Автобиографические произведения русской литературы. Свинцовые мерзости Горький детство душный круг жутких впечатлений

Творчество М. Горького связано с его личным жизненным опытом Богатая событиями жизнь Алексея Максимовича Пешкова, будущего писателя Максима Горького, отразилась в автобиографической трилогии «Детство», «В людях», «Мои университеты».

Огромную ценность для изучения жизненного пути будущего писателя, для понимания процесса его духовного становления имеет повесть «Детство». Живость и достоверность изображаемого достигается тем, что картины, герои, события несутна себе печать детского восприятия.

История формирования и роста человеческой личности показана в ней на фоне русской действительности 70 - 80-х годов 19 века. Автор писал: «...и ведь не про себя я рассказываю, а про тот тесный, душный круг жутких впечатлений, в котором жил... простой русский человек». Вместе с тем повесть проникнута мыслью о духовной силе народа, о «добром - человечьем», которое заложено в нем. Поэтому характеристика тех действующих лиц повести, с которыми сталкивается Алеша, как и анализ картин быта мещан, должны стать важным звеном урока. На каждом уроке следует также обращать внимание учащихся на психологию Алеши, показывать, как зреют его силы в непрестанном общении с настоящими людьми из народа и в борьбе с косностью, жестокостью людей, изуродованных тягой к собственности.

Автобиографичность «Детства» усиливает ее воспитательное значение, и от учителя зависит умелое использование ее эмоционального воздействия на детей.

На первом уроке необходимо прочитать с учащимися первую главу произведения, потом перейти к беседе об основной проблематике повести - борьбе «доброго - человечьего» с миром косности и стяжательства. Чувство красоты мира, открывающегося во время плавания на пароходе по Волге, сочетается с острым ощущением в нем враждебных сил. Уже здесь дается завязка конфликта Алеши со старым миром.

Предлагаем основной круг вопросов и заданий, которые должны быть освещены на уроке: какие картины открываются перед нами в первой главе? С какими героями они связаны? Чьими глазами мы смотрим на все происходящее в повести? Что и как рассказал Горький о Волге, ее берегах и городах? Кто открывает перед мальчиком прекрасный мир?

Какое место в жизни Алеши заняла бабушка? Ответьте словами повести.

Опишите первое впечатление Алеши от встречи с дедом. Как дед разговаривает с людьми? Какое чувство он вызвал у Алеши? Как об этом сказано в тексте? Прочитайте описание дома Кашириных. Найдите в этом описании эпитеты и сравнения и определите их роль.

В заключение учитель говорит, что в этом доме, среди не понравившихся Алеше людей, и будет протекать тяжелое детство мальчика.

Дома учащиеся читают вторую главу и отвечают на вопросы, предложенные в учебнике.

Второй урок посвящается раскрытию «свинцовых мерзостей» русской жизни в повести и уяснению характера деда Каширина.

Почти исчерпывающий материал для освещения этих вопросов дает вторая глава, в которой рисуются ужасающие картины пьяной жестокости, озорства, издевательства над слабыми, семейных драк из-за собственности, извращающей человеческие души.

Работу над темой начинаем с обсуждения вопроса: что поразило Алешу в доме Кашириных? Следует подробнее остановиться на авторской характеристике обстановки в доме деда (первые три абзаца второй главы), найти слова и выражения, наиболее точно характеризующие ее. Затем на конкретных примерах показать «взаимную вражду всех со всеми», которая отравляла и взрослых, и детей. В центре внимания учащихся станут следующие эпизоды: ссора дядьев, сцена с наперстком, порка детей, донос Саши на Алешу.

Наиболее полно нравы в доме деда переданы в сцене ссоры (она прочитывается). Обращаем внимание школьников на то, как автор передает звероподобный облик дерущихся братьев, как ведут себя во время ссоры бабушка и дед и как это характеризует каждого из них. Хотя дед также одержим духом стяжательства, но вместе с тем он жалок, так как не в силах остановить сыновей. Светлым пятном на мрачном фоне жестокого быта выделяется бабушка, которая старается внести мир в этот дом.

Разговоры деда с бабушкой о необходимости раздела имущества покажут учащимся, что главной причиной вражды в семье Кашириных была тяга к собственности, порождающая беспощадную жестокость. Учитель должен объяснить школьникам, что вражду братьев обостряло непрочное положение мелких предприятий в эпоху развития капитализма.

Что особенно поразило Алешу в семье Кашириных? Обращается внимание на отношение в этом доме к женщинам и детям. Анализируется сцена наказания, важная не только для изображения жестокости, с одной стороны, и покорности - с другой. Она интересна и тем, что показывает, как жестокость в свою очередь порождает такие не менее страшные и низменные качества, как лицемерие и предательство. Приспособившись к миру насилия и лжи, стал доносчиком и подхалимом Саша дяди Якова, рабски покорным и безвольным - сын дяди Михаила. Выясняем: что рассказал Горький о детях Якова и Михаила? Какие эпитеты и сравнения наиболее ярко передают их характер? Какое чувство вызывает у учащихся Саша Яков? В каких эпизодах он наиболее полно проявляет себя?

Кто из героев особенно вызывает чувство сострадания и почему? Анализ эпизода с наперстком покажет, какое место занимает Григорий в доме Кашириных, что судьба его - это типичная судьба труженика в царской России. Бывший компаньон деда, всю жизнь отдавший Кашириным, он теперь, полуслепой и больной, выносит издевательства даже детей.

Естественным продолжением беседы по этой теме явится обсуждение вопроса: кто был главным виновником той «обильной жестокостью» жизни в доме Кашириных? Так учащиеся переходят к анализу образа Каширина. Следует подвести их к пониманию всей сложности и противоречивости образа деда, хранителя собственнических устоев, жертве собственной жадности и корыстолюбия, показать, почему жестокость и жадность стали преобладающими чертами его характера.

Выслушав мнение учащихся о том, какое чувство вызвало у них первое знакомство с дедом, переходим к анализу эпизодов, в которых особенно ярко проявляется его характер. Выясняем его манеру разговаривать с людьми, отыскиваем в первой и второй главах характерные для речи деда повелительные интонации.

Учащиеся продумывают ответы на вопросы: как изображена внешность Каширина? Чем отличается дед от своих сыновей, Якова и Михаила? Как портретная характеристика деда подтверждается его поступками и суждениями о людях? Почему у Алеши было «особенное внимание, опасливое любопытство» к деду?

Осмыслив особенности характера деда, зачитываем и анализируем далее его рассказ о своем прошлом; обращаем внимание на то, о чем и как рассказывает дед. Для восприятия содержания его рассказа могут быть предложены следующие вопросы:

Какими были детство и юность деда? Какие картины рисуются Алеше в рассказе деда о своей молодости? Сопоставьте эти картины с описанием Волги в произведениях Некрасова Н.А. и в картине Репина И.Е. «Бурлаки на Волге». Богатство интонации, напевность и образность речи, близость ее к фольклору дают полное представление о народной основе характера деда, богатстве его фантазии, тяге к прекрасному.

Каким увидел деда в этой беседе Алеша? Оказывается, дед может быть и ласковым, и сердечным, умеет интересно рассказывать. Иной кажется Алеше и его наружность (сравнить с первоначальным портретом). Мальчик понял, что дед выдвинулся благодаря своему уму.

Что же ожесточило деда? На анализе причин следует остановиться несколько подробнее. Испив до дна горькую чашу бурлака, испытав унижения и побои, дед наконец выбился в люди, стал хозяином. Но жестокая мораль капитализма, погоня за копейкой, постоянная боязнь лишиться красильни породила в нем дух собственника, озлобленность, недоверие к людям. Каширин постепенно терял все лучшее, что было в нем от народа, противопоставив себя людям труда. Желательно зачитать отдельные строки из тринадцатой главы, рассказывающие о дальнейшей судьбе деда, когда он, разорившись, теряет остатки человеческого облика.

Дома учащиеся готовят выразительное чтение рассказа деда о своем прошлом, читают третью и четвертую главы и отвечают на вопросы учебника.

На третьем уроке учитель приступит к работе над второй темой повести - « яркое, здоровое и творческое» в русской жизни. В центре внимания - история формирования характера Алеши и образ Цыганка.

