15. ГЛОБАЛИЗАЦИЯ КУЛЬТУРЫ

15.1. Понятие «глобализация»

В социогуманитарной дискуссии последних десятилетий центральное место занимает осмысление таких категорий современной глобализированной реальности, как глобальное, локальное, транснациональное. Научный анализ проблем современных обществ, таким образом, учитывает и выводит на первый план глобальный социальный и политический контекст – разнообразные сети социальных, политических, экономических коммуникаций, охватывающих весь мир, превращающих его в «единое социальное пространство». Отделенные прежде, изолированные друг от друга общества, культуры, люди находятся теперь в постоянном и практически неизбежном контакте. Все нарастающее развитие глобального контекста коммуникации имеет своим следствием новые, не имевшие до того прецедента социально–политические и религиозные конфликты, которые возникают, в частности, из–за столкновения на локальном уровне национального государства культурно различных моделей. Вместе с тем новый глобальный контекст ослабляет и даже стирает жесткие границы социокультурных различий. Современные социологи и культурологи, занимающиеся осмыслением содержания и тенденций процесса глобализации, все больше внимания уделяют проблеме того, как изменяется культурная и личная идентичность, как национальные, неправительственные организации, социальные движения, туризм, миграция, межэтнические и межкультурные контакты между обществами приводят к утверждению новых транслокальных, транссоциетальных идентичностей.

Глобальная социальная реальность размывает границы национальных культур, а значит, и входящие в их состав этнические, национальные и религиозные традиции. В связи с этим теоретики глобализации ставят вопрос о тенденции и интенции процесса глобализации в отношении конкретных культур: приведет ли прогрессирующая гомогенизация культур к их сплаву в котле «глобальной культуры», или конкретные культуры не исчезнут, а изменится только контекст их существования. Ответ на этот вопрос предполагает выяснение того, что же такое «глобальная культура», каковы ее составляющие и тенденции развития.

Теоретики глобализации, концентрирующие свое внимание на социальном, культурном и идеологическом измерениях этого процесса, выделяют в качестве одной из центральных единиц анализа таких измерений порождаемые глобальной коммуникацией «воображаемые сообщества», или «воображаемые миры». Новые «воображаемые сообщества» – это многомерные миры, создаваемые социальными группами в глобальном пространстве.

В отечественной и зарубежной науке сложился целый ряд подходов к анализу и интерпретации процессов современности, обозначаемых как процессы глобализации. Определение понятийного аппарата концепций, направленных на анализ процессов глобализации, напрямую зависит от того, в русле какой научной дисциплины формулируются эти теоретико–методологические подходы. На сегодняшний день самостоятельные научные теории и концепции глобализации созданы в рамках таких дисциплин, как политическая экономика, политология, социология и культурология. В перспективе культурологического анализа современных глобализационных процессов наиболее продуктивными оказываются те концепции и теории глобализации, которые изначально формулировались на стыке социологии и культурологии, а предметом концептуализации в них стал феномен глобальной культуры.

В настоящем разделе будут рассмотрены концепции глобальной культуры и культурной глобализации, предложенные в трудах Р. Робертсона, П. Бергера, Э. Д. Смита, А. Аппадурая. Они представляют два противоположных направления международной научной дискуссии о культурных судьбах глобализации. В рамках первого направления, инициированного Робертсоном, феномен глобальной культуры определяется как органическое следствие универсальной истории человечества, вступившего в XV в. в эпоху глобализации. Глобализация осмысляется здесь как процесс сжимания мира, его превращения в единую социокультурную целостность. Процесс этот имеет два основных вектора развития – глобальная институционализация жизненного мира и локализация глобальности.

Второе направление, представленное концепциями Смита и Аппадурая, трактует феномен глобальной культуры как внеисторичный, искусственно созданный идеологический конструкт, активно пропагандируемый и внедряемый усилиями средств массовой коммуникации и современными технологиями. Глобальная культура – это двуликий Янус, порождение американского и европейского видения вселенского будущего мировой экономики, политики, религии, коммуникации и социальности.

15.2. Социокультурная динамика глобализации

Итак, в контексте заданной Робертсоном парадигмы глобализация осмысляется как серии эмпирически фиксируемых изменений, разнородных, но объединяемых логикой превращения мира в единое социокультурное пространство. Решающая роль в систематизации глобального мира отводится глобальному человеческому сознанию. Необходимо отметить, что Робертсон призывает отказаться от использования понятия «культура», считая его содержательно пустым и отражающим лишь безуспешные попытки антропологов поговорить о примитивных бесписьменных сообществах, не привлекая социологические понятия и концепции. Робертсон полагает необходимым ставить вопрос о социокультурных составляющих процесса глобализации, о его историко–культурном измерении. В качестве ответа он предлагает собственную «минимальную фазовую модель» социокультурной истории глобализации.

Анализ предложенной Робертсоном универсалистской концепции социокультурной истории глобализации показывает, что выстраивается она по европоцентристской схеме «универсальной истории человечества», впервые предложенной основоположниками социального эволюционизма Тюрго и Кондорсэ. Исходным пунктом робертсоновского конструирования всемирной истории глобализации оказывается постулирование тезиса о реальном функционировании «глобального человеческого состояния», историческими носителями которого последовательно становятся общества–нации, индивиды, международная система обществ и, наконец, все человечество в целом. Эти исторические носители глобального человеческого сознания формируются в социокультурном континууме мировой истории, выстраиваемой Робертсоном по модели истории идеологий Европы. Социокультурная история глобализации начинается в этой модели такой социетальной единицей, как «национальное общество», или национальное государство–общество. И здесь Робертсон воспроизводит анахронизмы западноевропейской социальной философии, формирование центральных идей которой принято увязывать с древнегреческой концептуализацией феномена города–государства (полиса). Отметим, что радикальное преобразование европейской социально–философской мысли в направлении ее социологизации осуществилось только в Новое время и отмечено введением понятия «гражданское общество» и концепцией «всемирной универсальной истории человечества».

Собственную версию социокультурной истории глобализации Робертсон называет «минимальной фазовой моделью глобализации», где «минимальная» значит не учитывающая ни ведущих экономических, политических и религиозных факторов, ни механизмов, ни движущих сил исследуемого процесса. И здесь он, пытаясь сконструировать некую всемирно–историческую модель развития человечества, создает то, что уже фигурирует столетиями на страницах учебников по истории философии в качестве образцов социального эволюционизма XVII в. Однако основоположники социального эволюционизма выстраивали свои концепции всемирной истории как истории европейской мысли, достижений в области экономики, техники и технологий, истории географических открытий.

Робертсон выделяет пять фаз социокультурного оформления глобализации: зачаточную, начальную, фазу взлета, борьбы за гегемонию и фазу неопределенности.

Первая, зачаточная, фаза приходится на XV – начало XVIII в. и характеризуется формированием европейских национальных государств. Именно в эти века культурный акцент ставится на концепциях индивидуального и гуманистичного, вводится гелиоцентричная теория мира, развитие получает современная география, распространяется григорианское летоисчисление.

Вторая, начальная, фаза начинается в середине XVIII в. и продолжается вплоть до 1870–х гг. Она маркирована сдвигом культурного акцента в сторону гомогенизации и унитарной государственности. В это время выкристаллизовываются концепции формализованных международных отношений, стандартизированного «гражданина–индивида» и человечества. Согласно Робертсону, именно для этой фазы характерно обсуждение проблемы принятия неевропейских обществ в интернациональное общество и появление темы «национализм/интернационализм».

Третья, фаза взлета, – с 1870–х гг. и до середины 1920–х гг. – включает концептуализацию «национальных обществ», тематизацию идей национальной и личной идентичностей, введение некоторых неевропейских обществ в «интернациональное общество», международную формализацию идей о человечестве. Именно в этой фазе обнаруживается увеличение количества и скорости глобальных форм коммуникации, появляются экуминистические движения, международные олимпийские игры, нобелевские лауреаты, распространяется григорианское летоисчисление.

Четвертая, фаза борьбы за гегемонию, начинается в 1920–е гг. и завершается к середине 1960–х гг. Содержание этой фазы составляют международные конфликты, связанные с образом жизни, в ходе которых природа и перспективы гуманизма обозначаются образами Холокоста и взрывом ядерной бомбы.

И наконец, пятая, фаза неопределенности, – с 1960–х гг. и далее, через кризисные тенденции 1990–х гг., – обогатила историю глобализации возрастанием некоего глобального сознания, гендерными, этническими и расовыми нюансами концепции индивидуального, активным продвижением доктрины «прав человека». Событийная канва этой фазы ограничивается, по Робертсону, высадкой американских астронавтов на Луне, падением геополитической системы биполярного мира, возрастанием интереса к мировому гражданскому обществу и мировому гражданину, консолидацией глобальной медиасистемы.

