с.

200. Харитонов, Е.В. Фантастика И.С.Тургенева / Е.В.Харитонов// Библиография. 1995. -№ 1. - С. 50-51.

201. Цейтлин, А.Г. Мастерство Тургенева-романиста / А. Г. Цейтлин. -М. : Сов. писатель, 1968. 433 с.

202. Цейтлин, А.Г. Роман И. С. Тургенева «Рудин» / А.Г.Цейтлин. М. : Худож. лит., 1968. - 80 с.

203. Цонева, А. Повествовательная структура рассказов И.С.Тургенева (на материале «Записок охотника») / А. Цонева // Болгарская русистика. 1990. -№ 1. - С. 28-32.

204. Цонева, А. Повествование от первого лица у И.С.Тургенева/ А. Цонева // И.С. Тургенев: жизнь, творчество, традиции / Ред. Ж. Зельдхейи-Деак, А. Холлош. Будапешт, 1994. - С. 221-232.

205. Чиж, В.Ф. Тургенев как психопатолог//Вопросы философии и психологии. 1899. - Вып. 49-50.- С. 113-130.

206. Чичерин, A.B. Звуковая волна в прозе И. С. Тургенева / А. В. Чичерин // Сила поэтического слова / А. В. Чичерин. М., 1985. - С. 19-27.

207. Чичерин, А. Тургенев и его стиль/ А.Чичерин// Ритм образа/ А. Чичерин. М.: Сов. писатель, 1988. - С. 26-52.

208. Чудаков, А.П. О поэтике Тургенева-прозаика // И. С. Тургенев в современном мире / отв. С.Е. Шаталов М., 1987. - С. 240-267.

209. Шаталов, С.Е. Проблемы поэтики И.С. Тургенева / С. Е. Шаталов. М. : Сов. писатель, 1969. - 328с.

210. Шаталов, С.Е. Художественный мир И.С. Тургенева / С. Е. Шаталов. -М.: Советский писатель, 1979. -312 с.

211. Шмид, В. Проза как поэзия. Пушкин. Достоевский. Чехов / В. Шмид. -Спб.: Инапресс, 1998. 352 с.

212. Штрихи к портрету «странного» Тургенева: неопубликов. мемуарный очерк Н. М. Минского // Новое литературное обозрение. 2005. - № 72. - С. 19-30.

213. Чудаков, А.П. Слово-вещь-мир: от Пушкина до Толстого / А. П. Чудаков. М. : Совр. писатель, 1992. - 317 с.

214. Эпштейн, М. Н. Природа, мир, тайник вселенной.: система пейзажных образов в русской поэзии / М. Н. Эпштейн. - М. : Высшая школа, 1990. - 330 с.

215. Эткинд, Е.Г. «Внутренний человек» и внешняя речь: очерки психопоэтики русской литературы XVIII-XIX вв. / Е. Г. Эткинд. М. : Языки славянской культуры 1999. - 448 с.

216. Яворская, О.М. О роли символических мотивов в прозе И. С. Тургенева // И.С. Тургенев и современность: междунар. науч. конф.,посвящ. 175-летию со дня рождения И. С. Тургенева/ науч. ред. П.Г. Пустовойт. М. : Изд-во МГУ, 1997. - С. 142-147.

217. Якобсон, Р. Заумный Тургенев / Р. Якобсон Работы по поэтике / М. : Прогресс, 1987. - С. 250-253.

218. Яловая, З.Ф. И.С. Тургенев и проблема «лишнего человека» в общественно-литературной жизни России периода «мрачного семилетия» (1848-1854 гг.) / З.Ф. Яловая. Киев: Киевская правда, 1983.- 124 с.

219. Справочное издание 233. Мифы народов мира Электронный ресурс. http://www.z-obereg.ru/ll/28/378/384.- Режим доступа:

Обратите внимание, представленные выше научные тексты размещены для ознакомления и получены посредством распознавания оригинальных текстов диссертаций (OCR). В связи с чем, в них могут содержаться ошибки, связанные с несовершенством алгоритмов распознавания. В PDF файлах диссертаций и авторефератов, которые мы доставляем, подобных ошибок нет.