В начале урока выясняем, что говорится в третьей главе о жестоких нравах в доме Кашириных (злые «шутки» дядьев с бывшим компаньоном деда, их отношение к Цыганку). Желательно, чтобы учащиеся высказали свое отношение к дядьям, дали оценку поведению Григория: прав ли он, так терпеливо сносящий все обиды? Подытоживая беседу по первой теме, можно спросить учащихся: каким авторским чувством пронизаны страницы повести, рассказывающие о быте и нравах в доме Кашириных?

Работая над основной темой повести - формированием характера Алеши Пешкова, надо помочь учащимся понять, почему Алеша чувствовал себя «чужим» среди «неумного племени». В дом Кашириных Алеша попал, когда ему было четыре года, но впечатления иной жизни уже жили в нем. Он помнил дружную семью, отца Максима Савватеевича, умного, веселого и талантливого человека, гордился сначала своей матерью, не похожей на окружающих людей. На всю жизнь запомнил Алеша и «первые дни насыщения красотою» во время плавания на пароходе.

Как первое впечатление от семьи Кашириных отразилось в чуткой душе и большом сердце мальчика? Выделяем те строки, в которых говорится, что все не понравилось Алеше: и взрослые, и дети, и даже «бабушка как-то померкла», тягостные мысли вызывали в нем и слова матери, которой он «мешает уйти из дома, где она не может жить». «Густая, пестрая, невыразимо странная жизнь» в семье Кашириных воспринимается Алешей как«суровая сказка, хорошо рассказанная добрым, номучительно правдивым гением». За эпитетами и сравнениями, которыми передает автор душевное состояние мальчика, угадывается тонкая, поэтическая натура, человек добрых чувств, не мирящийся со злом.

Как изменился Алеша за дни «нездоровья»? - Учитель поможет ребятам глубже понять те изменения, которые произошли в Алеше с помощью более узких вопросов: как Горький передает состояние Алеши? Что нового появилось у мальчика в отношении к людям?

Раскрываем происшедшие в Алеше изменения на материале седьмой главы. Учащиеся расскажут, как Алешу доводит до бешенства жестокость уличных забав, как он испытывает стыд перед ослепшим мастером Григорием за то, что дед не кормит его.

Другой источник, укреплявший Алешу на его пути, это общение с настоящими людьми из народа. Немалая роль в нравственном возмужании Алеши принадлежит Цыганку, с образом которого связана вторая тема повести - изображение того, как «сквозь... пласт... скотской дряни прорастает яркое, здоровое и творческое». В Цыганке воплощены прекрасные человеческие качества: необычайная доброта и человечность, трудолюбие, глубокая внутренняя порядочность, талантливость, тяга к лучшему.

Образ Цыганка не вызывает особых затруднений у учащихся.

Учитель даст направление работе следующими вопросами:

Что узнал Алеша о прошлом Цыганка из рассказов бабушки? Опишите его портрет. Какое место занимал Цыганок в доме деда? Как к нему относились окружающие? Какую характеристику ему дали дед и бабушка? Как вы понимаете выражение «золотые руки»? В каких эпизодах показана одаренность, талантливость Цыганка? Расскажите о его забавах и выразительно прочитайте сцену пляски (анализ этого эпизода можно провести с одновременным просмотром кинофрагмента). Каким видит Алеша пляшущего Цыганка? Найдите в описании сравнения и определите их роль. Сумел ли художник Б. А. Дехтерёв в своем рисунке передать характер Цыганка? Почему Алеша полюбил Цыганка «и удивлялся ему до немоты»? Какое влияние оказал Цыганок на Алешу?

В заключение выясняем (или сообщаем), как погиб Цыганок, случайна ли его гибель.

Можно предложить учащимся в конце урока самостоятельно составить план к образу Цыганка.

Дома учащиеся читают четвертую главу и получают индивидуальные задания по сбору материала к образу бабушки.

Четвертый урок целиком посвящается анализу образа бабушки. Человек большого природного ума, яркого художественного дарования и чуткой сердечной отзывчивости, Акулина Ивановна внушила внуку любовь к миру и людям, раскрыла глаза на красоту природы, сроднила его с народным творчеством. По высокому строю своей души она на всю жизнь осталась для Горького, по его словам, «другом, самым близким сердцу... самым понятным и дорогим человеком»; ее бескорыстная любовь к миру обогатила Алешу, «насытив крепкой силой для трудной жизни». Первоначально Горький даже был намерен назвать повесть «Бабушка».

Материал для наблюдений над образом учащиеся найдут в первой - четвертой и седьмой главах. Формы работы могут быть разными: беседа по вопросам или рассказ учителя.

Возможна и непосредственная самостоятельная работа учащихся над указанными главами, когда ученик сам уясняет смысл текста и его художественную сторону, а затем о своих наблюдениях сообщает классу. В последнем случае необходимы конкретные задания, которые можно индивидуализировать: первый ряд готовит наблюдения над первой главой, второй - над второй, третьей и седьмой главами, в центре внимания третьего ряда - четвертая глава.

Вопросы и задания к первой главе могут быть следующими:

Опишите портрет бабушки. Какими средствами образного языка пользовался Горький, создавая этот портрет? Какие эпитеты при этом преобладают? Назовите их. В чем проявляется талантливость бабушки? Как разговор бабушки с Алешей и отрывок из ее сказки подтверждают слова Горького об особенностях ее речи? Какими словами выразил писатель чувство благодарности своей бабушке? Для выразительного чтения можно рекомендовать портрет бабушки и ее разговор с внуком.

Чувство прекрасного, свойственное бабушке, делает ее непримиримой ко всему уродливому. Эту сторону ее характера писатель раскрыл во второй, третьей и седьмой главах. Акулина Ивановна показана в них на фоне мрачного быта семьи Кашириных. Зададим школьникам следующие вопросы:

Какую роль играла бабушка в доме? В каких эпизодах переданы ее доброта, стремление внести в отношения между людьми дух миролюбия? (Обратить внимание на форму обращения бабушки к разным людям). Как ее характеризует разговор с Алешей о мастере Григории (седьмая глава)? Какова молитва бабушки? Какой показана Акулина Ивановна в праздничные вечера? Какой представляется она Алеше во время пляски и какой запечатлел ее художник на рисунке? (Прочитать этот эпизод выразительно, назвать слова, передающие красоту движений бабушки и богатство ее творческих сил).

В четвертой главе бабушка показана в момент опасности (всю главу желательно прочитать в классе). Рекомендуем для подготовки к сообщению следующие вопросы:

Почему Алешу так поразила бабушка во время пожара? Какими глаголами передается быстрота ее движений? Как она организует тушение пожара? Чем интересен эпизод с конем Шарапом? Какие строки из повести можно подписать под рисунком Дехтерёва Б. А.? Как оценил силу бабушки дед? Какие строки из поэмы Некрасова Н. А. «Мороз, Красный нос» вспоминаются при чтении этих страниц?

Подводя итоги, скажем о необыкновенной человечности бабушки, о ее любви к людям, умении в обстановке зла делать людям добро, о ее вере в победу справедливости. В образе бабушки Горький воплотил все лучшее, что было свойственно простым русским людям. Вместе с тем мудрость бабушки - это мудрость патриархального народа, в ней выражена его покорность, всепрощение. Бабушка примиряется даже с жестокостью, какую ей самой не раз приходилось испытывать со стороны деда, находя оправдание вспышкам его гнева.

Завершит работу над образом составление плана.

Дома учащиеся читают повесть до конца и готовят ответы на вопросы учебника.

На последнем уроке выясняется роль квартиранта Хорошее Дело в жизни Алеши и говорится о вере писателя в творческие силы народа и его будущее (главы пятая, восьмая, двенадцатая, тринадцатая).

Урок начинается с беседы о том, под влиянием каких людей и событий формировался характер Алеши. Следует кратко повторить, какие впечатления вынес Пешков из жизни в доме Кашириных, чему учил его дед (дополнительный материал дает пятая глава), какое влияние оказали на мальчика Цыганок и бабушка. Важно, чтобы учащиеся уяснили, как неосознанный протест Алеши против насилия перерастает в осознанное сопротивление той несправедливости и жестокости, которую он наблюдал вокруг себя, и какая роль в росте этого чувства принадлежит тем замечательным людям, с которыми сталкивала его судьба.