Венцом социокультурной истории глобализации является, как следует из модели Робертсона, феномен глобального человеческого состояния. Социокультурная динамика дальнейшего развития этого феномена представлена двумя направлениями, взаимозависимыми и взаимодополняющими. Глобальное человеческое состояние развивается в направлении гомогенизации и гетерогенезации социокультурных образцов. Гомогенизация – это глобальная институционализация жизненного мира, понимаемая Робертсоном как организация локальных взаимодействий при непосредственном участии и под контролем мировых макроструктур экономики, политики и масс–медиа. Глобальный жизненный мир формируется и пропагандируется СМИ как доктрина «общечеловеческих ценностей», имеющая стандартизированное символическое выражение и располагающая определенным «репертуаром» эстетических и поведенческих моделей, предназначенных для индивидуального пользования.

Второе направление развития – гетерогенезация – это локализация глобальности, т. е. рутинизация межкультурного и межнационального взаимодействия посредством включения инокультурного, «экзотического» в текстуру повседневности. Кроме того, локальное освоение глобальных социокультурных образцов потребления, поведения, самопрезентации сопровождается «банализацией» конструктов глобального жизненного пространства.

Робертсон вводит понятие «глокализация», чтобы зафиксировать эти два магистральных направления социокультурной динамики процесса глобализации. Кроме того, он считает необходимым говорить и о тенденциях этого процесса, т. е. об экономическом, политическом и культурном измерениях глобализации. И в этом контексте культурной глобализацией он называет процессы мировой экспансии стандартных символов, эстетических и поведенческих образцов, продуцируемых западными средствами массовой информации и транснациональными корпорациями, а также институционализацию мировой культуры в форме мультикультуральности локальных стилей жизни.

Приведенная выше концепция социокультурной динамики процесса глобализации представляет, по сути дела, попытку американского социолога изобразить глобализацию как исторический процесс, органичный для становления человеческого вида млекопитающих. Историчность этого процесса обосновывается через весьма сомнительную интерпретацию европейской социально–философской мысли о человеке и обществе. Размытость основных положений этой концепции, слабая методологическая проработанность центральных понятий послужили, тем не менее, возникновению целого направления дискурса о глобальной культуре, нацеленного по преимуществу на научно достоверное обоснование идеологически ангажированной версии глобализации.

15.3. Культурные параметры глобализации

Концепция «культурной динамики глобализации», предложенная П. Бергером и С. Хантингтоном, занимает второе место по авторитетности и частоте цитирования в международной культурологической и социологической дискуссии о культурных судьбах глобализации. По мысли своих создателей, нацелена она на выявление «культурных параметров глобализации». В основу моделирования этих параметров положен методологический трюк, хорошо отработанный Бергером и Хантингтоном в предшествующем опыте теоретизирования. Понятие «глобальная культура» выстраивается в соответствии с научно закрепленными критериями отнесения того или иного феномена общественной жизни к разряду фактов социокультурной реальности. Так, Бергер и Хантингтон заявляют, что исходным для их концепции выступает само понятие «культура», определяемое в общепринятом социально–научном смысле слова, т. е. как «верования, ценности и образ жизни обыкновенных людей в их повседневном существовании». И далее дискурс разворачивается по стандартному для культурологии, культурной антропологии и социологии алгоритму: выявляются историко–культурные предпосылки этой культуры, ее элитарный и популярный уровни функционирования, ее носители, пространственно–временные характеристики, динамика развития. Методологический трюк, проделываемый Бергером и Хантингтоном, состоит в том, что разработка понятия глобальной культуры и соответствующего доказательства его правомерности подменяются устоявшимся в социогуманитарных науках определением понятия «культура», ничего общего не имеющим ни с дискурсом о глобализации, ни с самим феноменом глобализации.

Гипнотическое следствие этого иллюзионистского приема проявляется в мгновенном погружении профессионального читателя в пучину политологической эссеистики и квазиопределением глобальной культуры. Реальные факты и события современности, увязанные в единое целое отчетливой логикой мировой экономики и политики, подаются в качестве репрезентов глобальной культуры.

Глобальная культура, свидетельствуют Бергер и Хантингтон, – это плод «эллинистической стадии развития англо–американской цивилизации». Глобальная культура американская по своему генезису и содержанию, но при этом, в парадоксальной логике авторов концепции, она ни коим образом не связана с историей США. Более того, Бергер и Хантингтон настаивают, что феномен глобальной культуры невозможно объяснить с помощью понятия «империализма». Главным фактором ее возникновения и планетарного распространения следует считать американский английский язык – койне всемирноисторической стадии англо–американской цивилизации. Это новое койне, будучи языком международного общения (дипломатического, экономического, научного, туристического, межнационального), транслирует «культурный пласт познавательных, нормативных и даже эмоциональных содержаний» новой цивилизации.

Зарождающаяся глобальная культура, как и любая другая культура, обнаруживает, согласно видению Бергера и Хантингтона, два уровня своего функционирования – элитарный и популярный. Ее элитарный уровень представлен практиками, идентичностью, верованиями и символами международного бизнеса и клубов международных интеллектуалов. Популярный уровень – это культура массового потребления.

Содержание элитарного уровня глобальной культуры составляют «давосская культура» (термин Хантингтона) и клубная культура западных интеллектуалов. Ее носители – это «сообщества честолюбивых молодых людей, занимающихся бизнесом и другими видами деятельности», цель жизни которых быть приглашенными в Давос (швейцарский международный горный курорт, где ежегодно проводятся экономические консультации на высшем уровне). В «элитный сектор» глобальной культуры Бергер и Хантингтон включают также «западную интеллигенцию», которая создает идеологию глобальной культуры, воплощаемую в учении о правах человека, концепциях феминизма, защиты окружающей среды и мультикультурализма. Продуцируемые западной интеллигенцией идеологические конструкции трактуются Бергером и Хантингтоном в качестве нормативных правил поведения и общепринятых представлений глобальной культуры, неизбежно подлежащих усвоению всеми теми, кто хочет добиться успеха «на поприще элитной интеллектуальной культуры».

Предвосхищая возможные вопросы незападных интеллектуалов–интеллигентов, Бергер и Хантингтон неоднократно подчеркивают, что главными носителями зарождающейся глобальной культуры являются американцы, а не некие «космополиты с узкоместническими интересами» (понятие Дж. Хантера, выступившего с резкой научной критикой термина «глобальный интеллектуал»). Все прочие, неамериканские бизнесмены и интеллектуалы, должны пока лишь довольствоваться надеждой стать причастными глобальной культуре.

Народный популярный уровень глобальной культуры – это массовая культура, которую продвигают западные коммерческие предприятия, по преимуществу торговые, пищевые и развлекательные (Adidas, McDonald, McDonald"s Disney, MTV и т. д.). Носителями массовой культуры Бергер и Хантингтон считают «широкие народные массы» потребителей. Бергер предлагает ранжировать носителей массовой культуры в соответствии с критерием «причастного и непричастного потребления». Данный критерий, по глубокому убеждению Бергера, помогает выявить избранность одних и полную непричастность других, поскольку «причастное потребление» в его трактовке – это «знак невидимой благодати». Таким образом, причастность к потреблению ценностей, символов, верований и прочей западной массовой культуры преподносится в этой концепции в качестве признака богоизбранности. Непричастное потребление подразумевает «банализацию» потребления, злостное манкирование рефлексией о его глубоком символическом смысле. По Бергеру, потребление, лишенное божественной благодати, – это использование продуктов массовой культуры по их прямому назначению, когда поедание гамбургеров и ношение джинсов становится обычным и утрачивает свой первоначальный смысл приобщения к стилю жизни избранных, к некоей благодати.

Массовая культура, согласно Бергеру и Хантингтону, внедряется и распространяется усилиями массовых движений самого разного типа: движениями феминисток, экологов, борцов за права человек. Особая миссия отводится здесь евангелическому протестантизму, поскольку «обращение в эту религию меняет отношение людей к семье, сексуальному поведению, воспитанию детей и, что самое главное, к работе и экономике вообще». В этом пункте рассуждений Бергер, пользуясь своим международным авторитетом профессионального социолога религии с высоким индексом цитирования, пытается, по сути дела, навязать исследователям идею о том, что евангелический протестантизм есть религия избранных, религия глобальной культуры, призванной радикально изменить образ мира и идентичность человечества.

Именно евангелический протестантизм в концепции Бергера и Хантингтона воплощает «дух» глобальной культуры, нацеленной на взращивание в народных массах идеалов личностного самовыражения, гендерного равноправия и способности к созданию добровольных организаций. Согласно Бергеру и Хантингтону, идеологией глобальной культуры следует считать индивидуализм, помогающий разрушить господство традиции и духа коллективизма, реализовать конечную ценность глобальной культуры – личную свободу.

В концепции Бергера и Хантингтона глобальная культура не только исторична как эллинистическая стадия англо–американской культуры, но и отчетливо закреплена в пространстве. Она располагает центрами и периферией, представленными соответственно метрополиями и зависящими от них регионами. Бергер и Хантингтон не считают нужным вдаваться в детальное разъяснение тезиса о территориальной привязанности глобальной культуры. Они ограничиваются лишь уточнением, что метрополии – это пространство закрепления элитарной глобальной культуры, причем ее бизнес–сектор расположен как в западных, так и в азиатских мегаполисах–гигантах, а ее интеллектуальный сектор базируется только в столичных центрах Америки. Пространственные характеристики народной глобальной культуры Бергер и Хантингтон оставляют без комментариев, ведь ей предназначено захватить весь мир.

И наконец, заключительная концептуальная составляющая этого теоретизирования – динамика развития глобальной культуры. И здесь Бергер и Хантингтон считают необходимым реинтерпретировать понятие «глокализация», базовое для первого направления трактовок социокультурной динамики глобализации. В отличие от большинства своих коллег–соратников по идеологически анагажированному конструированию глобализации, Бергер и Хантингтон предпочитают говорить о «гибридизации», «альтернативной глобализации» и «субглобализации». Совокупность этих трех тенденций развития глобализации и образует в их концепции социокультурную динамику глобализации.

Первая тенденция гибридизации понимается как намеренный синтез западных и местных культурных особенностей в сфере бизнеса, экономических практик, религиозных верований и символов. В основу такой трактовки процессов внедрения идеологем и практик глобальной культуры в текстуру национальных традиций положена градация культур на «сильные» и «слабые», предложенная Хантингтоном. Сильными культурами Хантингтон называет все те, которые способны к «творческому приспособлению культуры, т. е. к переработке образцов американской культуры на основе собственной культурной традиции». Культуры стран Восточной и Южной Азии, Японии, Китая и Индии он относит к сильным, а африканские культуры и некоторые культуры стран Европы – к слабым. В этом пункте своих рассуждений Бергер и Хантингтон открыто демонстрируют политико–идеологическую ангажированность выдвигаемой ими концепции. Термин «гибридизация» идеологичен по своей сути, он отсылает к внедискурсивным, аксиологическим постулатам об избранности одних культур и полной никчемности других. За такой трактовкой стоит и избранность народов, проповедуемая Бергером, и неспособность культур к творчеству, определяемая Хантингтоном. Гибридизация – это не тенденция, а продуманный геополитический проект игры на выживание.

Вторая тенденция динамики развития глобальной культуры – альтернативная глобализация, определяемая как глобальные культурные движения, возникающие за пределами Запада и оказывающие на него сильное влияние. Эта тенденция свидетельствует, по Бергеру и Хантингтону, о том, что модернизация, породившая западную модель глобализации, представляет собой обязательный этап исторического развития всех стран, культур и народов. Альтернативная глобализация, таким образом, – это исторический феномен незападных цивилизаций, достигших в своем развитии этапа современности. Бергер и Хантингтон считают, что эти иные модели глобализации, как и англо–американская глобальная культура, располагают элитарным и популярным уровнями функционирования. Именно в среде незападной элиты возникли светские и религиозные движения альтернативной глобализации. Однако практическое влияние на образ жизни господствующей в мире глобальной культуры могут оказывать лишь те из них, которые пропагандируют современность, альтернативную национальным культурным традициям, – современность демократическую и преданную католическим религиозным и моральным ценностям.

Из приведенных выше характеристик второй тенденции динамики развития глобальной культуры со всей очевидностью следует, что «альтернативной» она называется только потому, что идет вразрез с национальными историко–культурными традициями, противопоставляя им все те же американские ценности современного западного общества. Весьма удивительны с культурологической точки зрения примеры, подобранные Бергером и Хантингтоном для иллюстрации незападных культурных движений альтернативной глобализации. В число ярких представителей незападной глобальной культуры они включили католическую организацию Opus Dei, возникшую в Испании, индийские по происхождению религиозные движения Саи Бабы, Харе Кришны, японское религиозное движение Сока Гаккай, исламские движения Турции и движения культуры Нью Эйдж. Необходимо отметить, что эти движения разнородны по своему генезису и проповедуют совершенно разные религиозные и культурные образцы. Однако в трактовке Бергера и Хантингтона они предстают как единый фронт борцов за непротиворечивый синтез ценностей западного либерализма и неких элементов традиционных культур. Даже поверхностное научно мотивированное рассмотрение предложенных Бергером и Хантингтоном образцов «альтернативной глобализации» показывает, что все они представляют в реальности радикальный контрпример заявленным в их концепции тезисам.

В качестве третьей тенденции «субглобализации» определяются «движения, имеющие региональный размах» и способствующие сближению обществ. Предложенные Бергером и Хантингтоном иллюстрации субглобализации следующие: «европеизация» постсоветских стран, азиатские средства массовой информации, созданные по образцу западных СМИ, мужские «цветастые рубашки с африканскими мотивами» («рубашки Манделы»). Бергер и Хантингтон не считают нужным вскрывать исторический генезис этой тенденции, рассматривать ее содержание, поскольку полагают, что перечисленные элементы субглобализации не входят в состав глобальной культуры, а лишь выступают «посредниками между нею и местными культурами».

Концепция «культурных параметров глобализации», предложенная Бергером и Хантингтоном, – это яркий пример методологии идеологического моделирования феномена глобализации. Эта концепция, заявленная как научная и разработанная авторитетными американскими учеными, есть, по сути дела, навязывание культурологическому дискурсу не свойственной ему направленности геополитического программирования, попытка выдать идеологическую модель за научное открытие.

15.4. Глобальная культура и культурная «экспансия»

Принципиально иное направление культурологического и социологического осмысления глобализации представлено в международной дискуссии концепциями Э. Д. Смита и А. Аппадурая. Феномен глобальной культуры и сопутствующие ему процессы глобализации культур и культурной глобализации трактуются в рамках этого направления как идеологические конструкции, производные от реального функционирования мировой экономики и политики. Вместе с тем авторы этих концепций предпринимают попытку осмысления исторических предпосылок и онтологических оснований внедрения этой идеологической конструкции в текстуру повседневности.

Предложенная Энтони Д. Смитом концепция глобальной культуры выстраивается через методологическое и содержательное противопоставление научно фундированного понятия «культура» образу «глобальной культуры», идеологически сконструированному и пропагандируемому СМИ в качестве реальности глобального масштаба. В отличие от основоположника дискурса о глобализации Робертсона, Смит отнюдь не призывает мыслящий научный мир отказаться от понятия культуры в связи с необходимостью построения социологической или культурологической интерпретации процессов глобализации. Более того, исходным методологическим тезисом его концепции становится постулирование того факта, что социогуманитарные науки располагают совершенно отчетливым определением понятия «культура», конвенционально принятым в дискурсе и не подлежащим сомнению. Смит указывает, что в многообразии концепций и трактовок культуры неизменно воспроизводится ее определение как «коллективного образа жизни, репертуара верований, стилей, ценностей и символов», закрепленных в истории обществ. Понятие «культура» конвенционально в научном смысле слова, поскольку в исторической реальности можно говорить только о культурах, которые органичны социальному времени и пространству, территории проживания конкретного этносообщества, нации, народа. В контексте такого методологического тезиса сама идея «глобальной культуры» представляется Смиту абсурдной, поскольку отсылает ученого уже к некоему сравнению межпланетного характера.

Смит подчеркивает, что даже если попытаться вслед за Робертсоном помыслить глобальную культуру как некую искусственную среду человеческого вида млекопитающих, то и в этом случае мы обнаружим поразительные различия в образах жизни и верованиях сегментов человечества. В противовес сторонникам трактовки процесса глобализации как исторически закономерного, увенчивающегося возникновением феномена глобальной культуры, Смит считает, что с научной точки зрения более оправдано говорить об идеологических конструктах и концепциях, органичных для европейских обществ. Таковыми идеологическими конструкциями являются концепции «национальных государств», «транснациональных культур», «глобальной культуры». Именно эти концепции были порождены западноевропейской мыслью в ее стремлениях выстроить некую универсальную модель истории развития человечества.