Своим внутренним ростом и духовным обогащением Алеша обязан и постояльцу по прозвищу Хорошее Дело, который покорил мальчика прямотой и правдивостью.

Выслушиваем ответы учащихся на вопросы учебника и углубляем их с помощью следующих вопросов:

Как вы думаете, кто такой Хорошее Дело? (Читается отрывок, в котором говорится о его таинственной и непонятной деятельности). Почему Алеша подружился с Хорошим Делом и что ценил в этой дружбе? Учащимся предлагается привести примеры дружеских бесед квартиранта с Алешей и зачитать наиболее яркие диалоги. Что роднит Алешу с Хорошим Делом? Что в отношении взрослых к нему вызывало особенное возмущение Алеши? Как Алеша выражает свой протест против несправедливости? Случаен ли он? Объясните, как вы понимаете слова: «Так кончилась моя дружба с первым человеком из бесконечного ряда чужих людей в родной своей стране - лучших людей ее».

Таковы были первые уроки суровой жизни, полученные Алешей в доме Кашириных. Несомненный интерес будет представлять вопрос: есть ли в Алеше черты, позволяющие верить, что из этого мальчика может вырасти человек с большим сердцем?

Простые русские люди, умные, добрые, интересные, талантливые, укрепляли в Алеше благородные и светлые черты его личности: правдивость и смелость, доброту и чуткость, стремление к знаниям, волю и трудолюбие (тринадцатая глава), которые получили дальнейшее развитие во время скитаний «в людях» (рассматриваем заключительный рисунок к повести).

Следует сказать о воспитательном значении жизненного пути Алеши. Учитель может привести примеры тяжелого детства многих людей в дореволюционной России, когда только благодаря огромной воле и энергии они смогли победить окружающее зло и выйти на широкую дорогу жизни.

В заключение читаем двенадцатую главу, в которой выражена основная идея повести, и обсуждаем вопрос: чему учит нас повесть?

Дома учащиеся подбирают материал к теме «Алеша в семье Кашириных».

Задача следующего урока, урока развития речи, - привести знания учащихся по этой теме в строгую систему, то есть составить план, выделить в каждом пункте самое главное, отработать переходы от одного пункта плана к другому, повторить приемы цитирования (одна из форм - пункты плана), продумать небольшое вступление и заключение к теме.

Примерный план

I. Алеша Пешков - центральный герой повести А. М. Горького «Детство».

II. Суровая школа жизни Алеши.

1. Дом «взаимной вражды всех со всеми».
2. Чужой среди «неумного племени».
3. Протест Алеши против «свинцовых мерзостей русской жизни».
4. Что дала Алеше дружба с Цыганком.
5. Друг на всю жизнь - бабушка.
6. Роль квартиранта Хорошее Дело в духовном созревании Алеши.
7. «Крепкая сила для трудной жизни».

III. Что мне нравится в Алеше.

Один-два рассказа учащихся должны быть прослушаны в классе.

Дома учащиеся пишут сочинение.

Литература

1. Горький М. «Детство». Москва, Просвещение 1982 г.
2. Вайнберг И. Страницы большой жизни. Москва, 1980 г.
3. Горький в школе. Сборник статей под редакцией Голубкова В.В. Москва, 1960 г.
4. Дубинская М.С., Новосельская Л.С. Русская литература в 6 – 7 классах. Киев, 1977 г.
5. Коровина В.Я. Литература в 7 классе: Методические советы. Книга для учителя. Москва, Просвещение, 1995 г.
6. Снежевская М.А., Шевченко П.А., Курдюмова Т.Ф. и др. Методическое руководство к учебнику – хрестоматии «Родная литература». 6 класс. Москва, Просвещение, 1986 г.