Выдвинутой Робертсоном модели социокультурной истории глобализации Смит противопоставляет весьма лаконичный обзор основных этапов становления европейско–американской идеологемы транснациональности человеческой культуры. В своем концептуальном обзоре он отчетливо демонстрирует, что онтологическое основание этой идеологемы составляет культурный империализм Европы и США, выступающий органическим следствием поистине глобальных экономических и политических претензий этих стран на вселенское господство.

Социокультурная динамика формирования образа глобальной культуры трактуется Смитом как история формирования идеологической парадигмы культурного империализма. И в этой истории он выделяет только два периода, маркированных соответственно появлением самого феномена культурного империализма и его преобразованием в новый культурный империализм. Под культурным империализмом Смит понимает расширение этнических и национальных «сентиментов и идеологий – французских, британских, российских и т. д.» до вселенских масштабов, навязывание их в качестве общечеловеческих ценностей и достижений всемирной истории.

Обзор концепций, разработанных в парадигме первоначального культурного империализма, Смит начинает с указания на тот факт, что до 1945 г. еще было возможным верить в то, что «нация–государство» – это нормативная социальная организация современного общества, призванная воплотить гуманистическую идею национальной культуры. Однако Вторая мировая война положила конец восприятию этой идеологемы как общечеловеческого гуманистического идеала, продемонстрировав миру масштабные разрушительные возможности идеологий «сверхнаций» и разделив его на победителей и побежденных. Послевоенный мир положил конец идеалам национального государства и национализма, сменив их на новый культурный империализм «советского коммунизма, американского капитализма и новоевропеизма». Таким образом, временной рамкой первоначального культурного империализма в концепции Смита выступает история европейской мысли от древности и до Новейшего времени.

Следующим идеолого–дискурсивным этапом культурного империализма становится, по Смиту, «эпоха постиндустриального общества». Ее историческими реалиями явились экономические гиганты и сверхдержавы, мультинациональность и военные блоки, сверхпроводимые коммуникативные сети и интернациональное разделение труда. Идеологическая направленность парадигмы культурного империализма «позднего капитализма, или постиндустриализма» предполагала полный и безоговорочный отказ от концепций малых сообществ, этносообществ с их правом на суверенитет и пр. Гуманистическим идеалом в этой парадигме осмысления социокультурной реальности выступает культурный империализм, основанный на экономических, политических и коммуникативных технологиях и институтах.

Фундаментальной характеристикой нового культурного империализма стало стремление создать позитивную альтернативу «национальной культуре», организационной основой которой выступали нации–государства. В таком контексте и зародилась концепция «транснациональных культур», деполитизированных и не ограниченных историческим континуумом конкретных обществ. Новый глобальный империализм, имеющий экономическое, политическое, идеологическое и культурное измерения, и предложил миру искусственно созданный конструкт глобальной культуры.

Согласно Смиту, глобальная культура эклектична, универсальна, безвременна и технична – это «конструируемая культура». Она намеренно конструируется в целях легитимации глобализирующейся реальности экономик, политик и медийных коммуникаций. Ее идеологами выступают страны, продвигающие культурный империализм как некий общечеловеческий гуманистический идеал. Смит указывает, что попытки доказать историчность глобальной культуры через апелляцию к модной в современной концепции «конструируемых сообществ» (или «воображаемых») не выдерживают никакой критики.

Действительно, представления этносообщества о самом себе, символах, верованиях и практиках, выражающих его идентичность, – это идеологические конструкции. Однако конструкции эти закреплены в памяти поколений, в культурных традициях конкретных исторических общностей. Культурные традиции как исторические хранилища конструктов идентичностей создают себя сами, органично закрепляясь в пространстве и времени. Эти традиции потому и называются культурными, что содержат конструкты коллективной культурной идентичности – те чувства и ценности, которые символизируют продолжительность общей памяти и образа общей судьбы конкретного народа. В отличие от идеологемы глобальной культуры, они не спущены сверху некоей глобалистской элитой и не могут быть ее волею написаны или стерты с tabula rasa (лат. – чистая доска) некоего человечества. И в этом смысле попытка апологетов глобализации легитимировать идеологему глобальной культуры в статусе исторического конструкта современной реальности абсолютно бесплодна.

Исторические культуры всегда национальны, партикулярны, органичны конкретному времени и пространству, допускаемый в них эклектизм жестко детерминирован и ограничен. Глобальная культура внеисторична, не располагает своей сакральной территорией, не отражает какую–либо идентичность, не воспроизводит никакой общей памяти поколений, не содержит проспектов будущего. У глобальной культуры нет исторических носителей, но есть создатель – новый культурный империализм глобального размаха. Этот империализм, как и любой другой – экономический, политический, идеологический – элитарен и техничен, не располагает никаким популярным уровнем функционирования. Он создан власть предержащими и навязывается «простецам» вне всякой связи с теми народными культурными традициями, носителями каковых эти «простецы» являются.

Рассмотренная выше концепция нацелена по преимуществу на развенчание авторитетного научного мифа современности об историчности феномена глобальной культуры, органичности его структуры и функций. Смит последовательно доказывает, что глобальная культура не есть конструкт культурной идентичности, она не располагает популярным уровнем функционирования, характерным для любой культуры, нет у нее и элитарных носителей. Уровни функционирования глобальной культуры представлены изобилием стандартизированных товаров, ералашем денационализированных этнических и народных мотивов, сериями генерализированных «человеческих ценностей и интересов», однородным выхолощенным научным дискурсом о смысле, взаимозависимостями систем коммуникаций, которые служат базой для всех ее уровней и компонентов. Глобальная культура – это воспроизведение культурного империализма во вселенском масштабе, она безразлична по отношению к конкретным культурным идентичностям и их исторической памяти. Главное онтологическое препятствие на пути конструирования глобальной идентичности, а следовательно, и глобальной культуры, заключает Смит, составляют исторически закрепленные национальные культуры. В истории человечества невозможно обнаружить никакой общей коллективной памяти, а память об опыте колониализма и трагедиях мировых войн – это история свидетельств раскола и трагедий идеалов гуманизма.

Предложенный А. Аппадураем теоретико–методологический подход сформулирован с учетом дисциплинарных рамок социологии и антропологии культуры и на базе социологических концепций глобализации. А. Аппадурай характеризует свой теоретический подход как первую попытку социально–антропологического анализа феномена «глобальной культуры». Он считает, что введение понятия «глобальная культурная экономика», или «глобальная культура» необходимо для анализа тех изменений, которые произошли в мире в последние два десятилетия XX в. Аппадурай подчеркивает, что эти понятия являются теоретическими конструктами, своего рода методологической метафорой процессов, порождающих новый образ современного мира в пределах Земного шара. Предложенная им концептуальная схема претендует, таким образом, прежде всего на то, чтобы быть использованной для выявления и анализа смыслообразующих компонентов реальности, которая обозначается современными социологами и антропологами как «единый социальный мир».

Центральными факторами изменений, охвативших весь мир, выступают, по его мнению, электронные средства связи и миграция. Именно эти два компонента современного мира превращают его в единое пространство коммуникации поверх государственных, культурных, этнических, национальных и идеологических границ и невзирая на них. Электронные средства связи и постоянные потоки миграций разного рода социальных сообществ, культурных образов и идей, политических доктрин и идеологий лишают мир исторической протяженности, помещая его в модус постоянного настоящего. Именно через средства массовой информации и электронную связь осуществляется соединение различных образов и идей, идеологий и политических доктрин в новую, лишенную исторического измерения конкретных культур и обществ, реальность. Таким образом, мир в его глобальном измерении предстает как комбинация потоков этнокультур, образов и социокультурных сценариев, технологий, финансов, идеологий и политических доктрин.

Феномен глобальной культуры, по мысли Аппадурая, может быть подвергнут исследованию только при условии осмысления того, каким образом он существует во времени и пространстве. В аспекте разворачивания глобальной культуры во времени она представляет собой синхронизацию прошлого, настоящего и будущего различных локальных культур. Слияние трех модусов времени в единое расширенное настоящее глобальной культуры делается реальным только в измерении современности мира, развивающегося по модели гражданского общества и модернизации. В контексте проекта глобальной модернизации настоящее развитых стран (в первую очередь Америки) трактуется как будущее развивающихся, тем самым их настоящее помещается в еще не состоявшееся в реальности прошлое.