Началась и потекла со страшной быстротой густая, пестрая, невыразимо странная жизнь. Она вспоминается мне, как суровая сказка, хорошо рассказанная добрым, но мучительно правдивым гением. Теперь, оживляя прошлое, я сам порою с трудом верю, что всё было именно так, как было, и многое хочется оспорить, отвергнуть, — слишком обильна жестокостью темная жизнь «неумного племени». Но правда выше жалости, и ведь не про себя я рассказываю, а про тот тесный, душный круг жутких впечатлений, в котором жил, — да и по сей день живет, — простой русский человек. Дом деда был наполнен горячим туманом взаимной вражды всех со всеми; она отравляла взрослых, и даже дети принимали в ней живое участие. Впоследствии из рассказов бабушки я узнал, что мать приехала как раз в те дни, когда ее братья настойчиво требовали у отца раздела имущества. Неожиданное возвращение матери еще более обострило и усилило их желание выделиться. Они боялись, что моя мать потребует приданого, назначенного ей, но удержанного дедом, потому что она вышла замуж «самокруткой», против его воли. Дядья считали, что это приданое должно быть поделено между ними. Они тоже давно и жестоко спорили друг с другом о том, кому открыть мастерскую в городе, кому — за Окой, в слободе Кунавине. Уже вскоре после приезда, в кухне во время обеда, вспыхнула ссора: дядья внезапно вскочили на ноги и, перегибаясь через стол, стали выть и рычать на дедушку, жалобно скаля зубы и встряхиваясь, как собаки, а дед, стуча ложкой по столу, покраснел весь и звонко — петухом — закричал: — По миру пущу! Болезненно искривив лицо, бабушка говорила: — Отдай им всё, отец, — спокойней тебе будет, отдай! — Цьщ, потатчица! — кричал дед, сверкая глазами, и было странно, что, маленький такой, он может кричать столь оглушительно. Мать встала из-за стола и, не торопясь отойдя к окну, повернулась ко всем спиною. Вдруг дядя Михаил ударил брата наотмашь по лицу; тот взвыл, сцепился с ним, и оба покатились по полу, хрипя, охая, ругаясь. Заплакали дети, отчаянно закричала беременная тетка Наталья; моя мать потащила ее куда-то, взяв в охапку; веселая рябая нянька Евгенья выгоняла из кухни детей; падали стулья; молодой широкоплечий подмастерье Цыганок сел верхом на спину дяди Михаила, а мастер Григорий Иванович, плешивый, бородатый человек в темных очках, спокойно связывал руки дяди полотенцем. Вытянув шею, дядя терся редкой черной бородою по полу и хрипел страшно, а дедушка, бегая вокруг стола, жалобно вскрикивал: — Братья, а! Родная кровь! Эх вы-и... Я еще в начале ссоры, испугавшись, вскочил на печь и оттуда в жутком изумлении смотрел, как бабушка смывает водою из медного рукомойника кровь с разбитого лица дяди Якова; он плакал и топал ногами, а она говорила тяжелым голосом: — Окаянные, дико́е племя, опомнитесь! Дед, натягивая на плечо изорванную рубаху, кричал ей: — Что, ведьма, народила зверья? Когда дядя Яков ушел, бабушка сунулась в угол, потрясающе воя: — Пресвятая мати божия, верни разум детям моим! Дед встал боком к ней и, глядя на стол, где всё было опрокинуто, пролито, тихо проговорил: — Ты, мать, гляди за ними, а то они Варвару-то изведут, чего доброго... — Полно, бог с тобой! Сними-ка рубаху-то, я зашью... И, сжав его голову ладонями, она поцеловала деда в лоб; он же, — маленький против нее, — ткнулся лицом в плечо ей: — Надо, видно, делиться, мать... — Надо, отец, надо! Они говорили долго; сначала дружелюбно, а потом дед начал шаркать ногой по полу, как петух перед боем, грозил бабушке пальцем и громко шептал: — Знаю я тебя, ты их больше любишь! А Мишка твой — езуит, а Яшка — фармазон! И пропьют они добро мое, промотают... Неловко повернувшись на печи, я свалил утюг; загремев по ступеням влаза, он шлепнулся в лохань с помоями. Дед впрыгнул на ступень, стащил меня и стал смотреть в лицо мне так, как будто видел меня впервые. — Кто тебя посадил на печь? Мать? — Я сам. — Врешь. — Нет, сам. Я испугался. Он оттолкнул меня, легонько ударив ладонью в лоб. — Весь в отца! Пошел вон... Я был рад убежать из кухни. Я хорошо видел, что дед следит за мною умными и зоркими зелеными глазами, и боялся его. Помню, мне всегда хотелось спрятаться от этих обжигающих глаз. Мне казалось, что дед злой; он со всеми говорит насмешливо, обидно, подзадоривая и стараясь рассердить всякого. — Эх вы-и! — часто восклицал он; долгий звук «и-и» всегда вызывал у меня скучное, зябкое чувство. В час отдыха, во время вечернего чая, когда он, дядья и работники приходили в кухню из мастерской, усталые, с руками, окрашенными сандалом, обожженными купоросом, с повязанными тесемкой волосами, все похожие на темные иконы в углу кухни, — в этот опасный час дед садился против меня и, вызывая зависть других внуков, разговаривал со мною чаще, чем с ними. Весь он был складный, точеный, острый. Его атласный, шитый шелками, глухой жилет был стар, вытерт, ситцевая рубаха измята, на коленях штанов красовались большие заплаты, а все-таки он казался одетым и чище и красивей сыновей, носивших пиджаки, манишки и шёлковые косынки на шеях. Через несколько дней после приезда он заставил меня учить молитвы. Все другие дети были старше и уже учились грамоте у дьячка Успенской церкви; золотые главы ее были видны из окон дома. Меня учила тихонькая, пугливая тетка Наталья, женщина с детским личиком и такими прозрачными глазами, что, мне казалось, сквозь них можно было видеть всё сзади ее головы. Я любил смотреть в глаза ей подолгу, не отрываясь, не мигая; она щурилась, вертела головою и просила тихонько, почти шёпотом: — Ну, говори, пожалуйста: «Отче наш, иже еси...» И если я спрашивал: «Что такое — яко же?» — она, пугливо оглянувшись, советовала: — Ты не спрашивай, это хуже! Просто говори за мною: «Отче наш»... Ну? Меня беспокоило: почему спрашивать хуже? Слово «яко же» принимало скрытый смысл, и я нарочно всячески искажал его: — «Яков же», «я в коже»... Но бледная, словно тающая тетка терпеливо поправляла голосом, который всё прерывался у нее: — Нет, ты говори просто: «яко же»... Но и сама она и все ее слова были не просты. Это раздражало меня, мешая запомнить молитву. Однажды дед спросил: — Ну, Олешка, чего сегодня делал? Играл! Вижу по желваку на лбу. Это не велика мудрость желвак нажить! А «Отче наш» заучил? Тетка тихонько сказала: — У него память плохая. Дед усмехнулся, весело приподняв рыжие брови. — А коли так, — высечь надо! И снова спросил меня: — Тебя отец сек? Не понимая, о чем он говорит, я промолчал, а мать сказала: — Нет, Максим не бил его, да и мне запретил. — Это почему же? — Говорил, битьем не выучишь. — Дурак он был во всем, Максим этот, покойник, прости господи! — сердито и четко проговорил дед. Меня обидели его слова. Он заметил это. — Ты что губы надул? Ишь ты... И, погладив серебристо-рыжие волосы на голове, он прибавил: — А я вот в субботу Сашку за наперсток пороть буду. — Как это пороть? — спросил я. Все засмеялись, а дед сказал: — Погоди, увидишь... Притаившись, я соображал: пороть — значит расшивать платья, отданные в краску, а сечь и бить — одно и то же, видимо. Бьют лошадей, собак, кошек; в Астрахани будочники бьют персиян, — это я видел. Но я никогда не видал, чтоб так били маленьких, и хотя здесь дядья щелкали своих то по лбу, то по затылку, — дети относились к этому равнодушно, только почесывая ушибленное место. Я не однажды спрашивал их: — Больно? И всегда они храбро отвечали. — Нет, нисколечко! Шумную историю с наперстком я знал. Вечерами, от чая до ужина, дядья и мастер сшивали куски окрашенной материи в одну «штуку» и пристегивали к ней картонные ярлыки. Желая пошутить над полуслепым Григорием, дядя Михаил велел девятилетнему племяннику накалить на огне свечи наперсток мастера. Саша зажал наперсток щипцами для снимания нагара со свеч, сильно накалил его и, незаметно подложив под руку Григория, спрятался за печку, но как раз в этот момент пришел дедушка, сел за работу и сам сунул палец в каленый наперсток. Помню, когда я прибежал в кухню на шум, дед, схватившись за ухо обожженными пальцами, смешно прыгая и кричал: — Чье дело, басурмане? Дядя Михаил, согнувшись над столом, гонял наперсток пальцем и дул на него; мастер невозмутимо шил; тени прыгали по его огромной лысине; прибежал дядя Яков и, спрятавшись за угол печи, тихонько смеялся там; бабушка терла на терке сырой картофель. — Это Сашка Яковов устроил! — вдруг сказал дядя Михаил. — Врешь! — крикнул Яков, выскочив из-за печи. А где-то в углу его сын плакал и кричал: — Папа, не верь. Он сам меня научил! Дядья начали ругаться. Дед же сразу успокоился, приложил к пальцу тертый картофель и молча ушел, захватив с собой меня. Все говорили — виноват дядя Михаил. Естественно, что за чаем я спросил — будут ли его сечь и пороть? — Надо бы, — проворчал дед, искоса взглянув на меня. Дядя Михаил, ударив по столу рукою, крикнул матери: — Варвара, уйми своего щенка, а то я ему башку сверну! Мать сказала: — Попробуй, тронь... И все замолчали. Она умела говорить краткие слова как-то так, точно отталкивала ими людей от себя, отбрасывала их, и они умалялись. Мне было ясно, что все боятся матери; даже сам дедушка говорил с нею не так, как с другими, — тише. Это было приятно мне, и я с гордостью хвастался перед братьями: — Моя мать — самая сильная! Они не возражали. Но то, что случилось в субботу, надорвало мое отношение к матери. До субботы я тоже успел провиниться. Меня очень занимало, как ловко взрослые изменяют цвета материй: берут желтую, мочат ее в черной воде, и материя делается густо-синей — «кубовой»; полощут серое в рыжей воде, и оно становится красноватым — «бордо». Просто, а — непонятно. Мне захотелось самому окрасить что-нибудь, и я сказал об этом Саше Яковову, серьезному мальчику; он всегда держался на виду у взрослых, со всеми ласковый, готовый всем и всячески услужить. Взрослые хвалили его за послушание, за ум, но дедушка смотрел на Сашу искоса и говорил: — Экой подхалим! Худенький, темный, с выпученными, рачьими глазами, Саша Яковов говорил торопливо, тихо, захлебываясь словами, и всегда таинственно оглядывался, точно собираясь бежать куда-то, спрятаться. Карие зрачки его были неподвижны, но, когда он возбуждался, дрожали вместе с белками. Он был неприятен мне. Мне гораздо больше нравился малозаметный увалень Саша Михаилов, мальчик тихий, с печальными глазами и хорошей улыбкой, очень похожий на свою кроткую мать. У него были некрасивые зубы; они высовывались изо рта и в верхней челюсти росли двумя рядами. Это очень занимало его; он постоянно держал во рту пальцы, раскачивая, пытаясь выдернуть зубы заднего ряда, и покорно позволял щупать их каждому, кто желал. Но ничего более интересного я не находил в нем. В доме, битком набитом людьми, он жил одиноко, любил сидеть в полутемных углах, а вечером у окна. С ним хорошо было молчать — сидеть у окна, тесно прижавшись к нему, и молчать целый час, глядя, как в красном вечернем небе вокруг золотых луковиц Успенского храма вьются-мечутся черные галки, взмывают высоко вверх, падают вниз и, вдруг покрыв угасающее небо черною сетью, исчезают куда-то, оставив за собою пустоту. Когда смотришь на это, говорить ни о чем не хочется, и приятная скука наполняет грудь. А Саша дяди Якова мог обо всем говорить много и солидно, как взрослый. Узнав, что я желаю заняться ремеслом красильщика, он посоветовал мне взять из шкапа белую праздничную скатерть и окрасить ее в синий цвет. — Белое всего легче красится, уж я знаю! — сказал он очень серьезно. Я вытащил тяжелую скатерть, выбежал с нею на двор, но когда опустил край ее в чан с «кубовой», на меня налетел откуда-то Цыганок, вырвал скатерть и, отжимая ее широкими лапами, крикнул брату, следившему из сеней за моею работой: — Зови бабушку скорее! И, зловеще качая черной лохматой головою, сказал мне: — Ну, и попадет же тебе за это! Прибежала бабушка, заохала, даже заплакала, смешно ругая меня: — Ах ты, пермяк, солены уши! Чтоб те приподняло да шлепнуло! Потом стала уговаривать Цыганка: — Уж ты, Ваня, не сказывай дедушке-то! Уж я спрячу дело; авось обойдется как-нибудь... Ванька озабоченно говорил, вытирая мокрые руки разноцветным передником: — Мне что? Я не скажу; глядите, Сашутка не наябедничал бы! — Я ему семишник дам, — сказала бабушка, уводя меня в дом. В субботу, перед всенощной, кто-то привел меня в кухню; там было темно и тихо. Помню плотно прикрытые двери в сени и в комнаты, а за окнами серую муть осеннего вечера, шорох дождя. Перед черным челом печи на широкой скамье сидел сердитый, непохожий на себя Цыганок; дедушка, стоя в углу у лохани, выбирал из ведра с водою длинные прутья, мерял их, складывая один с другим, и со свистом размахивал ими по воздуху. Бабушка, стоя где-то в темноте, громко нюхала табак и ворчала: — Ра-ад... мучитель... Саша Яковов, сидя на стуле среди кухни, тер кулаками глаза и не своим голосом, точно старенький нищий, тянул: — Простите Христа ради... Как деревянные, стояли за стулом дети дяди Михаила, брат и сестра, плечом к плечу. — Высеку — прощу, — сказал дедушка, пропуская длинный влажный прут сквозь кулак. — Ну-ка, снимай штаны-то!.. Говорил он спокойно, и ни звук его голоса, ни возня мальчика на скрипучем стуле, ни шарканье ног бабушки, — ничто не нарушало памятной тишины в сумраке кухни, под низким закопченным потолком. Саша встал, расстегнул штаны, спустил их до колен и, поддерживая руками, согнувшись, спотыкаясь, пошел к скамье. Смотреть, как он идет, было нехорошо, у меня тоже дрожали ноги. Но стало еще хуже, когда он покорно лег на скамью вниз лицом, а Ванька, привязав его к скамье под мышки и за шею широким полотенцем, наклонился над ним и схватил черными руками ноги его у щиколоток. — Лексей, — позвал дед, — иди ближе!.. Ну, кому говорю?.. Вот гляди, как секут... Раз!.. Невысоко взмахнув рукой, он хлопнул прутом по голому телу. Саша взвизгнул. — Врешь, — сказал дед, — это не больно! А вот эдак больней! И ударил так, что на теле сразу загорелась, вспухла красная полоса, а брат протяжно завыл. — Не сладко? — спрашивал дед, равномерно поднимая и опуская руку. — Не любишь? Это за наперсток! Когда он взмахивал рукой, в груди у меня всё поднималось вместе с нею; падала рука, — и я весь точно падал. Саша визжал страшно тонко, противно: — Не буду-у... Ведь я же сказал про скатерть... Ведь я сказал... Спокойно, точно Псалтырь читая, дед говорил: — Донос — не оправданье! Доносчику первый кнут. Вот тебе за скатерть! Бабушка кинулась ко мне и схватила меня на руки, закричав: — Лексея не дам! Не дам, изверг! Она стала бить ногою в дверь, призывая: — Варя, Варвара!.. Дед бросился к ней, сшиб ее с ног, выхватил меня и понес к лавке. Я бился в руках у него, дергал рыжую бороду, укусил ему палец. Он орал, тискал меня и наконец бросил на лавку, разбив мне лицо. Помню дикий его крик: — Привязывай! Убью!.. Помню белое лицо матери и ее огромные глаза. Она бегала вдоль лавки и хрипела: — Папаша, не надо!.. Отдайте... Дед засек меня до потери сознания, и несколько дней я хворал, валяясь вверх спиною на широкой жаркой постели в маленькой комнате с одним окном и красной, неугасимой лампадой в углу пред киотом со множеством икон. Дни нездоровья были для меня большими днями жизни. В течение их я, должно быть, сильно вырос и почувствовал что-то особенное. С тех дней у меня явилось беспокойное внимание к людям, и, точно мне содрали кожу с сердца, оно стало невыносимо чутким ко всякой обиде и боли, своей и чужой. Прежде всего меня очень поразила ссора бабушки с матерью: в тесноте комнаты бабушка, черная и большая, лезла на мать, заталкивая ее в угол, к образам, и шипела: — Ты что не отняла его, а? — Испугалась я. — Эдакая-то здоровенная! Стыдись, Варвара! Я — старуха, да не боюсь! Стыдись!.. — Отстаньте, мамаша: тошно мне... — Нет, не любишь ты его, не жаль тебе сироту! Мать сказала тяжело и громко: — Я сама на всю жизнь сирота! Потом они обе долго плакали, сидя в углу на сундуке, и мать говорила: — Если бы не Алексей, ушла бы я, уехала! Не могу жить в аду этом, не могу, мамаша! Сил нет... — Кровь ты моя, сердце мое, — шептала бабушка. Я запомнил: мать — не сильная; она, как все, боится деда. Я мешаю ей уйти из дома, где она не может жить. Это было очень грустно. Вскоре мать действительно исчезла из дома. Уехала куда-то гостить. Как-то вдруг, точно с потолка спрыгнув, явился дедушка, сел на кровать, пощупал мне голову холодной, как лед, рукою: — Здравствуй, сударь... Да ты ответь, не сердись!.. Ну, что ли?.. Очень хотелось ударить его ногой, но было больно пошевелиться. Он казался еще более рыжим, чем был раньше; голова его беспокойно качалась; яркие глаза искали чего-то на стене. Вынув из кармана пряничного козла, два сахарных рожка, яблоко и ветку синего изюма, он положил всё это на подушку, к носу моему. — Вот, видишь, я тебе гостинца принес! Нагнувшись, поцеловал меня в лоб; потом заговорил, тихо поглаживая голову мою маленькой жесткой рукою, окрашенной в желтый цвет, особенно заметный на кривых, птичьих ногтях. — Я тебя тогда перетово, брат. Разгорячился очень; укусил ты меня, царапал, ну, и я тоже рассердился! Однако не беда, что ты лишнее перетерпел, — в зачет пойдет! Ты знай: когда свой, родной бьет, — это не обида, а наука! Чужому не давайся, а свой ничего! Ты думаешь, меня не били? Меня, Олеша, так били, что ты этого и в страшном сне не увидишь. Меня так обижали, что, поди-ка, сам господь бог глядел — плакал! А что вышло? Сирота, нищей матери сын, я вот дошел до своего места, — старшиной цеховым сделан, начальник людям. Привалившись ко мне сухим, складным телом, он стал рассказывать о детских своих днях словами крепкими и тяжелыми, складывая их одно с другим легко и ловко. Его зеленые глаза ярко разгорелись и, весело ощетинившись золотым волосом, сгустив высокий свой голос, он трубил в лицо мне: — Ты вот пароходом прибыл, пар тебя вез, а я в молодости сам, своей силой супроти Волги баржи тянул. Баржа — по воде, я — по бережку, бос, по острому камню, по осыпям, да так от восхода солнца до ночи! Накалит солнышко затылок-то, голова, как чугун, кипит, а ты, согнувшись в три погибели, — косточки скрипят, — идешь да идешь, и пути не видать, глаза потом залило, а душа-то плачется, а слеза-то катится, — эхма, Олеша, помалкивай! Идешь, идешь, да из лямки-то и вывалишься, мордой в землю — и тому рад; стало быть, вся сила чисто вышла, хоть отдыхай, хоть издыхай! Вот как жили у бога на глазах, у милостивого господа Исуса Христа!.. Да так-то я трижды Волгу-мать вымерял: от Симбирского до Рыбинска, от Саратова досюдова да от Астрахани до Макарьева, до ярмарки, — в этом многие тысячи верст! А на четвертый год уж и водоливом пошел, — показал хозяину разум свой!.. Говорил он и — быстро, как облако, рос предо мною, превращаясь из маленького, сухого старичка в человека силы сказочной, — он один ведет против реки огромную серую баржу... Иногда он соскакивал с постели и, размахивая руками, показывал мне, как ходят бурлаки в лямках, как откачивают воду; пел баском какие-то песни, потом снова молодо прыгал на кровать и, весь удивительный, еще более густо, крепко говорил: — Ну, зато, Олеша, на привале, на отдыхе, летним вечером в Жигулях, где-нибудь, под зеленой горой, поразложим, бывалоче, костры — кашицу варить, да как заведет горевой бурлак сердечную песню, да как вступится, грянет вся артель, — аж мороз по коже дернет, и будто Волга вся быстрей пойдет, — так бы, чай, конем и встала на дыбы, до самых облаков! И всякое горе — как пыль по ветру; до того люди запевались, что, бывало, и каша вон из котла бежит; тут кашевара по лбу половником надо бить: играй как хошь, а дело помни! Несколько раз в дверь заглядывали, звали его, но я просил: — Не уходи! Он, усмехаясь, отмахивался от людей: — Погодите там... Рассказывал он вплоть до вечера, и, когда ушел, ласково простясь со мной, я знал, что дедушка не злой и не страшен. Мне до слез трудно было вспоминать, что это он так жестоко избил меня, но и забыть об этом я не мог. Посещение деда широко открыло дверь для всех, и с утра до вечера кто-нибудь сидел у постели, всячески стараясь позабавить меня; помню, что это не всегда было весело и забавно. Чаще других бывала у меня бабушка; она и спала на одной кровати со мной; но самое яркое впечатление этих дней дал мне Цыганок. Квадратный, широкогрудый, с огромной кудрявой головой, он явился под вечер, празднично одетый в золотистую, шёлковую рубаху, плисовые штаны и скрипучие сапоги гармоникой. Блестели его волосы, сверкали раскосые веселые глаза под густыми бровями и белые зубы под черной полоской молодых усов, горела рубаха, мягко отражая красный огонь неугасимой лампады. — Ты глянь-ка, — сказал он, приподняв рукав, показывая мне голую руку до локтя в красных рубцах, — вон как разнесло! Да еще хуже было, зажило много! — Чуешь ли: как вошел дед в ярость, и вижу, запорет он тебя, так начал я руку эту подставлять, ждал — переломится прут, дедушка-то отойдет за другим, а тебя и утащат бабаня али мать! Ну, прут не переломился, гибок, моченый! А все-таки тебе меньше попало, — видишь насколько? Я, брат, жуликоватый!.. Он засмеялся шёлковым, ласковым смехом, снова разглядывая вспухшую руку, и, смеясь, говорил: — Так жаль стало мне тебя, аж горло перехватывает, чую! Беда! А он хлещет... Фыркая по-лошадиному, мотая головой, он стал говорить что-то про дела; сразу близкий мне, детски простой. Я сказал ему, что очень люблю его, — он незабвенно просто ответил: — Так ведь и я тебя тоже люблю, — за то и боль принял, за любовь! Али я стал бы за другого за кого? Наплевать мне... Потом он учил меня тихонько, часто оглядываясь на дверь: — Когда тебя вдругорядь сечь будут, ты, гляди, не сжимайся, не сжимай тело-то, — чуешь? Вдвойне больней, когда тело сожмешь, а ты распусти его свободно, чтоб оно мягко было, — киселем лежи! И не надувайся, дыши вовсю, кричи благим матом, — ты это помни, это хорошо! Я спросил: — Разве еще сечь будут? — А как же? — спокойно сказал Цыганок. — Конешно, будут! Тебя, поди-ка, часто будут драть... — За что? — Уж дедушка сыщет... И снова озабоченно стал учить: — Коли он сечет с навеса, просто сверху кладет лозу, — ну, тут лежи спокойно, мягко; а ежели он с оттяжкой сечет, — ударит да к себе потянет лозину, чтобы кожу снять, — так и ты виляй телом к нему, за лозой, понимаешь? Это легче! Подмигнув темным косым глазом, он сказал: — Я в этом деле умнее самого квартального! У меня, брат, из кожи хоть голицы шей! Я смотрел на его веселое лицо и вспоминал бабушкины сказки про Ивана-царевича, про Иванушку-дурачка.