Говоря о пространстве функционирования глобальной культуры, Аппадурай указывает, что оно состоит из элементов, «осколков реальности», соединяемых через электронные средства связи и масс–медиа в единый сконструированный мир, обозначаемый им термином «скейп». Термин «скейп» вводится им для указания на тот факт, что обсуждаемая глобальная реальность не дана в объективных отношениях интернациональных взаимодействий обществ и национальных государств, этносообществ, политических и религиозных движений. Она «воображается», конструируется в качестве того общего «культурного поля», которое не знает государственных границ, не привязано ни к одной из территорий, не исчерпывается историческими рамками прошлого, настоящего или будущего. Ускользающее, находящееся в постоянном движении неустойчивое пространство идентичностей, комбинированных культурных образов, идеологий без временных и территориальных границ – это и есть «скейп».

Глобальная культура видится Аппадураю как состоящая из пяти конструируемых пространств. Она есть постоянно меняющаяся комбинация взаимодействий этих пространств. Итак, глобальная культура предстает, считает Аппадурай, в следующих своих пяти измерениях: этническом, технологическом, финансовом, электронном и идеологическом. Терминологически они обозначены как этноскейп, техноскейп, финансскейп, медиаскейп и идеоскейп.

Первый и основополагающий компонент глобальной культуры – этноскейп – это конструированная идентичность разного рода мигрирующих сообществ. Мигрирущие потоки социальных групп и этносообществ составляют туристы, иммигранты, беженцы, эмигранты, иностранные рабочие. Именно они и формируют пространство «воображаемой» идентичности глобальной культуры. Общая характеристика этих мигрирующих людей и социальных групп – это перманентное движение в двух измерениях. Они движутся в реальном пространстве мира территорий, имеющих государственные границы. Отправным пунктом такого движения выступает конкретный локус – страна, город, деревня, – обозначаемый как «родина», а конечное пристанище всегда временно, условно, непостоянно. Проблематичность установления конечного пункта, локуса, территории этих сообществ обусловлена тем, что в пределе их активности находится возвращение на родину. Второе измерение их перманентного движения – это перемещение от культуры к культуре.

Второй компонент глобальной культуры – техноскейп – это поток устаревших и современных, механических и информационных технологий, образующий причудливую конфигурацию технического пространства глобальной культуры.

Третий компонент – финансскейп – это неподдающийся контролю поток капитала, или конструируемое пространство денежных рынков, национальных курсов валют и товаров, существующих в движении без границ во времени и пространстве.

Связь между этими тремя функционирующими в отрыве друг от друга компонентами глобальной культуры опосредуется разворачиванием пространства образов и идей (медиаскейп), продуцируемых масс–медиа и легитимируемых через пространство конструируемых идеологий и политических доктрин (идеоскейп).

Четвертый компонент глобальной культуры – медиаскейп – это обширные и сложные репертуары образов, нарративов и «воображаемых идентичностей», порождаемые средствами массовой информации. Конструированное пространство комбинации действительного и воображаемого, смешанной реальности может быть адресовано любой аудитории мира.

Пятый компонент – идеоскейп – пространство, создаваемое политическими образами, связанными с идеологией государств. Это пространство составлено из таких «осколков» идей, образов и понятий Просвещения, как свобода, благополучие, права человека, суверенитет, репрезентация, демократия. Аппадурай отмечает, что один из элементов этого пространства политических нарративов – понятие «диаспора» – утратил свою внутреннюю содержательную конкретность. Определение того, что такое диаспора, сугубо контекстуально и варьирует от одной политической доктрины к другой.

Аппадурай считает, что одной из важнейших причин глобализации культуры в современном мире является «детерриторизация». «Детерриторизация» приводит к возникновению первого и важнейшего измерения «глобальной культуры» – этноскейпу, т. е. туристов, иммигрантов, беженцев, эмигрантов и иностранных рабочих. Детерриторизация выступает причиной появления новых идентичностей, глобального религиозного фундаментализма и т. д.

Введенные в рамках дискуссии социологов и антропологов о глобализации понятия «глобальная культура», «конструируемые этносообщества», «транснациональное», «локальное» послужили концептуальной схемой для целого ряда исследований о новой глобальной идентичности. В контексте этой дискуссии совершенно по–новому может быть поставлена проблема изучения этноменьшинств, религиозных меньшинств, возникших только в конце XX в., и их роли в процессе конструирования образа глобальной культуры. Кроме того, предложенная Аппадураем концепция дает основания для научного изучения проблемы новой глобальной институционализации мировых религий.

В рамках деятельностного подхода культура рассматривается как способ организации и развития человеческой деятельности. Она представлена в продуктах материального и духовного труда, в социальных нормах и духовных ценностях, в отношениях человека к природе и между людьми.

Существует множество различных видов культуры, отражающих многообразие форм деятельности общественного человека. Единство мира культуры определяется его целостностью, он действует как целостное существо. Культура не существует вне своего живого носителя - человека.

Индивид усваивает культуру через язык, воспитание, живое общение. Картина мира, оценки, ценности, способы восприятия природы, идеалы закладываются в сознание личности традицией и, незаметно для индивида, изменяются в процессе общественной практики. Биологически человеку дается только организм, обладающий лишь определенными задатками, потенциальными возможностями. Овладевая существующими в обществе нормами, обычаями, приемами и способами деятельности, индивид осваивает и изменяет культуру. Степень его приобщения к культуре определяет меру его общественного развития.

Особое место в мире культуры занимают ее морально-этические и эстетические аспекты. Мораль регулирует жизнь людей в самых различных сферах - в быту, в семье, на работе, в науке, в политике. В нравственных принципах и нормах откладывается все то, что имеет всеобщее значение, что, составляет культуру межчеловеческих отношений. Существуют универсальные, межчеловеческие представления о добре и зле, а также групповые, исторически ограниченные представления о правилах и нормах межличностных отношений.

Первоначально нравственность выражалась в том, как фактически вели себя люди, какие поступки они позволяли себе и другим, как они оценивали эти поступки с точки зрения их полезности для коллектива. Так возникли нравы - обычаи, имеющие нравственное значение, поддерживаемые в обществе посредством моральных отношений, или, наоборот, представляющие собой отступления от требований нравственности. На уровне повседневного поведения эти правила переходят в привычки - действия и поступки, выполнение которых стало потребностью. Привычки выступают как укоренившиеся в психике людей способы поведения.

Сфера эстетического отношения к действительности носит всеобъемлющий характер. Такие ценности, как красота, прекрасное, гармоничное человек находит в природе и обществе. Каждому человеку присущи эстетический вкус, эстетическое восприятие и эстетическое переживание, хотя степень развитости и совершенства эстетической культуры у разных людей различна. В обществе существуют определенные нормы эстетической, моральной, политической, религиозной, познавательной, духовной культуры. Эти нормы образуют своего рода каркас, скрепляющий общественный организм в единое целое.

Культурные нормы есть определенные образцы, правила поведения или действия. Они складываются и утверждаются уже в обыденном знании общества. На этом уровне в возникновении культурных норм большую роль играют традиционные, и даже подсознательные моменты. Обычаи и способы восприятия складывались тысячелетиями и передавались из поколения в поколение. В переработанном виде культурные нормы воплощены в идеологии, этических учениях, религиозных концепциях.

Универсальной характеристикой любой культуры является единство традиции и обновления. Система традиций отражает целостность, устойчивость общественного организма. Однако культура не может существовать без обновления, поэтому другой стороной развития общества являются творчество и изменение. Из исторического опыта развития общества и культуры известно, что человечество всегда ставило перед собой только те задачи, которые могло разрешить. Поэтому, столкнувшись с глобальными проблемами, оно могло в очередной раз преодолеть препятствия, которые возникли к исходу второго тысячелетия в ходе исторического процесса.

Понятие «глобальные проблемы современности» получило широкое распространение с конца 60-х - начала 70-х гг. XX в. Глобальными называются проблемы, которые носят общечеловеческий характер, т.е. затрагивают интересы и человечества в целом, и каждого отдельного человека в различных точках планеты. Они оказывают существенное влияние на развитие отдельных стран и регионов, являясь мощным объективным фактором мирового экономического и социального развития. Их решение предполагает объединение усилий абсолютного большинства государств и организаций на международном уровне, в то же время как их нерешенность грозит катастрофическими последствиями для будущего всего человечества.

Глобальные проблемы характеризуются следующими особенностями. Во-первых, для их преодоления требуются целенаправленные, согласованные действия и объединения усилий большинства населения планеты. Во-вторых, глобальные проблемы по своей сути затрагивают интересы не только отдельных людей, но и судьбу всего человечества. В-третьих, эти проблемы являются объективным фактором мирового развития и не могут быть никем проигнорированы. В-четвертых, нерешенность глобальных проблем может привести в будущем к серьезным, даже непоправимым последствиям для всего человечества и среды его обитания.