Тема урока — исследования : «Свинцовые мерзости русской жизни» в повести М.Горького «Детство».

Цель урока: исследовать значимость детских лет в формировании нравственного облика человека; способствовать воспитанию качеств духовно-нравственной личности, формированию гуманистического мировоззрения.

Обучающие задачи: собрать и систематизировать необходимый материал по образу Алеши Пешкова и его окружения, определить идейную направленность и проблематику повести, учить понимать авторскую позицию, высказывать собственное мнение, принимать решения в нестандартных ситуациях.

Развивающие задачи: развивать навыки работы с художественным текстом, умение обобщать, сопоставлять, формулировать вывод; способствовать совершенствованию устной речи учащихся, развитию образного и аналитического мышления, творческих способностей, читательской культуры школьников.

Воспитательные задачи: воспитание сочувствия, сострадания, целеустремленности, мужества, настойчивости в преодолении жизненных трудностей.

Оборудование урока:

текст автобиографической повести А.М. Горького “Детство”,

портрет А.М. Горького; иллюстрации, мультимедийная презентация.

Ход урока.

1. Слово учителя.

Теме детства посвящали свои произведения и многие известные вам писатели.

Назовите произведения на тему детства, которые вы читали.

Л.Н. Толстой “Детство”

И.А. Бунин “Цифры”

В.П. Астафьев “Конь с розовой гривой”

В. Г. Распутин “Уроки французского” и др.

В 1868 году в Нижнем Новгороде в семье столяра-краснодеревщика родился мальчик, которому суждено было стать великим писателем Алексеем Максимовичем Горьким. О нелегкой судьбе этого человека, о тяжелом его детстве вы прочитали повесть, которая так и называется «Детство». В 1913 году, в середине своего творческого пути, Алексей Максимович решил осмыслить отдельные этапы своей жизни, тогда в печати и появились главы из автобиографической повести “Детство”. Автор повести предлагает вам поразмышлять над поступками героев произведения. Возможно, после наших размышлений для себя вы извлечете полезные уроки.

2 .Формулировка темы урока и цели. (формулируются вместе с детьми)

«Свинцовые мерзости русской жизни» в повести М.Горького «Детство»

Исследовать значимость детских лет в формировании нравственного облика человека.

3 .Словарная работа .

Свинцовые мерзости — о неприглядных сторонах жизни.

Эпитет – это слово или выражение в художественном тексте, которое несет в себе особо выразительные свойства. Конструкция эпитета: прилагательное + существительное.

Сравнение – это прием, основанный на сопоставлении явления или понятия с другим явлением или понятием с целью выделить какой-либо особо важный признак.

Конфликт — это схватка между персонажами художественного произведения или между персонажами и средой, героем и обстоятельствами.

Пороки — 1) безнравственные черты характера 2) поступки, противоречащие общепринятой морали.

Кластер — элементы со схожими характеристиками, собранные в одну группу.

4.Проверка на знание текста. В викторину можно включить такие вопросы и задания: Кто и по какому поводу кричал: «По миру пущу!..»? Как вы понимаете это выражение? На кого смотрел дедушка искоса и говорил: «Экой подхалим!»? Кто произносил следующие слова: «Отдай им все, отец, — спокойней тебе будет, отдай!»? О ком идет речь «Схватившись за ухо обожженными пальцами, смешно прыгая, кричал – чье дело, басурмане»? О ком идет речь «Мальчик тихий, с печальными глазами и хорошей улыбкой, очень похожий на свою кроткую мать»? Кто, страшно визжа, тонко и противно кричал: «Не буду-у…Ведь я же сказал про скатерть…»? Перечислите домочадцев семьи Кашириных.

5 . Анализ повести А.М. Горького “Детство”.

А теперь обратимся к повести “Детство” и выясним, какие жизненные испытания выпали на долю Алеши Пешкова и как они повлияли на формирование его характера.

К акие события происходят в жизни Алеши после смерти отца?

Первая встреча с «неумным племенем». Какова она?

Опишите первое впечатление Алеши от встречи с дедом. Как дед разговаривает с людьми? Какое чувство он вызвал у Алеши? Как об этом сказано в тексте?

Прочитайте описание дома Кашириных. Найдите в этом описании эпитеты и сравнения и определите их роль.

Р асскажите о первых впечатлениях Алеши от пребывания в доме Каширины х (Ссора дядьев с дедом) . Докажите текстом. Охарактеризуйте сущность конфликта . На что обращает внимание читателя автор?