Все глобальные проблемы современности делятся на три большие группы в зависимости от степени их остроты и первоочередности решения, а также от того, какие причинно-следственные отношения существуют между ними в реальной жизни. Первую группу составляют проблемы, которые характеризуются наибольшей общностью и актуальностью. Они проистекают из отношений между различными государствами, и поэтому их называют интернациональными. Здесь выделяются две наиболее значимые проблемы: 1) устранение войны из жизни общества и обеспечение справедливого мира; 2) установление нового международного экономического порядка. Вторая группа объединяет те проблемы, которые возникают в результате взаимодействия общества и природы: обеспечение людей энергией, топливом, пресной водой, сырьевыми ресурсами. Сюда же относятся экологические проблемы, а также освоение Мирового океана и космического пространства. Третью группу составляют проблемы, связанные с системой «человек-общество». Это демографическая проблема, вопросы здравоохранения и образования.

Одной из наиболее важных глобальных проблем является неконтролируемый рост населения, создающий во многих государствах и регионах избыточную перенаселенность. По оценкам некоторых специалистов, имеющиеся на планете энергетические, сырьевые, продовольственные и другие ресурсы могут обеспечить достойную жизнь на Земле только 1 млрд. человек. В то же время за последнее тысячелетие население нашей планеты увеличилось в 15 раз и составляет почти 6 млрд. человек. «Демографический взрыв» XX столетия стал следствием стихийного, неравномерного общественного развития и глубоких социальных противоречий. На долю развивающихся стран приходится более 90 % прироста мирового населения. В развитых странах, наоборот, на фоне роста численности людей преклонного возраста, имеет место снижение рождаемости, не обеспечивающее даже простое воспроизводство населения.

Причины демографического взрыва тесно связаны с проблемой образования. Число неграмотных в абсолютном выражении продолжает расти. Наряду с этим растет и функциональная неграмотность, обусловленная тем, что уровень образования все большего числа людей не соответствует требованиям современного общества, широко использующего новейшие технологии и компьютерную технику.

Численность населения и условия его проживания, а также состояние окружающей среды тесно связаны с еще одной глобальной проблемой современности. Существует прямая и косвенная связь между многими болезнями и антропогенными изменениями в окружающей среде. В экономически развитых странах резко возросли сердечно-сосудистые и психические заболевания, возникли такие «болезни цивилизации», как рак и СПИД. В развивающихся странах широко распространены также эпидемические инфекционные заболевания.

Одной из причин массовых заболеваний и резкого сокращения продолжительности жизни является продовольственная проблема. Хроническое недоедание и несбалансированность питания ведут к постоянному белковому голоду и витаминной недостаточности, проявляющихся в массовом масштабе у жителей слаборазвитых стран. В результате в мире ежегодно погибают от голода несколько десятков миллионов человек.

Преодоление отсталости развивающихся стран и установление нового международного экономического порядка занимают особое место в системе глобальных проблем современности. Здесь кроются мощные факторы дестабилизации всей системы сложившихся международных отношений. В последнее время при общемировом росте валового продукта значительно увеличился огромный разрыв между богатыми и бедными, развитыми и развивающимися странами.

Еще одной глобальной проблемой является обеспечение человечества энергетическими и сырьевыми ресурсами. Эти ресурсы составляют основу материального производства и по мере развития производительных сил играют все более значительную роль в жизни человека. Они делятся на возобновимые, которые подлежат восстановлению естественным или искусственным путем (гидроэнергия, древесина, энергия Солнца) и невозобновимые, количество которых ограничено их естественными запасами (нефть, уголь, природный газ, всевозможные руды и минералы). При современных темпах потребления большинства невозобновимых ресурсов человечеству хватит лишь на обозримую перспективу, исчисляемую от нескольких десятков до нескольких сотен лет. Поэтому становится необходимым наряду с развитием безотходных технологий разумно использовать все те ресурсы, которыми человечество уже пользуется.

Самой актуальной из всех существующих глобальных проблем является устранение войны из жизни общества и обеспечение прочного мира на Земле. С создания ядерного оружия, открывшего реальную возможность уничтожения жизни на Земле в ее различных формах, и его первого применения в августе 1945 года началась принципиально новая ядерная эра, повлекшая кардинальные изменения во всех сферах человеческой жизни. С этого момента не только отдельный человек, но и все человечество стало смертным. Вторая мировая война оказалась последней возможностью человечества выяснить свои отношения военными средствами, не ставя себя на грань самоуничтожения.

Принципиальное преодоление глобальных проблем является чрезвычайно долгим и сложным делом. Многие исследователи связывают преодоление глобальных кризисов с формированием и укреплением в массовом сознании новой этики, с развитием культуры и ее гуманизацией. Первым шагом на пути преодоления общечеловеческих проблем связан с формированием нового мировоззрения, в основе которого должен быть положен новый гуманизм, включающий в себя чувство глобальности, нетерпимость к насилию и любовь к справедливости, проистекающую из признания основных прав человека.

Политология

К. социол. н. Вершинина И.А.

Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова

Глобальный мир – глобальная культура?

В последнее время все чаще в научных публикациях можно встретить такие термины, как «глобализация культуры», «глобальная культура» и т.п. О глобализации в сфере культуры рассуждают, проводя аналогии с экономической сферой, в которой сформировался единый рынок, с политической сферой, где международные отношения развиваются в одном пространстве и существует универсальный мировой порядок. Однако культурная сфера имеет свою специфику.

Безусловно, процесс глобализации способствовал растущей взаимосоотнесенности культур и в некоторой степени их унификации. Но в данной сфере общественной жизни наиболее ярко, даже сильнее, чем в политике, проявляется контртенденция – желание вернуться к своим национальным истокам.

Тенденция к культурному единообразию, через которую проявляется процесс глобализации, реализуется, прежде всего, с помощью материальных носителей. Стандартизация производства материальных ценностей способствует стандартизации потребления, а следовательно и унификации потребностей людей в различных точках земного шара: «Способ, которым сегодняшнее общество «формирует» своих членов, диктуется в первую очередь обязанностью играть роль потребителей» . Общество потребления создает свою собственную культуру, в которой традиционная связь между потребностями и их удовлетворением переворачивается с ног на голову: обещание и ожидание удовлетворения предшествует потребности, которую обещано удовлетворить . В условиях глобализации культурные продукты получили возможность с легкостью пересекать национальные границы и перемещаться по всему миру, создавая культурное разнообразие.

Глобальный спрос и глобальное предложение идут рука об руку друг с другом. Производители товаров ориентируется на потребителя далеко за пределами своего государства. Субъектами глобального культурного производства становятся мегакомпании - медиакорпорации и корпорации, работающие в сфере культуриндустрии, причем большинство ТНК, действующих в этой сфере, являются детищами либо американского, либо европейского капитала: «Основные культурные потоки текут сегодня с «Севера» (Запада) на «Юг» (Восток). Очевидное культурное господство промышленно развитый государств есть не что иное, как продолжение в символической сфере тех процессов, которые происходят в политико-экономической и военно-политической сфере» .

Два известнейших исследователя в области глобализации, Э. Гидденс и З. Бауман, характеризуют ситуацию, которая сложилась на сегодняшний день в западных странах, одним и тем же термином – «зависимость». Э. Гидденс говорит о том, что это понятие, которое изначально относилось лишь к алкоголизму и наркомании, сейчас может коснуться любой сферы деятельности. Причину данного явления он видит в том, что изменилась роль культуры: «Эти сферы жизни, как и остальные, сегодня гораздо меньше, чем прежде, регулируются традициями и обычаями» . Человек постепенно становится рабом привычек и образа жизни, которые когда-то выбрал по доброй воле.

З. Бауман также говорит о рабстве, в которое попала западная цивилизация: «В потребительском обществе все является вопросом выбора, за исключением навязчивого желания выбирать, – навязчивости, которая превращается в пристрастие и больше не воспринимается как навязчивость» . Желание покупать становится самоцелью и единственной безальтернативной и неоспоримой целью; как и прочие разновидности зависимостей она является саморазрушительной, поскольку уничтожает возможность, когда-нибудь получить удовлетворение. Причем, мы покупаем не только товары, но и образ жизни.

Глобализация происходит в условиях доминирования западной цивилизации, следствием чего стало навязывание остальному миру ценностей, характерных именно для нее. «Претензии на цивилизационную исключительность и превосходство отравляют атмосферу современных международных отношений» , заставляя представителей других цивилизаций искать способы сохранения своей культурной идентичности.