Автор передает звероподобный облик дерущихся братьев, показывает, как ведет себя во время ссоры дед и как это характеризует каждого из участников ссоры. Хотя дед также одержим духом стяжательства, но вместе с тем он жалок, так как не в силах остановить сыновей.

История с наперстком.

Порка детей.

Донос Саши на Алешу.

Какие человеческие пороки показывает Горький в этих эпизодах?

Обучающиеся отвечают на поставленные вопросы, используя текст произведения, и приходят к выводу, что Алеша оказался в семье, где родственники враждовали из-за наследства, издевались над слепым Григорием, применяли физические наказания. Трудно мальчику жить в таких условиях, где он наблюдает ужасающие картины пьяной жестокости, озорства, издевательства над слабыми, семейных драк из-за собственности, извращающих человеческие души.

Отношение к женщинам и детям?

Анализируется сцена наказания, важная не только для изображения жестокости, с одной стороны, и покорности — с другой. Она интересна и тем, что показывает, как жестокость в свою очередь порождает такие не менее страшные и низменные качества, как лицемерие и предательство. Приспособившись к миру насилия и лжи, стал доносчиком и подхалимом Саша дяди Якова, рабски покорным и безвольным сын дяди Михаила.

Что рассказал Горький о детях Якова и Михаила? Какие эпитеты и сравнения наиболее ярко передают их характер? Какое чувство вызывает у учащихся Саша Яков? В каких эпизодах он наиболее полно проявляет себя?

Какими были детство и юность деда? Какие картины рисуются Алеше в рассказе деда о своей молодости? (Картина И.Репина «Бурлаки на Волге»)

Что же ожесточило деда?

На анализе причин следует остановиться несколько подробнее. Испив до дна горькую чашу бурлака, испытав унижения и побои, дед наконец выбился в люди, стал хозяином. Но жестокая мораль капитализма, погоня за копейкой, постоянная боязнь лишиться красильни породила в нем дух собственника, озлобленность, недоверие к людям. Каширин постепенно терял все лучшее, что было в нем от народа, противопоставив себя людям труда.(Желательно зачитать отдельные строки из тринадцатой главы , рассказывающие о дальнейшей судьбе деда, когда он, разорившись, теряет остатки человеческого облика.)

Отношение к Цыганку?

Почему Алеша чувствовал себя «чужим» среди «неумного племени» ?

В дом Кашириных Алеша попал, когда ему было четыре года, но впечатления иной жизни уже жили в нем. Он помнил дружную семью, отца Максима Савватеевича, умного, веселого и талантливого человека, гордился сначала своей матерью, не похожей на окружающих людей. На всю жизнь запомнил Алеша и «первые дни насыщения красотою» во время плавания на пароходе. «Густая, пестрая, невыразимо странная жизнь» в семье Кашириных воспринимается Алешей как«суровая сказка, хорошо рассказанная добрым, но мучительно правдивым гением».

Как Алеша относитс я к уличным забавам мальчишек?

Учащиеся расскажут, как Алешу доводит до бешенства ж естокость уличных забав, как он испытывает стыд перед ослепшим мастером Григорием за то, что дед не кормит его.

Жизнь «неумного племени»

(Раздел имущества)

«Горячий туман взаимной вражды всех со всеми»

(Драка между дядьями, ссора деда с сыновьями)

«Душный круг жутких впечатлений»

(Порка детей, история с наперстком)

Отсутствие бережного отношения к человеку

(История с Цыганком)

Жестокость уличных забав

«В семье Кашириных Алеша чувствовал себя чужим»

«Свинцовые мерзости» жизни

Мы говорили о “свинцовых мерзостях “ жизни , которые тяжёлым грузом ложились на душу впечатлительного ребёнка, живущего “как в глубокой тёмной яме”.

А нужно ли говорить об этом, об этих некрасивых людях, жестоких сценах, грубости?

Автор на этот вопрос отвечает так: “ Вспоминая эти свинцовые мерзости дикой русской жизни, я минутами спрашиваю себя: да стоит ли говорить об этом? И, с обновлённой уверенностью, отвечаю себе – стоит; ибо это – живучая, подлая правда, она не издохла и по сей день. Это та правда, которую необходимо знать до корня, чтобы с корнем же и выдрать её из памяти, из души человека, из всей жизни нашей, тяжкой и позорной”.

Что по этому поводу думаете вы?

Как решается проблема воспитания в повести А.М. Горького “Детство”?

Уберечь подростка от негативных сторон жизни, от трудностей, от ошибок невозможно. Ребенок, воспитанный в тепличных условиях, будет не готов к жизни. Трудности закаляют подростка, способствуют формированию важных личностных качеств.

П рогнозируйте будущее Алеши: сможет ли он адаптироваться в обществе?

Что в его характере для этого есть?

В характере Алеши есть все важные личностные качества, необходимые для жизни. Автор считает, что его герой, пройдя через сложные испытания, приобрел жизненный опыт, извлек для себя уроки нравственности. Он не только сможет успешно адаптироваться в обществе, но и понесет людям “новое, светлое, жизнеутверждающее начало”.

6. Готовимся к ГИА по литературе

Ссора дядьев с дедом .

Охарактеризуйте сущность конфликта, возникшего в данном эпизоде. Какие свойства натуры проявились у каждого из персонажей?

Типичные сцены каширинской жизни.

Семейная драка из-за собственности.

Звероподобный облик дерущихся братьев.

Одержимы духом стяжательства (страсть к приобретательству, жадность к деньгам).

Характеристика каждого из участников ссоры.

Домашнее задание:

Ответ на поставленный вопрос.

Прокомментировать кластер.

Дедушка сказал ей:

– Здорова ли, мать?

Они троекратно поцеловались.

Дед выдернул меня из тесной кучи людей и спросил, держа за голову:

– Ты чей таков будешь?

– Астраханский, из каюты…

– Чего он говорит? – обратился дед к матери и, не дождавшись ответа, отодвинул меня, сказав:

– Скулы-те отцовы… Слезайте в лодку!

Съехали на берег и толпой пошли в гору, по съезду, мощенному крупным булыжником, между двух высоких откосов, покрытых жухлой, примятой травой.

Дед с матерью шли впереди всех. Он был ростом под руку ей, шагал мелко и быстро, а она, глядя на него сверху вниз, точно по воздуху плыла. За ними молча двигались дядья: черный гладковолосый Михаил, сухой, как дед; светлый и кудрявый Яков, какие-то толстые женщины в ярких платьях и человек шесть детей, все старше меня и все тихие. Я шел с бабушкой и маленькой теткой Натальей. Бледная, голубоглазая, с огромным животом, она часто останавливалась и, задыхаясь, шептала:

– Ой, не могу!

– Нашто они тревожили тебя? – сердито ворчала бабушка. – Эко неумное племя!

И взрослые и дети – все не понравились мне, я чувствовал себя чужим среди них, даже и бабушка как-то померкла, отдалилась.

Особенно же не понравился мне дед; я сразу почуял в нем врага, и у меня явилось особенное внимание к нему, опасливое любопытство.

Дошли до конца съезда. На самом верху его, прислонясь к правому откосу и начиная собою улицу, стоял приземистый одноэтажный дом, окрашенный грязно-розовой краской, с нахлобученной низкой крышей и выпученными окнами. С улицы он показался мне большим, но внутри его, в маленьких полутемных комнатах, было тесно; везде, как на пароходе перед пристанью, суетились сердитые люди, стаей вороватых воробьев метались ребятишки, и всюду стоял едкий, незнакомый запах.

Я очутился на дворе. Двор был тоже неприятный: весь завешан огромными мокрыми тряпками, заставлен чанами с густой разноцветной водою. В ней тоже мокли тряпицы. В углу, в низенькой полуразрушенной пристройке, жарко горели дрова в печи, что-то кипело, булькало, и невидимый человек громко говорил странные слова:

Началась и потекла со страшной быстротой густая, пестрая, невыразимо странная жизнь. Она вспоминается мне, как суровая сказка, хорошо рассказанная добрым, но мучительно правдивым гением. Теперь, оживляя прошлое, я сам порою с трудом верю, что всё было именно так, как было, и многое хочется оспорить, отвергнуть, – слишком обильна жестокостью темная жизнь «неумного племени».