Стойкое сопротивление влиянию со стороны глобализационных процессов демонстрирует исламская цивилизация, проявляя высокие адаптационные возможности и одновременно устойчивость к внешнему культурному и ценностному воздействию. Всплеск исламского фундаментализма – это во многом реакция цивилизации на экспансию и навязывание западных ценностей, чуждых ей. Как считает Э. Гидденс, фундаментализмвозник лишь в середине ХХ века, начиная с 1960-х гг., и именно как ответная реакция на глобализацию . Цель фундаментализма – вернуться к традициям, нравственным убеждениям, которых придерживались предыдущие поколения. Это реакция на глобализацию, но одновременно и активная ее эксплуатация, поскольку фундаменталисты по всему миру активно пользуются ее достижениями, в первую очередь, конечно, современными коммуникационными технологиями.

Миграция – это процесс, который активно способствует смешению культур. Мигранты, приезжая из стран с другими культурными традициями, способствуют их популяризации и распространению по всему миру. Суши, фэн-шуй, йога и т. п.уже давно стали органичной составляющей повседневной жизни многих представителей западной цивилизации, хотя изначально были ей чужды: «Поскольку мигранты и их потомки составляют все более заметную часть населения в странах Севера, это не может не сказаться на маркетинговых стратегиях. Рынок этих стран начинает производить товары, ориентируясь на новый круг потребителей. Этноджаз, world music, тибетская, тайская, африканская одежда, украшения, благовония, одеяла, ковры, циновки и, наконец, восточная пища - все это в изобилии производится на Западе, причем дале­ко не только для выходцев с Востока» . Модные веяния активно подхватываются средним классом, который обладает достаточным доходом для того, чтобы потакать подобным прихотям. Особенно быстро они распространяются в мегаполисах, а оттуда уже проникают в другие регионы.

Выход из противостояния западной цивилизации всему остальному миру может быть найден вотказе от попыток создания глобального мира как цивилизации. Это позволило бы снизить риск межцивилизационной конфронтации. Достижения научно-технического прогресса должны помочь человечеству преодолеть цивилизационный кризис и построить гуманное мировое сообщество, толерантное по отношению к культурному разнообразию.

Литература:

1. Бауман З. Глобализация: последствия для человека и общества. М.: Весь мир, 2004.

2. Бауман З. Текучая современность. СПб.: Питер, 2008.

3. Гидденс Э. Ускользающий мир: как глобализация меняет нашу жизнь. М.: Весь мир, 2004.

4. Малахов В.С. Государство в условиях глобализации. М.: КДУ, 2007.

5. Представитель России предложил международному сообществу подготовить «Белую книгу по межцивилизационному диалогу», 16.01.2008 //http://www.un.org/russian/news/fullstorynews.asp?newsID=8949.

В конце ХХ века стало очевидным, что культура как интегральный аспект развития общества начинает охватывать не только сферу духовного, но во все большей степени – материальное производство. При этом в самом материальном производстве зарождаются новые технологические формы. Техногенная цивилизация существует чуть более 300 лет, но она оказалась очень динамичной, подвижной и очень агрессивной: она подавляет, подчиняет себе, поглощает традиционные общества и культуры. Сегодня этот процесс идёт по всему миру, что ведет к гибели традиционных аграрных культур как самобытных ценностей. Культура начинает выходить из – под контроля человека и превращается в стихию «нового типа». В наше время она оказалась нарушителем природного равновесия планеты. Кризис культуры, о котором с тревогой пишут современники, выражается прежде всего в функциональных нарушениях механизмов адаптации на социальном и природном уровне.

Симптомами кризиса культуры и конца цивилизации являются «катастрофы», которые захватывают не только отдельные народы, а все человеческое сообщество в ХХ веке: мировые войны, международный терроризм, экономические депрессии, экологические потрясения т. д., в цепочке этих изменений на земле оказался кризис экосистемы, который в современных условиях приобретает все более необратимый характер.

В ХХ веке немалое число концепций подчеркивало позитивное значение развития техники и её прогрессивного влияния на жизнь людей. Научно-технический прогресс ведет к изменениям в социальной жизни общества, нарушению исторически сложившегося соотношения между системой власти и культурным наследием.

Основная проблема современности, считает А. Печчеи, заключается в самом человеке, а не вне его.

В нынешнем столетии стало ясно, что взаимопонимание и общение между различными культурными образованиями, а также духовное сближение культурных регионов возможно только на основе диалога.

Диалог как принцип культурного развития позволяет не только органично заимствовать лучшее из мирового наследия, но и вынуждает человека внутренне переосмыслить свои культурные ценности.

Три аспекта (направления), которые помогут преодолеть внутренний кризис человека и разрешить затем кризис человечества нового гуманизма: это – понимание глобальности, как основы жизни на планете; безусловное стремление к справедливости по отношению к жизни; отвращение к насилию как способу разрешения конфликтов. Человеку предстоит открыть в себе силы, способные помочь ему покончить с внутренним кризисом, составить о себе правильное представление как о части природы и всего мироздания. Достижение справедливости и свободы человека исключает насилие. Это является главной самоценностью нового гуманизма. Новая философия гуманизма должна способствовать новому экономическому порядку в мире и переосмыслению нынешнего экономического мышления, привести к изменению ценностей и ориентаций человека.

В конечном итоге культурная эволюция человека и мировая солидарность человечества представляются как единственное средство спасения жизни планеты и выживания человека, его цивилизации, радикального духовного обновления всего человечества.

Человеческая деятельность по преобразованию природы и общества долгое время рассматривалась как нечто локализованное либо предела­ми данного географического пространства (селение, город, страна), либо пределами Земли. Считалось, что преобразования здесь несут в себе лишь положительный заряд, так как способствуют более комфортной жизни людей на нашей планете. Однако очень быстро выяснилось, что это не так, что человек, общество являются частью более общих сис­тем, а поэтому вмешательство в структурные связи данных систем чре­вато в том числе и негативными последствиями по отношению к чело­веку и человечеству в целом.

Один из первых, кто детально обратил внимание на данную пробле­му, был наш соотечественник В.И. Вернадский. Прежде всего он стал рассматривать явление жизни на Земле не как оторванную от всего со­вокупность биологических процессов, но как особое живое вещество, которое является органической частью всей природы. Он вводят понятие биосферы и утверждает, что “каждый живой организм в биосфере - природный объект - есть живое природное тело. Живое вещество био­сферы есть совокупность живых организмов, в ней живущий".

Таким образом, живое вещество как элемент системы “биосфера” является, в свою очередь, особой подсистемой, которая выполняет опре­деленные биосферные функции. Эго своеобразная “живая оболочка" планеты, которая участвует во взаимообмене с другими ее подструкту­рами путем передачи энергии, информации и т.п. Таким Образом, жизнь не случайна, а представляет собой особое свойство планеты на опреде­ленной этапе и при определенных условиях ее эволюции. “Живое веще­ство охватывает всю биосферу, ее создает и изменяет, но по весу и объ­ему оно составляет небольшую ее часть. Косное, неживое вещество резко преобладает, по объему господствуют газы в большом разреже­нии, по весу твердые горные породы и в меньшей степени жидки мор­ская вода Всемирного Океана... Но геологически оно является самой большой силой в биосфере и определяет... все идущие в ней процессы и развивает огромную свободную энергию, создавая основную геологиче­ски проявляющуюся силу в биосфере... возможно, превышает все другие геологические проявления в биосфере". То есть жизнь - это не нечто случайное, а результат объективного развития природы, проявление оп­ределенной ступени ее эволюции, которая затем уже сама влияет на развитие планеты.

В свою очередь, внутри биосферы как сложной высокоорганизован­ной системы усиливаются процессы эволюции живого вещества, что приводит к становлению человека и общества. Эволюция же общества неизбежно приводит к становлению научной и технической форм ос­воения природы, которые уже сами по себе начинают выступать как мощнейший фактор эволюции, который оказывает влияние на природу. Таким образом, биосфера “переходит в новое эволюционное состояние - ноосферу, перерабатывается научной мыслью социального человечест­ва".

Происходит дальнейшее усиление влияния человечества на биосферу. а через нее - на всю планету в целом. Но поскольку человек - су­щество мыслящее, разумное, то ноосфера выступает как особое “царство разума" (Вернадский) внутри биосферы. Таким образом, Разум ста­новится действительно планетарной силой, оказывающей (через науку, технику и т.д.) влияние на всю планету и Космос. Мы как бы возвращаемся к античным представлениям и конкретно-научными способами обосновываем представление о “разумности мирового Космоса", Наука, “научная мысль есть часть структуры - организованности - биосферы в ее в ней проявления, ее создание в эволюционном процессе жизни явля­ется величайшей важности событием в истории биосферы, в истории планеты”. Наука возникает как своеобразное посредствующее звено между человеком и биосферой, позволяя ему познавать не только непосредственно чувствами и ощущениями, но и посредством Разума, создающего приборы, строящего гипотезы и концепции, для которых нет никакого предела, и он может уже выходить даже за рамки био­сферы.

Таким образом, человек стал фактором, влияющим на эволюцию биосферы, координируя и видоизменяя естественное (природное) ее раз­витие. Возникновение ноосферы должно заставить людей осознать цен­ность и значимость своего существования в природе, собственную спо­собность влияния на нее. Человечество как проявление свойства разум­ности природы “должно исключить войны, невозможные без самоис­требления при обладании мощными энергиями. В итоге ноосфера долж­на обеспечить автотрофность человечества, то есть освободить его от необходимости получать энергию от растительного и животного мира Земли”.

Однако осознание человечества как планетарного фактора происхо­дит, к сожалению, не только за счет позитивных аспектов его влияния на мир, свою планету, но и через целый спектр негативных последствий технологического пути развития, по которому идет человечество. Со­временная стадия развития культуры характеризуется тем, что общество осознает указанную ситуацию и начинает все более задумываться над решением такого рода глобальных проблем, чтобы исключить или хотя бы преуменьшить их негативное влияние на перспективы развития мира. Причем глобальность такого рода проблем не позволяет их решать ре­гионально (в масштабе одного или нескольких государств). Если, на­пример, происходит загрязнение реки, которая протекает через не­сколько стран, то почти бессмысленными будут попытки ее очищения в одной из этих стран. Все страны должны действовать сообща. Если воз­никает некая болезнь, которая способна распространяться на другие точки Земли, например СПИД, то понятно, что борьба с нею должна вестись всем научным сообществом мира, и т.д. Все это приводит к осознанию ответственности как отдельного человека, отдельных стран, так и человечества в целом за будущее мира и к становлению особого глобального типа мышления, которое не может базироваться лишь на традиционных культурных ценностях, опирающихся прежде всего на локальные этнические принципы. Таким образом, можно определить глобальные проблемы как такие, которые по своему масштабу могут повлиять на развитие всего человечества в целом и решение которых, в свою очередь, требует также участия всего разумного потенциала чело­вечества.

К глобальным проблемам относятся прежде всего экологические проблемы, которые связаны с оценкой перспектив развития человечест­ва в условиях глобального загрязнения окружающей среды, перенаселе­ния, ухудшения генетического фонда человечества (нарастание ряда наследственных болезней типа синдрома Дауна и т.д.), угрозы ядерной катастрофы или химического отравления как в результате возможных войн, так и в результате аварий атомных станций или химических пред­приятий. Сюда же относятся проблемы, связанные с ухудшением каче­ства земли (эрозия почвы, вырубка лесов, иссушение крупных водных бассейнов), проблемы, связанные с урбанизацией и ростом городов. Та­ким образом, перед человечеством во весь рост встает реальная про­блема выживания. Причем, поскольку весь этот комплекс проблем но­сит глобальный характер, механизм их развития уже запущен. Поэтому речь идет не просто о неспешных теоретических спорах и разработках различных концепций, так сказать, в “лабораторных условиях", а об их решении в ситуации кризиса, в условиях относительно ограниченного времени и научно-технических средств. Можно провести аналогию с попытками людей предотвратить надвигающуюся аварию, допустим, по­езда, находясь внутри этого поезда. Время ограничено, средств мало, и необходимо в этих условиях выработать оптимальные решения от пол­нено спасения всех и предотвращения авария (как идеальный случай) до частичного решения проблемы и спасения хотя бы части людей.

Особенность данной ситуации заключается также в том, что лишь критика научно-технического прогресса, который по своим результатам Действительно приводит к некоторым негативным последствиям на Уровне использования его достижений обществом, является глубоко ошибочной и опасной, так как решить возникшие проблемы можно лишь с помощью науки. Поэтому возникает еще одна особенность со­временной стадии развития культуры - это выработка интегральных (основанных на ценностях научного, философского, религиозного и др.) Подходов к оценке достижений науки и разработка ограничений в ис­пользовании ее результатов, вплоть до их запрещения (вспомним хотя бы ряд законодательных решений в ряде стран по поводу запрета ис­пользования метода клонирования применительно к человеку).

Не имея возможности подробно перечислять все глобальные проблемы и намечаемые пути решения, сошлемся на одного из известнейших авторитетов в этой области, специалиста в области управления, стоявшего во главе знаменитого Римского клуба (в котором разрабатывались сценарии развития человечества и пути решения глобальных проблем), Аурелио Печчеи, который попытался выделить генеральные стратегия действий человечества в данных условиях.

Он писал, что “указанные проблемы или цели по самой своей при­роде будут усиливать сознание того, что только глобальный подход... может обеспечить путь к решению проблем, стоящих перед человечест­вом. Ибо они, бесчисленными нитями сцепленные и связанные между собой, образуют нечто вроде единой системы, охватывающей и опуты­вающей весь мир". Решение этих глобальных проблем неизбежно по­требует создания особого “генерального штаба человечества", который должен определить стратегии использования знаний для предотвращения глобальных катастроф. Соответственно можно определять шесть наибо­лее важных целей корректировки развития человечества.

9) Необходимо установить контроль за “внешними пределами" роста человечества. Это означает приостановку хищнической; эксплуатации Земли, которая как любое материальное образование имеет пространст­венные, временные, энергетические ограничения и ее ресурсы не беско­нечны. Вмешательство человека ведет к последствиям глобального характера, влияющего уже сейчас на климат Земли, изменение ее поло­жения в Космосе в результате использования мощных энергий и т.д.

10) Необходимо исходить из понимания “внутренних пределов" роста. То есть речь идет о том, что и собственно человеческие характеристики индивида (физические, психологические, генетические) не беспредель­ны. Так, например, сегодня человек испытывает колоссальные стрессо­вые перегрузки, связанные с увеличением объема перерабатываемой им информации, что приводит к различного рода болезням. Человек как биологический вид все в большей степени борется с болезнями искусст­венным способом, а значит, ставит себя в зависимость or производства и потребления лекарств, витаминов и т.д., что разрушает его адаптаци­онные (связанные с биологической выживаемостью) возможности. В связи с этим мы должны знать наши внутренние умственные, физиче­ские и биологические резервы и методы их совершенствования, чтобы противостоять напряжению и стрессам.

Важнейшей задачей выступает также сохранение культур. Под воздействием развитых индустриальных государств человечество стоит перед угрозой потери национальной самобытности менее развитых в индустриальном плане стран. На наших глазах уже исчезли и продол­жают исчезать целые культуры. Поэтому необходима выработка право­вых мер по защите культур и культурного наследия человечества, взя­тие под международный контроль наиболее важных продуктов челове­ческой культуры.

11) Веянием времени, что еще раз подтверждает сегодняшнее созда­ние единой Европы, становится задача создания мирового сообщества как особой целостности, что позволит осуществлять контроль за более равномерным развитием всех стран. Лишь в рамках мирового сообщест­ва станут возможными действительная координация человеческих уси­лий и недопущение локальных и глобальных кризисов, войн и катаст­роф.

12) Человечество должно оптимизировать среду своего обитания. Это означает прежде всего учет прироста населения в масштабах планеты, причем прежде всего за счет недостаточно развитых стран» что неизбежно потребует сознательного перераспределения продуктов. Сюда же можно отнести и проблему переселений больших масс людей в другие страны в результате войн, политической ситуации или иных причин. Для ряда стран, например ФРГ, США, России (за счет беженцев из стран СНГ), это уже стало насущной проблемой.

13) И наконец, следующая задача - это оптимизация производствен­ной системы, которая должна обеспечить относительно “бескризисное” экономическое развитие стран. В этом плане необходимо научное ре­шение проблемы бюджета разных стран, в частности сочетание выде­ляемой доли на вооружение, культуру и образование, социальную сферу и т.д.

Таким образом, подводя общий итог, можно сделать вывод, что в на­стоящее время происходит резкое увеличение значения человеческого фактора в культуре, а всего человечества как планетарного фактора развития Земли и Космоса. Эго постепенно приводит к осознанию фак­тора разумности устройства бытия и сознательного использования этой разумности.

Платон. Соч. в 3-х томах. Т. 2. М., 1970. С. 221.

Платон. Диалоги. М., 1986. С. 126.

Соколов В.В. Философия в исторической перспективе // Вопросы фило­софии. 1998. № 2. С. 137.