Но правда выше жалости, и ведь не про себя я рассказываю, а про тот тесный, душный круг жутких впечатлений, в котором жил, – да и по сей день живет, – простой русский человек.

Дом деда был наполнен горячим туманом взаимной вражды всех со всеми; она отравляла взрослых, и даже дети принимали в ней живое участие. Впоследствии из рассказов бабушки я узнал, что мать приехала как раз в те дни, когда ее братья настойчиво требовали у отца раздела имущества. Неожиданное возвращение матери еще более обострило и усилило их желание выделиться. Они боялись, что моя мать потребует приданого, назначенного ей, но удержанного дедом, потому что она вышла замуж «самокруткой», против его воли. Дядья считали, что это приданое должно быть поделено между ними. Они тоже давно и жестоко спорили друг с другом о том, кому открыть мастерскую в городе, кому – за Окой, в слободе Кунавине.

Уже вскоре после приезда, в кухне во время обеда, вспыхнула ссора: дядья внезапно вскочили на ноги и, перегибаясь через стол, стали выть и рычать на дедушку, жалобно скаля зубы и встряхиваясь, как собаки, а дед, стуча ложкой по столу, покраснел весь и звонко – петухом – закричал:

– По миру пущу!

Болезненно искривив лицо, бабушка говорила:

– Отдай им всё, отец, – спокойней тебе будет, отдай!

– Цыц, потатчица! – кричал дед, сверкая глазами, и было странно, что, маленький такой, он может кричать столь оглушительно.

Мать встала из-за стола и, не торопясь отойдя к окну, повернулась ко всем спиною.

Вдруг дядя Михаил ударил брата наотмашь по лицу; тот взвыл, сцепился с ним, и оба покатились по полу, хрипя, охая, ругаясь.

Заплакали дети, отчаянно закричала беременная тетка Наталья; моя мать потащила ее куда-то, взяв в охапку; веселая рябая нянька Евгенья выгоняла из кухни детей; падали стулья; молодой широкоплечий подмастерье Цыганок сел верхом на спину дяди Михаила, а мастер Григорий Иванович, плешивый, бородатый человек в темных очках, спокойно связывал руки дяди полотенцем.

Вытянув шею, дядя терся редкой черной бородою по полу и хрипел страшно, а дедушка, бегая вокруг стола, жалобно вскрикивал:

– Братья, а! Родная кровь! Эх вы-и…

Я еще в начале ссоры, испугавшись, вскочил на печь и оттуда в жутком изумлении смотрел, как бабушка смывает водою из медного рукомойника кровь с разбитого лица дяди Якова; он плакал и топал ногами, а она говорила тяжелым голосом:

– Окаянные, дикое племя, опомнитесь!

Дед, натягивая на плечо изорванную рубаху, кричал ей:

– Что, ведьма, народила зверья?

Когда дядя Яков ушел, бабушка сунулась в угол, потрясающе воя:

– Пресвятая мати божия, верни разум детям моим!

Дед встал боком к ней и, глядя на стол, где всё было опрокинуто, пролито, тихо проговорил:

– Ты, мать, гляди за ними, а то они Варвару-то изведут, чего доброго…

– Полно, бог с тобой! Сними-ка рубаху-то, я зашью…

И, сжав его голову ладонями, она поцеловала деда в лоб; он же, – маленький против нее, – ткнулся лицом в плечо ей:

– Надо, видно, делиться, мать…

– Надо, отец, надо!

Они говорили долго; сначала дружелюбно, а потом дед начал шаркать ногой по полу, как петух перед боем, грозил бабушке пальцем и громко шептал:

– Знаю я тебя, ты их больше любишь! А Мишка твой – езуит, а Яшка – фармазон! И пропьют они добро мое, промотают…

Неловко повернувшись на печи, я свалил утюг; загремев по ступеням влаза, он шлепнулся в лохань с помоями. Дед впрыгнул на ступень, стащил меня и стал смотреть в лицо мне так, как будто видел меня впервые.

– Кто тебя посадил на печь? Мать?

– Нет, сам. Я испугался.

Он оттолкнул меня, легонько ударив ладонью в лоб.

– Весь в отца! Пошел вон…

Я был рад убежать из кухни.

Я хорошо видел, что дед следит за мною умными и зоркими зелеными глазами, и боялся его. Помню, мне всегда хотелось спрятаться от этих обжигающих глаз. Мне казалось, что дед злой; он со всеми говорит насмешливо, обидно, подзадоривая и стараясь рассердить всякого.

– Эх вы-и! – часто восклицал он; долгий звук «и-и» всегда вызывал у меня скучное, зябкое чувство.

В час отдыха, во время вечернего чая, когда он, дядья и работники приходили в кухню из мастерской, усталые, с руками, окрашенными сандалом, обожженными купоросом, с повязанными тесемкой волосами, все похожие на темные иконы в углу кухни, – в этот опасный час дед садился против меня и, вызывая зависть других внуков, разговаривал со мною чаще, чем с ними. Весь он был складный, точеный, острый. Его атласный, шитый шелками, глухой жилет был стар, вытерт, ситцевая рубаха измята, на коленях штанов красовались большие заплаты, а все-таки он казался одетым и чище и красивей сыновей, носивших пиджаки, манишки и шелковые косынки на шеях.

Через несколько дней после приезда он заставил меня учить молитвы. Все другие дети были старше и уже учились грамоте у дьячка Успенской церкви; золотые главы ее были видны из окон дома.

Меня учила тихонькая, пугливая тетка Наталья, женщина с детским личиком и такими прозрачными глазами, что, мне казалось, сквозь них можно было видеть всё сзади ее головы.

Свинцовые мерзости

Свинцовые мерзости
Из автобиографической повести (гл. 2) «Детство» (1913-1914) Максима Горького (псевдоним Алексея Максимовича Пешкова, 1868-1936), который так назвал «тот тесный, душный круг жутких впечатлений, в котором жил... простой русский человек».

Энциклопедический словарь крылатых слов и выражений. - М.: «Локид-Пресс» . Вадим Серов . 2003 .

Смотреть что такое "Свинцовые мерзости" в других словарях:

Сущ., кол во синонимов: 1 неприглядные стороны жизни (1) Словарь синонимов ASIS. В.Н. Тришин. 2013 … Словарь синонимов

Книжн. Неодобр. О неприглядных сторонах жизни. /i> Из повести М. Горького «Детство» (1913–1914 гг.). БМШ 2000, 438 …

Свинцовые мерзости. Книжн. Неодобр. О неприглядных сторонах жизни. /i> Из повести М. Горького «Детство» (1913–1914 гг.). БМШ 2000, 438. Мерзость запустения. Книжн. Неодобр. Полное разорение, опустошение, разложение, грязь. БМС 1998, 372 … Большой словарь русских поговорок

Максим (1868) псевдоним современного русского писателя Алексея Максимовича Пешкова. Р. в мещанской семье нижегородского обойщика. Четырех лет от роду потерял отца. «Семи лет (читаем мы в автобиографии Г.) меня отдали в школу, где я учился пять… … Литературная энциклопедия

- «МАТЬ», СССР Италия, ЧИНЕФИН ЛТД. (Италия)/МОСФИЛЬМ, 1990, цв., 200 мин. Драма. По мотивам одноименного романа М.Горького. Весть о том, что после «Вассы» Глеб Панфилов приступает к экранизации горьковской «Матери», была воспринята нашей… … Энциклопедия кино

Сущ., кол во синонимов: 1 свинцовые мерзости (1) Словарь синонимов ASIS. В.Н. Тришин. 2013 … Словарь синонимов

Нижний Новгород - древний рус. город, ныне 3 й по величине в России. Расположен на правом бер. Волги при устье Оки, к рой делится на древнюю нагорную часть по правому ее берегу, и заречную. Осн. в 1221 вел. кн. владимирским Юрием Всеволодовичем. Известно, что еще… … Российский гуманитарный энциклопедический словарь

ГОРЬКИЙ - Максим (наст. имя Алексей Максимович Пешков) (16.03.1868, Н. Новгород 18.06.1936, Горки, под Москвой), писатель, драматург, общественный деятель. Род. в семье столяра краснодеревщика, рано лишился родителей, воспитывался у деда, владельца… … Православная энциклопедия